Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Вотъ тебѣ разъ, навязали на шею славнаго дѣтину! — воскликнулъ Самуэль. — Онъ ужъ и храпитъ, провалъ его возьми! — Эй, ты, молодой лунатикъ!

Но и послѣ троекратныхъ возгласовъ, молодой лунатикъ не обнаружилъ ни малѣйшихъ признаковъ присутствія сознанія въ своемъ тучномъ организмѣ.

— Дѣлать нечего, пусть его дрыхнетъ.

Проговоривъ эту сентенцію, м-ръ Уэллеръ сѣлъ на облучекъ, дернулъ возжами и погналъ старую клячу по гладкой дорогѣ на Дингли-Делль.

Между тѣмъ м-ръ Пикквикъ и его друзья, сообщившіе дѣятельную циркуляцію своей крови, весело продолжали свой путь по гладкимъ и жесткимъ тропинкамъ. Воздухъ былъ холодный и сухой, трава заманчиво хрустѣла подъ джентльменскими ногами, сѣдые сумерки приближались съ каждою минутой: все это, вмѣстѣ взятое, со включеніемъ пріятной перспективы отдыха и угощеній на гостепріимной мызѣ, сообщило самое счастливое настроеніе мыслямъ и чувствамъ беззаботныхъ джентльменовъ. Прогулка на уединенномъ полѣ имѣла столько поэтическихъ сторонъ, что ученый мужъ былъ бы, пожалуй, не прочь скинуть шинель и даже играть въ чехарду съ плѣнительнымъ увлеченіемъ рѣзваго юноши, и еслибъ м-ръ Топманъ предложилъ ему свою спину, мы нисколько не сомнѣваемся, что м-ръ Пикквикъ принялъ бы это предложеніе съ неподдѣльнымъ восторгомъ.

Однакожъ м-ръ Топманъ, сверхъ всякаго ожиданія, былъ далекъ отъ подобной мысли, и почтенные друзья продолжали свой путь степенно, съ философскимъ глубокомысліемъ разсуждая о многихъ назидательныхъ предметахъ. Лишь только путешественники повернули въ просѣку, которая должна была по прямой линіи привести ихъ на Меноръ-Фармъ, передъ ними вдругъ раздался смѣшанный гулъ многихъ голосовъ, и, прежде чѣмъ можно было догадаться, кому принадлежатъ эти голоса, они очутились въ самомъ центрѣ многочисленной компаніи, которая, повидимому, ожидала прибытія столичныхъ гостей.

— Ура! Ура! Ура!

Такъ голосилъ старикъ Уардль, и ученый мужъ мгновенно понялъ, изъ чьей груди выходили эти звуки.

Компанія въ самомъ дѣлѣ была многочисленная. Прежде всего рисовался въ ней самъ м-ръ Уардль, обнаружившій съ перваго раза энергическіе признаки разгула и совершеннаго довольства самимъ собою. Потомъ, были тутъ миссъ Арабелла и вѣрный ея спутникъ, м-ръ Трундль. За ними, наконецъ, выступали стройнымъ хороводомъ миссъ Эмилія и около дюжины молодыхъ дѣвицъ, гостившихъ на мызѣ по поводу свадьбы, которая должна была совершиться на другой день. Всѣ были веселы, счастливы и довольны.

При такихъ обстоятельствахъ церемонія представленія совершилась очень скоро, или, лучше сказать, представленіе какъ-то послѣдовало само собою, безъ всякихъ предварительныхъ церемоній. Минутъ черезъ десять, м-ръ Пикквикъ былъ здѣсь какъ дома, и на первый разъ съ отеческою нѣжностью перецѣловалъ всѣхъ дѣвицъ отъ первой до послѣдней. Нѣкоторыя, однакожъ, нашли, что старикашка черезчуръ назойливъ, и, когда вся компанія подошла къ плетню, составлявшему изгородь усадьбы, одна молодая дѣвушка, съ миніатюрными ножками, обутыми въ миніатюрныя ботинки, никакъ не соглашалась перелѣзть черезъ плетень, пока будетъ смотрѣть на нее м-ръ Пикквикъ, и на этомъ законномъ основаніи, приподнявъ на нѣсколько дюймовъ свое платье, она простояла минутъ пять на камнѣ передъ плетнемъ, до тѣхъ поръ, пока столичные гости вдоволь налюбовались ея рѣдкими ботинками и ножками. М-ръ Снодграсъ, при этой переправѣ, предложилъ свои услуги миссъ Эмиліи, причемъ каждый замѣтилъ, что переправа ихъ продолжалась слишкомъ долго. М-ръ Винкель между тѣмъ хлопоталъ около черноглазой дѣвушки въ миніатюрныхъ мѣховыхъ полусапожкахъ, которая повидимому, боялась и кричала больше всѣхъ, когда ловкій джентльменъ пересаживалъ ее черезъ плетень.

Все это было и казалось удивительно забавнымъ. Когда, наконецъ, всѣ трудности переправы были побѣждены безъ всякихъ дальнѣйшихъ приключеній, и компанія выступила на открытое поле, старикъ Уардль извѣстилъ м-ра Пикквика, что они только-что ходили ревизовать мебель и всѣ принадлежности домика, гдѣ молодая чета должна была поселиться послѣ святокъ, причемъ женихъ и невѣста стыдливо потупили головы и зардѣлись самымъ яркимъ румянцемъ. Въ эту же пору молодая дѣвушка съ черными глазами и мѣховыми полусапожками шепнула что-то на ухо миссъ Эмиліи и бросила лукавый взглядъ на м-ра Снодграса, причемъ Эмилія, румяная какъ роза, назвала свою подругу глупой дѣвчонкой, a м-ръ Снодграсъ, скромный и стыдливый, какъ всѣ великіе геніи и поэтическія натуры, почувствовалъ въ глубинѣ души, что кровь чуть-ли не прихлынула къ самымъ полямъ его шляпы. Въ эту минуту онъ искренно желалъ, чтобъ вышерѣченная дѣвица съ черными глазами, лукавымъ взглядомъ и мѣховыми полусапожками удалилась на тотъ край свѣта.

И ужъ если такимъ образомъ все катилось какъ по маслу на открытомъ полѣ, можно заранѣе представить, какой пріемъ нашли столичные джентльмены въ самыхъ предѣлахъ счастливаго хутора, подъ гостепріимной кровлей старика Уардля. Даже слуги и служанки растаяли отъ удовольствія, при взглядѣ на добродушную фигуру ученаго мужа, a миссъ Эмма бросила полугнѣвный и вмѣстѣ плѣнительно-очаровательный взглядъ на м-ра Топмана, причемъ озадаченный джентльменъ невольно всплеснулъ руками, и радостный крикъ самъ собою вырвался изъ его груди.

Старая леди сидѣла въ праздничномъ костюмѣ на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ въ гостиной; но видно было по всему, что она находилась въ чрезвычайно раздраженномъ состояніи духа, и это естественнымъ образомъ увеличивало ея глухоту. Она не выходила никогда изъ своей степенной роли и, какъ обыкновенно бываетъ съ особами ея преклонныхъ лѣтъ, сердилась почти всякій разъ, когда молодые люди въ ея присутствіи позволяли себѣ удовольствія, въ которыхъ сама она не могла принимать непосредственнаго участія. Поэтому теперь она сидѣла въ своихъ креслахъ, выпрямивши насколько могла свой станъ, и бросала во всѣ стороны гордые и грозные взгляды.

— Матушка, — сказалъ Уардль, — рекомендую вамъ м-ра Пикквика. Вы вѣдь помните его?

— Много чести и слишкомъ много хлопотъ, если ты заставишь меня помнить обо всѣхъ, кто здѣсь бываетъ, — отвѣчала старая леди съ большимъ достоинствомъ.

— Но вы еще недавно, матушка, играли съ нимъ въ карты. Развѣ забыли?

— Нечего объ этомъ толковать. М-ръ Пикквикъ не станетъ думать о такой старухѣ, какъ я. Можешь оставить его въ покоѣ. Никто, разумѣется, не помнитъ и не заботится обо мнѣ, и это въ порядкѣ вещей.

Здѣсь старая леди тряхнула головой и принялась разглаживать дрожащими руками свое шелковое платье сѣро-пепельнаго цвѣта.

— Какъ это можно, сударыня! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Чѣмъ, позвольте спросить, я имѣлъ несчастіе заслужить вашъ гнѣвъ? Я нарочно пріѣхалъ изъ Лондона, чтобъ удостоиться вашей бесѣды, и сыграть съ вами партію въ вистъ. Мы съ вами должны показать примѣръ этой молодежи и протанцовать въ ея присутствіи менуэтъ, чтобъ она поучилась уважать стариковъ.

Старуха видимо повеселѣла, и черты ея лица быстро прояснились; но чтобъ не вдругъ выйдти изъ своей степенной роли, она отвѣтила довольно суровымъ тономъ:

— Не слышу.

— Полноте, матушка, — сказалъ Уардль, — м-ръ Пикквикъ говоритъ громко, и y васъ есть слуховой рожокъ. Не сердитесь на насъ. Вспомните Арабеллу: бѣдняжка и безъ того упала духомъ. Вы должны развеселить ее.

Не было никакихъ сомнѣній, что старуха разслышала ясно слова сына, потому что губы ея дрожали, когда онъ говорилъ. Но старость, какъ и дѣтство, имѣетъ свои маленькіе капризы, и почтенная мать семейства не вдругъ хотѣла отстать отъ своей роли. Поэтому она принялась разглаживать свое платье и, повернувшись къ м-ру Пикквику, проговорила:

— Ахъ, м-ръ Пикквикъ, молодые люди теперь совсѣмъ не то, что прежде, когда я сама была молодой дѣвицей.

— Въ этомъ, сударыня, не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ, — и вотъ почему я особенно дорожу тѣми немногими особами, въ которыхъ еще остались проблески нашей почтенной старины.

Говоря это, м-ръ Пикквикъ ласково подозвалъ къ себѣ миссъ Арабеллу и, напечатлѣвъ поцѣлуй на ея щекѣ, попросилъ ее сѣсть на маленькой скамейкѣ y ногъ старушки. Было ли то выраженіе любящей физіономіи, когда внучка бросила нѣжный взглядъ на лицо своей бабушки, или старая леди невольно уступила могущественному вліянію рѣчей великаго мужа, только на этотъ разъ лицо ея совершенно прояснилось, и она уже не думала болѣе скрывать восторговъ своего сердца. Не сдѣлавъ никакихъ замѣчаній на слова м-ра Пикквика, старушка бросилась на шею своей внучки, и весь остатокъ ея гнѣва окончательно испарился въ потокѣ безмолвныхъ слезъ.

Беззаботно, игриво и совершенно счастливо прошелъ этотъ вечеръ, оставшійся навсегда въ памяти ученаго мужа и занявшій нѣсколько блистательныхъ страницъ въ дѣловыхъ отчетахъ его клуба. Степенно, чинно и торжественно списывались и записывались ремизы, когда м-ръ Пикквикъ игралъ въ карты съ почтенной матерью семейства; шумно и буйно веселились молодые люди за круглымъ столомъ, въ почтительномъ отдаленіи отъ стариковъ.