Дорога в рай (Рассказы) - Роальд Даль

    Когда ему было восемнадцать, он арендовал акр необработанной земли, тянувшейся вдоль вишневого сада, примерно в миле от деревни, и развернул свое дело. Теперь, одиннадцать лет спустя, у него было там уже шесть акров земли, а не один, двести сорок хорошо оборудованных ульев и небольшой дом, который он построил в основном своими руками. Он женился в двадцатилетнем возрасте, и, если не считать того, что они с женой девять с лишним лет ждали ребенка, все у них было удачно. Словом, все шло хорошо, пока не появилась эта странная девочка и не стала доводить их до безумия, отказываясь есть как следует и теряя в весе каждый день.

    Алберт оторвался от журнала и подумал о своей дочери.

    Этим вечером, например, когда она открыла глаза в самом начале кормления, он заглянул в них и увидел что-то такое, что до смерти его напугало, - взгляд какой-то затуманенный, отсутствующий, будто глаза и вовсе не соединены с мозгом, а просто лежат себе в глазницах, словно пара серых стеклянных шариков.

    Да много они понимают, эти врачи!

    Он придвинул к себе пепельницу и принялся медленно выковыривать спичкой пепел из трубки.

    Можно, конечно, отвезти ее в другую больницу, где-нибудь в Оксфорде например. Надо будет сказать об этом Мейбл, когда он поднимется наверх.

    Он слышал, как она двигается в спальне, но она, видимо, уже сняла туфли и надела тапки, потому что звук шагов был слабый.

    Алберт снова переключил свое внимание на журнал и продолжил чтение. Закончив читать статью под названием "Из опыта борьбы с нозематозом", он перевернул страницу и глянул на следующую - "Последние новости о маточном желе". Едва ли здесь будет что-то такое, чего он еще не знает.

    Что это за чудесное вещество, называемое маточным желе?

    Он взял жестяную коробку с табаком, лежавшую на столе, и стал набивать трубку, не отрываясь от чтения.

    "Маточное желе - особый продукт, выделяемый железистыми клетками пчел-кормилиц для питания личинок, как только они выводятся из яйца. Глоточные железы пчел вырабатывают это вещество практически по той же схеме, что и молочные железы позвоночных - молоко. Этот факт представляет значительный биологический интерес, потому что никакие другие насекомые в мире не обладают, насколько известно, подобным свойством".

    Все это давно известно, сказал он про себя, но за неимением другого занятия продолжал читать.

    "Маточное желе дается в концентрированном виде всем личинкам пчел в первые три дня после их появления на свет, но для тех, кому суждено стать трутнем или рабочей пчелой, к этому ценному продукту добавляется мед и цветочная пыльца. С другой стороны, личинки, которым суждено стать матками, в продолжение всей личиночной стадии своего развития усиленно питаются чистым маточным желе. Отсюда и его название".

    В спальне над ним звук шагов прекратился. В доме все стихло. Алберт чиркнул спичкой и поднес ее к трубке.

    "Маточное желе - вещество огромной питательной ценности, ибо, питаясь только им, личинка пчелы медоносной за пять дней увеличивает свой вес в тысячу пятьсот раз".

    Наверное, так и есть, подумал он, хотя никогда раньше почему-то не задумывался о том, насколько прибавляет в весе личинка по мере роста.

    "Ребенок семи с половиной фунтов за это время прибавил бы в весе до пяти тонн".

    Алберт Тейлор остановился и снова прочитал это предложение.

    Потом прочитал в третий раз.

    "Ребенок семи с половиной фунтов..."

    – Мейбл! - закричал он, вскакивая с кресла. - Мейбл! Иди сюда!

    Он выскочил в холл и, остановившись у лестницы, стал ей кричать, чтобы она спустилась.

    Ответа не было.

    Он взбежал по лестнице и включил на площадке свет. Дверь спальной была закрыта. Он пересек площадку, открыл дверь и заглянул в темную комнату.

    – Мейбл, - позвал он. - Ты можешь спуститься вниз? У меня появилась идея насчет нашей малышки.

    Лампа на площадке у него за спиной бросала слабый свет на кровать, и он смутно увидел ее, лежавшую на животе. Лицо было зарыто в подушку, а руками она обхватила голову. Она опять плакала.

    – Мейбл, - сказал Алберт, дотрагиваясь до ее плеча. - Пожалуйста, спустись вниз. Это может быть очень важно.

    – Уходи, - сказала она. - Оставь меня одну.

    – Ты разве не хочешь узнать, что у меня за идея?

    – О Алберт, я устала, - сквозь слезы проговорила она. - Я так устала, что вообще ничего не соображаю. Я больше так не могу. Мне не выдержать.

    Наступило молчание. Алберт медленно подошел к кроватке, в которой лежал ребенок, и заглянул в нее. Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо девочки, но, наклонившись, он услышал, как она дышит, - очень слабо и быстро.

    – Когда ты будешь в следующий раз ее кормить? - спросил он.

    – Часа в два.

    – А потом?

    – В шесть утра.

    – Я сам покормлю ее, - сказал он. - А ты спи.

    Она не отвечала.

    – Забирайся в постель, Мейбл, и усни, хорошо? И не изводи себя. Следующие двенадцать часов я буду кормить ее сам. Ты доведешь себя до нервного истощения, если и дальше будешь так волноваться.

    – Да, - сказала она. - Я знаю.

    – Я беру соску, будильник и сейчас же ухожу в другую комнату, а ты ложись, расслабься и забудь о нас. Хорошо?

    Он уже катил кроватку к двери.

    – О Алберт, - всхлипнула Мейбл.

    – Ни о чем не волнуйся. Я все сделаю сам.

    – Алберт...

    – Да?

    – Я люблю тебя, Алберт.

    – Я тоже тебя люблю, Мейбл. А теперь спи.

    Алберт Тейлор увидел свою жену снова около одиннадцати часов утра.

    – О боже! - кричала она, сбегая по лестнице в халате и тапках. Алберт! Ты только посмотри на часы! Я проспала, наверное, не меньше двенадцати часов! Все в порядке? Ничего не случилось?

    Он молча сидел в кресле с трубкой и утренней газетой. Ребенок лежал на полу у его ног в переносной кроватке и спал.

    – Привет, дорогая, - улыбаясь, сказал он.

    Мейбл подбежала к кроватке и заглянула в нее.

    – Она что-нибудь ела, Алберт? Сколько раз ты ее кормил? В десять часов ее еще раз нужно было покормить, ты не забыл?

    Алберт Тейлор аккуратно свернул газету и положил на столик.

    – Я кормил ее в два часа ночи, - сказал он, - и она съела что-то с пол-унции. Потом я кормил ее в шесть утра, и она уже справилась с большей порцией, съев две унции...

    – Две унции! О Алберт, это просто здорово!

    – А десять минут назад мы еще раз поели. Вон бутылочка на камине. Осталась только одна унция. Она выпила три. Как тебе это нравится?

    Он гордо улыбался, довольный своим достижением.

    Его жена быстро опустилась на колени и посмотрела на ребенка.

    – Разве она не лучше выглядит? - нетерпеливо спросил он. - Посмотри, какие у нее пухлые щечки!

    – Может, это и глупо, - сказала Мейбл, - но мне действительно кажется, что это так. Ах, Алберт, ты просто волшебник. Как тебе это удалось?

    – Опасность миновала, - сказал он, - вот и все. Как и предсказывал доктор, самое страшное позади.

    – Молю Бога, что это так, Алберт.

    – Конечно, так. Вот увидишь, как быстро она будет теперь поправляться.

    Женщина с любовью смотрела на ребенка.

    – Да и ты гораздо лучше выглядишь, Мейбл.

    – Я чувствую себя прекрасно. Прости меня за прошлый вечер.

    – Давай-ка поступим так, - сказал он. - Теперь я буду кормить ее по ночам. А ты днем.

    Она взглянула на него и нахмурилась.

    – Нет, - сказала она. - Нет, этого я тебе не позволю.

    – Я не хочу, чтобы у тебя случился нервный срыв, Мейбл.

    – Ничего не случится, к тому же я хорошо выспалась.

    – Будет гораздо лучше, если мы разделим обязанности.

    – Нет, Алберт. Это моя обязанность, и я буду выполнять ее. То, что было этой ночью, больше не повторится.

    Наступило молчание. Алберт Тейлор вынул трубку изо рта и повертел ее в руках.

    – Хорошо, - сказал он. - В таком случае я освобожу тебя от дополнительной работы, вот и все, - буду стерилизовать бутылки, например. Может, хоть это тебе немного поможет.

    Она внимательно посмотрела на мужа, недоумевая, что это с ним вдруг произошло.

    – Видишь ли, Мейбл, я вот о чем подумал...

    – Да, дорогой?

    – До вчерашнего вечера я и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе с ребенком.

    – Неправда.

    – Нет, правда. Поэтому я решил, что отныне буду выполнять свою часть работы. Я буду готовить для нее молочную смесь и стерилизовать бутылки. Хорошо?

    – Очень мило с твоей стороны, дорогой, но думаю, совсем не обязательно...

    – Не говори так! - вскричал он. - К чему все портить? Последние три раза я ее кормил, и ты только посмотри, каков результат! Когда следующее кормление? В два часа, так ведь?

    – Да.

    – У меня все готово, - сказал он. - И в два часа тебе нужно будет лишь сходить в кладовку, взять смесь с полки и подогреть. Разве это не помощь?