Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель

степень, было сильно ограничено; и даже этот китайский образец ни в коем случае не был типичен для большинства восточных цивилизаций. У энергичного простолюдина не было шансов стать членом правящего класса. Социальный статус евнухов, невольников, получивших свободу, а также рабов, достигших высоких постов, в самом начале их карьеры был ниже статуса простолюдинов. Это было справедливо и для рабынь, которые в гареме своего господина могли родить будущих правителей.

Члены всех этих групп добивались высокого положения не потому, что благодаря своим усилиям преодолевали барьеры богатства и власти, а потому, что правитель был достаточно силен, чтобы выбирать, кого захочет, и поместить избранного им человека туда, куда ему вздумается. Вся вертикальная мобильность, существовавшая в гидравлическом обществе, была результатом манипуляций сверху.

Конечно, в пассивном поведении имелись и активные элементы, точно так же, как в активных действиях всегда присутствуют и пассивные. Но это не отрицает вывода, который гласит, что в условиях восточного деспотизма социальная мобильность была в целом процессом пассивным.

Можно, конечно, сказать, что в определенных комплексных и полукомплексных восточных обществах некоторые простолюдины поднимались из бедности к богатству и уважению в пределах своего класса, улучшая свой статус тем же самым способом, какой существовал и в открытых обществах, основанных на собственности. Это правда. Однако во многих гидравлических обществах не было ничего подобного, а если такое и случалось, то эти люди не становились членами правящего класса.

Критерии продвижения по социальной лестнице («Подъем вверх…»)

Тотальная власть продвигает вверх очень расчетливо и выборочно. Она выбирает тех, кто сможет удовлетворить потребности аппаратного государства. В таком процессе кандидат должен иметь способности «плюс».

…А в чем заключается этот плюс?

Тот, кого власти решили продвинуть, должен быть необыкновенно талантлив; во всяком случае, это желательно. Но все превосходит ключевая добродетель тоталитаризма: полная и искренняя сервильность. Это качество может выражаться идеологически или церемониально (как было в Китае Конфуция и в индуистской Индии) или прагматически и непосредственно (как во многих других гидравлических цивилизациях). Но суть остается прежней, и высшие манипуляторы тотальной власти будут считать себя большими глупцами, если не сумеют настоять на том, что подобострастие является для их подданных жизненно важным качеством.

Социальное продвижение рабов на плантации

Социальная мобильность в гидравлическом обществе не идентична социальной мобильности на плантации, где работают невольники. Тем не менее некоторые черты последней встречаются и в гидравлическом обществе. Владелец плантации может назначить самого последнего раба десятником или сделать его личным слугой, но такая возможность вовсе не обрадует тех, кто трудится рядом с ним. Наоборот, тот факт, что продвигают в основном тех, кто склонен к беспрекословному подчинению, стимулирует у большинства рабов желание всячески демонстрировать свое послушание.

Класс, правящий тотально – монопольная бюрократия

Правящий класс гидравлического общества и верхние классы других стратифицированных обществ

Еще одна особенность социальной мобильности в гидравлическом обществе определяет характерные черты его правящего класса. Для всех практических целей этот класс является замкнутым. Члены нижних классов могут войти в его состав только по желанию признанных господ. В этом отношении он напоминает феодальное дворянство, но совсем не похож на высшие классы современного индустриального общества.

Особенность гидравлического варианта закрытого правящего класса проистекает в основном из способа его организации. Активное ядро правящего класса в гидравлическом обществе является жестко сплоченным организмом, и в этом отношении оно отличается не только от современного буржуазного, но и от феодального дворянства. Даже там, где предприимчивыми монополиями руководят выдающиеся представители высшей буржуазии, мы не находим иерархически и формально организованного класса бизнесменов, похожего на класс вассалов в феодальных странах. Организационное единство феодальных лордов достигало своего пика в их совместных (национальных) военных операциях; но и размер этих операций, и дисциплинарный контроль, осуществлявшийся верховным командующим, были весьма ограниченными. По большей части лордов интересовали лишь свои собственные военные, экономические и социальные дела.

Служащие гидравлического деспотизма являются членами постоянно действующего и крайне централизованного «аппарата». В отличие от буржуазного высшего класса, который не имеет признанного руководителя, а также от феодальных господ, признанный глава которых в децентрализованном государстве был всего лишь первым среди равных, члены гидравлического государственного аппарата знали, что их правитель является верховным лидером, который всегда безоговорочно определяет их положение и решает, чем они должны заниматься.

До возникновения современного промышленного аппаратного государства люди, управлявшие гидравлической страной, представляли собой единственный пример правящего класса, операционное ядро которого постоянно функционировало как централизованный единый организм полувоенного характера.

Авторитарные структуры не всегда осуществляют тотальную власть

Даже мощное авторитарное образование не способно господствовать тотально, пока мощные противодействующие силы оказывают на него ограничивающее или контролирующее влияние. И в Афинах эпохи Перикла, и в современном индустриальном демократическом государстве армия остается авторитарной организацией; ее командиры ожидают от своих подчиненных беспрекословного подчинения и имеют возможность его добиться. Но в любом случае армия подчиняется решениям всеобщего, созданного демократическим путем политического органа.

Разумеется, в мире нет ни одного государства, в котором не имелось бы авторитарных сегментов, но в демократических странах они находятся под контролем общества. Только осознав этот факт, мы сможем правильно оценить влияние (и ограничения) авторитарных образцов в Большом бизнесе, Большом труде и Большом правительстве, которые появляются в современных цивилизациях, основанных на владении собственностью.

Абсолютистским правительствам Европы эпохи позднего феодализма и постфеодального периода приходилось справляться с такими силами, как организованное дворянство, церковь, гильдии и растущим капиталистическим средним классом. Правительства в ту пору были достаточно авторитарными и прилагали все усилия, чтобы осуществлять тотальную власть. Но в целом это им плохо удавалось, поскольку добиться монополии на лидерство в обществе они не могли.

Монополия против соревнования за социальное лидерство

Социальное лидерство могли осуществлять лишь те группы или классы, которые тем или иным способом побеждали других. Это лидерство могла захватить и какая-то одна группа или класс. Объединение людей, которое осуществляет монопольное лидерство, ведет себя совсем не так, как группа, которая, несмотря на всю свою силу, не способна сокрушить своих соперников.

В постфеодальных обществах Европы и Японии государственная власть и активная (предпринимательская) собственность привели к появлению нескольких высших классов, но ни один из них не сумел добиться эксклюзивного (тотального) лидерства. А совсем недавно владельцы земли и капитала столкнулись с новым соперником: владельцами особого рода собственности, то есть труда. В наши дни труд открыто соперничает с политическим и социальным лидерством старых высших классов.

В гидравлическом обществе развитие пошло по другому пути. Здесь возвышение собственнических классов: ремесленников, торговцев и землевладельцев – не привело к появлению соперничающих верхних классов. В полукомплексных и комплексных