Обещания богов - Жан-Кристоф Гранже

и открыл один из застекленных шкафов. Выбрал металлический штангенциркуль, напоминающий горизонтальный ростомер.

— Сначала я попрошу вас подписать этот документ.

— О чем там речь?

— Вы подтверждаете, что проходите это обследование по доброй воле.

Минна подписала: у нее не было ни времени, ни желания вчитываться в длинный формуляр. Все равно это лишь маскарад.

— А теперь больше не двигайтесь. Пожалуйста, сядьте очень прямо.

Кох терпеливо измерил ей череп, высоту скул, глубину глазных дуг и их изгиб, ширину и длину носа…

Пока он суетился с фотоаппаратом, делая снимки, Минна разглядывала висящие на стенах гравюры. Репродукция «Витрувианского человека» Леонардо да Винчи, анатомические наброски женского тела… Она подумала об Адлонских Дамах. Идеальные кандидатки для «Лебенсборн». Атлетически сложенные блондинки с пышными формами, наделенные величественной красотой.

Наконец Кох убрал штангенциркуль и, не садясь, погрузился в свои записи. Теперь он стал похож на укладчика кафеля, фиксирующего размеры кухни.

— Как давно вы беременны?

— Я не беременна.

— Простите?

— Я для этого и пришла. Чтобы забеременеть.

Человечек подошел ближе. Минна вспомнила о глазах профессора Киршенбаума, которые, казалось, разрастались в толстых очках. У хозяина этого кабинета все было наоборот: зрачки маленьких нервных глазок безостановочно бегали за стеклами пенсне, как пойманные в банку головастики.

— Если вас зовут фон Хассель, это еще не дает вам права прийти сюда издеваться над…

— Я не шучу. Я хочу принести ребенка нашему фюреру. И рассчитываю на вас, чтобы найти производителя.

Он с шокированным видом закрыл застекленный шкаф и снова уселся за письменный стол.

— Вы получили неверные сведения. Наши клиники принимают уже беременных женщин. Это роддома, понимаете?

— Могу ли я, по крайней мере, предложить свою кандидатуру? Вам бы следовало проконсультироваться с вашим начальством. Я фон Хассель. Во всей Германии не наберется и десятка семей, принадлежащих к столь чистокровной аристократии. Я пришла предоставить вам свою кровь на блюдечке. Полагаю, это стоит того, чтобы подумать.

Штурмбаннфюрер Кох с озабоченным видом вертел в пальцах карандаш. В конце концов он решительно оттолкнулся от подлокотников и встал.

— Одевайтесь и идите со мной.

115

Ее снова заставили ждать. В той же приемной, рядом с другими будущими мамашами, каждая из которых с блаженной, а то и вызывающей гордостью выставляла напоказ свое вздувшееся пузо.

Минна не испытывала страха. Наоборот, она поздравляла себя с тем, что снова оказалась здесь. Она совершенно не представляла, что будет дальше, но после этой первой разведки ей назначат новую встречу. Может, в следующий раз ей удастся проникнуть в административные помещения…

Она подумала о Бивене и Краусе, по-прежнему ждущих ее, и одна эта мысль подействовала успокаивающе. Ничего с ней не случится.

Только сейчас она осознала, что с самого начала обследования ни разу не подумала об алкоголе. Уже хорошо…

Вдруг распахнулась дверь, и вновь появился маленький Кох.

— Эта медсестра отведет вас в другое здание, где вы сможете объяснить суть ваших… ожиданий.

— Кому?

— Вы сами увидите.

Минна не стала настаивать. Она приближалась к руководству «Лебенсборн». Имена, лица и, наконец, список «производителей», используемых этой организацией.

Они вышли через заднюю дверь. И вдруг — ничего. Ударившее в лицо солнце своим белым сиянием затмило все. Ослепленная Минна сложила руку козырьком и мало-помалу начала различать зеленеющие склоны и стражу с собаками.

Она последовала за медсестрой и попала в новый парк, тенистое царство травы и крон, где кусты цвета темного нефрита казались плотными, как скалы. Птицы по-прежнему щебетали, насекомые жужжали, и она почувствовала легкое головокружение. Летнее опьянение, прозрачное, уносящее ввысь.

Новое здание. Поменьше роддома, увитое плющом, оно напоминало охотничий домик или дачу в немецком вкусе. Штаб-квартира шефа? Департамент Оплодотворения? Или же один из нацистских борделей, о которых только и болтали в Берлине?

Игривые смешки принесли ей намек на ответ… Справа на террасе под зонтиками мужчины и женщины весело щебетали, попивая прохладительные напитки. Дамы в легких платьях. Кавалеры поголовно в мундирах СС. Женщины выглядели очень возбужденными. Мужчины важничали, гогоча над собственными шутками. Воркование. Лимонад. Картина явно попахивала близящимся совокуплением…

Все это светское общество состояло из блондинов и блондинок. Не светло-русые и не соломенные, а почти беловолосые в лучах солнца. Снова раздался взрыв смеха. Минна подумала, что им заодно обесцветили мозги…

— Фройляйн…

Минна с медсестрой зашли в домик, где было прохладно, как в гроте. Снова вестибюль, на этот раз без конторки и плакатов. В полутьме картины мягко радовали глаз. Рыжие кожаные кресла прекрасно дополняли ансамбль. Обстановка тонула в медных оттенках светотени.

— Сюда, пожалуйста.

Больше никаких приемных или других пациенток. Она встретится с руководителем этого источника жизни. Разумно ли было раскрывать свои карты? Ведь теперь они могут установить все данные о ней… выяснить, что она из себя представляет… Выбора у Минны не оставалось, а внутренний голос ее успокаивал. Она с успехом выполняет взятую на себя задачу: проникнуть в самое сердце этого заведения, просочиться внутрь механизма…

Наконец медсестра распахнула двойную дверь, одна из которых была обита кожей. Минна оказалась нос к носу с последним человеком, которого ожидала здесь увидеть. Хотя, если подумать, не так уж это удивительно…

Эрнст Менгерхаузен стоял в глубине кабинета перед застекленной дверью, выходящей на балкон, расположенный вровень с садом. В солнечной взвеси его профиль вырисовывался как вывеска из кованого металла: маленький пузатый человечек с рыжей шевелюрой, курящий трубку с длинным резным чубуком.

Секунду спустя медсестра испарилась, оставив Минну одну в кабинете с лакированной мебелью точь-в-точь как в каком-нибудь бюро нотариуса XIX века, пока эта сволочь курила, важно задрав нос.

У нее мелькнула мысль: убить гада немедленно. Воспользоваться моментом, когда они одни, чтобы раз и навсегда избавить мир от подобной мрази. Выколоть ему глаз перьевой ручкой или воткнуть нож для бумаг в горло…

— Что вы ищете? — поинтересовался он, возвращаясь с трубкой в зубах к письменному столу, а предварительно закрыв дверь на балкон. — Скальпель? Пистолет?

Менгерхаузен от души рассмеялся и уселся за стол. Он походил на одну из традиционных картинок, которые можно купить в сувенирных лавках Баварии. Ему не хватало только Lederhose[156].

— Присаживайтесь, фройляйн фон Хассель. И не устраивайте тут мелодрам. Возможно, вас привела сюда жажда мести или какая-то другая причина. В любом случае имеет смысл немного побеседовать.

Минне показалось, что ее тело вдруг стало совершенно бесплотным, и она опустилась на стул.

— Не знаю, искали ли вы меня специально, но вы явно удивились, увидев меня здесь, в месте, не имеющем ничего общего с обстоятельствами нашей первой