Итальянские и русские любовники - Таормина Феникс

мне так сказал. Бухгалтер в компании Шелл с годовым доходом 20 000 английских фунтов стерлингов. У него был собственный дом с хорошим ремонтом.

А меня он называл бедной. Правильно называл. Я такой и была. Он хотел на мне жениться и собирался в Москву на смотрины. Мне было 28 лет.

Моя сокурсница Лариса имела дома компьютер и интернет. Она работала рабочей на заводе, жила с родителями и денег у нее было чуть больше, чем у меня. Она очень любила хвастаться. Когда было нечем хвастаться, то она не стеснялась придумывать поводы для хвастовства. Например, что ее папа начальник цеха. Хотя, ее папа обычный плотник, делавший у нас в медпункте ремонт. Еще Лариса могла приврать, что у нее все окна пластиковые.

В ту пору пластиковые окна были по карману не каждому. Только обеспеченные люди могли заменить деревянные советские окна на пластиковые. Позднее, я заменила деревянные окна на пластиковые в нашей с мамой квартире. Но, какого-то возвышения над Лариской я от этого не испытала. Она, кстати, окна заменить не смогла. Не заработала достаточно денег. Что толку пучиться из-за каких-то окон, когда у некоторых были особняки, дома, шикарные ремонты, а у меня всего-лишь пластиковые окна? Не считала я их достижением..

Так вот, Лариса скачала фото Патрика из моего почтового ящика и демонстрировала его всем нашим сокурсницам и своим родственникам за моей спиной. Злорадствовала. Моего разрешения она не спрашивала. И сам факт смотрин Патрика от меня скрыла. О том, что они насмехались над Патриком и мной за моей спиной я узнала год спустя после встречи с Патриком.

Лариса могла пошутить, глядя мне в глаза:

– Как же надоела нищета! За Квазимоду замуж выйдешь, лишь бы в нищете не жить!

Считайте меня дурой, но я не могла поверить, что Лариса имела в виду меня. Я бы никогда ее не попрекнула ни нищетой, ни предполагаемым замужеством. И уж тем более, я бы не стала глумиться над ее женихом из Англии за ее спиной.

Колкости Ларисы я воспринимала как жгучую зависть моему успеху с моим английским женихом. Не каждая девушка ухитряется, так завлечь…

И вот, наконец, настал эпический вечер нашей встречи с Патриком в аэропорту Шереметьево. В Москву я приехала заранее. К моей другой сокурснице. Она родом с Донецкой области. Училась в нашем городе, а работала в Москве. На рынке. Продавщицей кожаных курток и дубленок. Сожительствовала с азербайджанцем. Он и его друг снимали двухкомнатную квартиру. У них я остановилась на одну ночь.

Сожитель Виты отнесся ко мне хорошо. Я вела себя тихо, вежливо и ненавязчиво. Вита потом рассказала мне, что он меня очень осуждал.

– Русского не могла себе найти! – злился азербайджанец. У него была законная жена и ребенок, но жил он с Витой. Владел точкой на Черкизовском рынке и ощущал себя хозяином жизни.

Мысленно, я испытала горечь от его обвинения. Разве я виновата была, что русские парни предпочли бутылку и шприц, созданию семей со своими соотечественницами? Еще были бандитские разборки, массовые суициды и прочие механизмы регуляции численности населения в 90-е. Ну не готовили наших одноклассников к такой жесткой конкуренции и борьбе за выживание!

Наша классная руководительница, например, очень любила отпускать мальчиков с ОПТ домой. ОПТ это общественно-полезный труд. Заключался он в уборке территории школы и близлежащих улиц. Осенью нам вручали грабли и мы собирали ими сухие листья. Зимой нам вручали снегоуборочные лопаты, сделанные из черенка и сиденья школьного стула. Этими тяжелыми и неудобными лопатами мы чистили снег. А что же мальчики? Их отпускали домой. Почти всегда. Не знаю для чего это делалось. Классная руководительница говорила:

– Девочки – чистить снег, а мальчики по домам!

Мы закипали от гнева, унижения и бессилия. Мальчики злорадно ухмылялись и шли не по домам, а следом за нами на уборку снега, чтобы обкидать нас снежками, поглумиться и поржать. Не все, конечно. А самые наглые. Вот те, кто особенно глумился над нашим общественно-полезным трудом, в 90-е спились и умерли первыми.

Наша классная руководительница могла бы запатентовать методику по внедрению гендерной ненависти и воспитания слабаков, хватающихся за бутылку при первой сложности. Ей можно поставить памятник имени Даллеса за вклад в снижение численности населения России. А ведь она считала себя убежденной коммунисткой. Коммунистка, которой вручил бы орден сам Гитлер. Или Геббельс. Или Гиммлер. За воспитание гендерной ненависти между потенциальными женихами и невестами. За воспитание слабохарактерных пацанов, ломающихся при первой сложности. С точки зрения ненавистников России Ада Аркадьевна – молодец!

Справедливости ради, надо сказать, что к 9-му классу девочки и мальчики осознали, что наша классная руководительница занимается стравливанием девочек и мальчиков между собой. В отместку за все ее выходки мы дали ей кличку Кадушка. Производное от ее имени Адушка. На кадушку наша классная была очень похожа телосложением. Крепко сбитая, округлая, без талии и ужасно тоталитарная.

Ох и туго ей пришлось 2 года перед пенсией… Чего мы только не вытворяли. Уроки срывали. Веник в класс посреди уроков бросали, классный журнал прятали, насмехались, дерзили и хулиганили… Вспомнить страшно. Ибо не фик было издеваться над нами, когда мы были беззащитны и ранимы. Подростки это страшная, неуправляемая, разрушительная сила. Особенно когда одержимы местью за справедливость.

Хотя, заслуженный педагог могла бы об этой психологической особенности знать вместо того, чтобы мстить девочкам за их юность и красоту. Заслужила Кадушка. Ох, заслужила…

Так что же Патрик? Патрику и мне я забронировала гостиницу в Москве с завтраком. Завтрак был королевский. Три дня гостиницы стоили мою месячную зарплату, которую я, не задумываясь, обменяла в обменнике на доллары и заплатила за гостиницу. Я же собиралась лишаться девственности. И собиралась сделать это не с каким-то там, а с самим англичанином! Скупиться на условия для этого процесса я не собиралась. Тем более, что Патрик обещал мне деньги вернуть. Для него это были сущие копейки.

Перед встречей с Патриком я очень нервничала. Так, что у меня сводило внутренности. Еще дома я нашила себе соблазнительного кружевного белья. Три комплекта. И шелковый халат. Не в футболке же китайской мне девственности лишаться!

Патрик появился внезапно на входе в зал ожидания с широченной улыбкой на устах, так как он узнал меня. Я тоже сразу узнала его и у меня пропал дар речи. Кроме hello, я ничего не смогла из себя выдавить. Я была в шоке. Даже в нокауте.

Патрик был еще некрасивее, чем на фотографии. Я улыбалась