Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Въ глухую полночь дамы разошлись по своимъ спальнямъ; но долго и послѣ нихъ обходили круговую пуншевые стаканы и бокалы съ искрометнымъ; и здоровъ былъ сонъ всей честной компаніи, и радужно-плѣнительны были ея грезы. Достойно замѣчанія, что м-ръ Снодграсъ бредилъ всю ночь о миссъ Эмиліи Уардль, между тѣмъ какъ сонныя видѣнія м-ра Винкеля имѣли главнѣйшимъ образомъ весьма близкое отношеніе къ чернымъ глазамъ, лукавой улыбкѣ и мѣховымъ полусапожкамъ одной молодой дѣвицы.

Поутру на другой день м-ръ Пикквикъ проснулся очень рано. Его пробудилъ смутный гулъ разныхъ голосовъ и стукъ многочисленныхъ шаговъ. Суматоха была такого рода, что и жирный толстякъ пробудился отъ своего тяжелаго сна. Не снимая ночной ермолки съ нарядными кисточками, м-ръ Пикквикъ сѣлъ на краю постели, повѣсилъ голову и углубился въ размышленія. Надлежало разгадать, отчего происходилъ въ домѣ такой необыкновенный шумъ. Женская прислуга и молодыя дѣвушки, гостившія на хуторѣ, бѣгали взадъ и впередъ, требовали иголокъ, нитокъ, горячей воды, мыла, помады, и ученый мужъ разслышалъ нѣсколько разъ весьма странныя изрѣченія въ родѣ слѣдующихъ: "Приколите, моя милая, подтяните, завяжите, пригладьте, заснуруйте, вотъ такъ, спасибо, душенька". — "Что бы это значило?" — думалъ м-ръ Пикквикъ. — "Не пожаръ ли?" Но углубляясь постепенно въ сущность предмета, онъ припомнилъ, наконецъ, что сегодня свадьба, и что, стало быть, молодыя дѣвицы занимаются своимъ туалетомъ. На этомъ основаніи, онъ самъ поспѣшилъ одѣться въ свой праздничный костюмъ и немедленно сошелъ въ столовую.

Невозможно описать, съ какимъ волненіемъ и суетливостью бѣгала по всему дому женская прислуга, перетянутая въ струнку въ своихъ розовыхъ муслиновыхъ платьицахъ. Старая леди величественно выступала теперь въ своемъ парчевомъ платьѣ, не видавшемъ лѣтъ двадцать сряду дневного свѣта, за исключеніемъ тѣхъ, весьма немногихъ лучей, которые насильственно прокрадывались черезъ щели корзинки, гдѣ покоился этотъ форменный нарядъ. М-ръ Трундль, украшенный высокимъ перомъ, былъ, казалось, въ тревожномъ и нервозномъ состояніи духа. Достопочтенный хозяинъ дома и отецъ невѣсты употреблялъ, повидимому, энергическія усилія казаться беззаботнымъ и веселымъ, но слѣды явнаго безпокойства тѣмъ не менѣе выражались на его лицѣ. Всѣ молодыя дѣвушки находились въ волненіи и были въ бѣлыхъ кисейныхъ платьяхъ, за исключеніемъ двухъ или трехъ, которыя должны были присутствовать наверху, при туалетѣ невѣсты, въ качествѣ ея дружекъ. Пикквикисты рисовались въ парадныхъ блестящихъ костюмахъ, сшитыхъ по послѣдней модѣ и обновленныхъ теперь въ первый разъ. Передъ домомъ на лугу съ самаго разсвѣта собрались цѣлыя полчища принадлежащихъ къ мызѣ ребятишекъ, взрослыхъ парней и мужей, шляпы которыхъ были украшены перьями, a петлицы сюртуковъ цвѣточками: все это кричало и ревѣло дружнымъ хоромъ, и все провозглашало многая лѣта достопочтенному Уардлю, его чадамъ и домочадцамъ. Коноводомъ этой толпы, само собою разумѣется, былъ не кто другой, какъ м-ръ Самуэль Уэллеръ, который въ одну ночь пріобрѣлъ всеобщую извѣстность на Дингли-Делль, какъ будто онъ и родился на этой мызѣ.

Свадьба весьма часто служитъ источникомъ остроумія и шутокъ для многихъ веселыхъ особъ; но мы, съ своей стороны, не находимъ въ этомъ обстоятельствѣ ни малѣйшаго повода для какой бы то ни было потѣхи. Мы разумѣемъ собственно вѣнчальный обрядъ, и покорнѣйше просимъ принять къ свѣдѣнію, что мы душевно ненавидимъ всѣ скрытые или явные сарказмы, которымъ подвергается супружеская жизнь. Много радостей и удовольствій встрѣчаютъ молодые люди въ день своей свадьбы; но и многія заботы тяжелымъ бременемъ падаютъ на ихъ сердце. Невѣста покидаетъ родительскій домъ навсегда, тотъ домъ, гдѣ впервые испытала она радость и горе жизни, гдѣ развились въ ея сердцѣ чувства преданности и любви къ милымъ особамъ, связаннымъ съ нею узами родства и дружбы — и вотъ, не далѣе какъ сегодня, уйдетъ она въ чужую семью, съ тѣмъ, чтобы продолжать путь своей жизни въ кругу невѣдомыхъ людей… Что тутъ смѣшного, милостивые государи? Молодая дѣвушка груститъ, тоскуетъ, розы вянутъ на ея щекахъ, и горькія слезы льются изъ ея глазъ, когда оставляетъ она родную семью: все это естественныя чувства, которыя отнюдь не могутъ служить предметомъ комическихъ сценъ. Я не стану ихъ описывать, потому что не хочу набрасывать печальный колоритъ на эту главу.

Скажемъ вкратцѣ, что все шло, какъ слѣдуетъ, и все окончились благополучно. Бракосочетаніе совершалъ старый пасторъ въ приходской церкви Дингли-Делль, и на одной изъ страницъ метрической книги до сихъ поръ блеститъ имя м-ра Пикквика, подписавшагося въ качествѣ свидѣтеля со стороны жениха. Молодая дѣвушка съ черными глазами подписалась весьма нетвердою и дрожащею рукой, такъ что едва могли разобрать ея имя. Почеркъ миссъ Эмиліи и другой невѣстиной подруги тоже чрезвычайно неразборчивъ. Волненіе, вѣроятно, было общее, хотя молодыя дѣвушки, по выходѣ изъ церкви, согласились вообще, что тутъ, собственно говоря, ничего нѣтъ страшнаго. Правда, черноглазая дѣвица, щеголявшая наканунѣ въ мѣховыхъ полусапожкахъ, объявила м-ру Винкелю, что она ни за что не согласится испытать сама на себѣ такіе ужасы; но мы имѣемъ причины думать, что въ этомъ случаѣ она нѣсколько покривила душой.

По окончаніи бракосочетанія, м-ръ Пикквикъ привѣтствовалъ новобрачныхъ поздравительною рѣчью и, при этомъ поздравленіи, возложилъ на невѣсту богатые золотые часы съ богатѣйшею цѣпочкой, которую, до настоящей минуты, не созерцалъ еще ни одинъ смертный, кромѣ ювелира, продавшаго ученому мужу эту драгоцѣнность. Вслѣдъ за рѣчью м-ра Пикквика загудѣлъ старый церковный колоколъ, и вся компанія отправилась домой, гдѣ приготовленъ былъ роскошный завтракъ.

— Эй, ты, сонуля! Куда поставить эти подовые пирожки? — сказалъ м-ръ Уэллеръ жирному парню, когда они вмѣстѣ съ нимъ накрывали на столъ.

— Вотъ сюда, — отвѣчалъ толстякъ, указывая на середину стола.

— Очень хорошо, — сказалъ Самуэль, — все теперь y насъ въ порядкѣ, какъ слѣдуетъ быть на свадьбѣ. Святочные пироги, поросенокъ, джентльменскій соусъ, философскія трюфли, богатырскія устрицы… наше почтеніе, кушай да облизывайся!

Проговоривъ это, м-ръ Уэллеръ поклонился съ комическою важностью и, отступивъ шага два назадъ, принялся любоваться на симетрическій порядокъ, въ какомъ были разставлены джентльменскія блюда. Въ эту минуту новобрачные, сопровождаемые многочисленной свитой, воротились изъ церкви.

— Уардль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, усаживаясь за столъ, — въ честь этого счастливаго событія мы тяпнемъ по стаканчику вина.

— Хорошо, дружище, хорошо! — отвѣчалъ м-ръ Уардль. — Эй, Джой!.. ахъ, проклятый, онъ кажется заснулъ.

— Совсѣмъ нѣтъ, я не сплю, — отвѣчалъ жирный парень, выскакивая изъ отдаленнаго угла, гдѣ онъ пожиралъ святочный пирогъ съ такою жадностью и поспѣшностью, которая въ совершенствѣ противорѣчила медленнымъ и обдуманнымъ движеніямъ этого интереснаго молодого человѣка.

— Стаканъ вина м-ру Пикквику!

— Слушаю, сэръ.

Наполнивъ и подавъ стаканъ, жирный парень удалился за стулъ своего господина, и принялся наблюдать оттуда веселую игру джентльменскихъ вилокъ и ножей съ какою-то дикою и мрачною радостью, которая была совершенно оригинальна въ своемъ родѣ. Ни одинъ кусокъ съ джентльменскаго блюда не ускользалъ, повидимому, отъ его жаднаго вниманія, и, казалось, онъ въ своемъ воображеніи глоталъ его съ величайшею жадностью.

— Благослови васъ Богъ, старый товарищъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

— Многая лѣта вамъ, любезный другъ! — воскликнулъ м-ръ Уардль.

И они чокнулись другъ съ другомъ отъ полноты сердечнаго восторга.

— М-съ Уардль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — не мѣшаетъ намъ, старымъ людямъ, въ честь этого радостнаго событія выпить всѣмъ по рюмкѣ вина.

Старушка была, казалось, погружена въ глубокую думу. — Она сидѣла на переднемъ концѣ стола, окруженная съ одной стороны новобрачною четою, a съ другой особой м-ра Пикквика, который рѣзалъ святочный пирогъ. Но лишь только м-ръ Пикквикъ началъ говорить, она мигомъ поняла смыслъ его рѣчи и тотчасъ-же выпила полную рюмку за его долголѣтіе и благоденствіе и счастье… Затѣмъ, достопочтенная праматерь семейства, одушевленная стародавними воспоминаніями, представила собранію полный и удовлетворительный отчетъ о собственной своей свадьбѣ, и о томъ, какіе длинные шлейфы носились въ ея время, и какъ щеголяли на высокихъ каблучкахъ, и какъ блистала въ тогдашнемъ свѣтѣ прекрасная леди Толлинглауеръ, умершая лѣтъ за сорокъ назадъ, и какъ случилась съ нею одна прелюбопытная исторія, которую, тоже во всей подробности, разсказала теперь достопочтенная праматерь семейства, причемъ она хохотала отъ всей души, и всѣ молодыя дѣвицы тоже хохотали отъ чистаго сердца, потому что никакъ не могли взять въ толкъ, о чемъ разсуждаетъ grande maman. 3aмѣтивъ, что ея разсказъ производитъ всеобщую веселость, старая леди засмѣялась вдесятеро веселѣе и громче и, для общаго назиданія, сообщила еще предиковинную исторію о старинныхъ робронахъ, причемъ опять молодыя дѣвушки залилсь самымъ задушевнымъ смѣхомъ. Наконецъ, ученый мужъ довершилъ трудную операцію со святочнымъ пирогомъ, раздробивъ его на равные куски, по числу гостей. Молодыя дѣвушки, какъ и слѣдуетъ, прятали отъ своихъ порцій по маленькому кусочку, чтобы вечеромъ, когда придетъ пора ложиться спать, спрятать ихъ подъ свои подушки, отчего каждая изъ нихъ должна была увидѣть во снѣ своего будущаго суженаго-ряженаго. Всѣ замѣтили продѣлки молодыхъ дѣвицъ, и всѣ закатились опять плѣнительно-востор. еннымъ смѣхомъ.