В этой истории не будет злодея, и человек есть закон - Дарья Милл

идеалом, что на свои плечи принял груз ответственности за сотню жизней своих подопечных и свою собственную судьбу. Он взял на себя то, от чего бежал подполковник Квон, и вместе с этим утратил почти всего себя прежнего. Цена его положительного отчёта перед собственным Я была слишком велика. Лишь где-то глубоко за стеклом уставших глаз сиял он настоящий. Его ещё можно было спасти, с пуговиц сорвать душивший его пиджак и расслабить галстук, растрепать аккуратно уложенные волосы и поднять воротник рубашки. Сейчас было самое время.

Новый подполковник был кривым отражением старого офицера Арно. Эндрю же был сильней их обоих. Блеск его ещё не угас, но под давлением четырёх стен огонь в груди медленно затухал. Ему не хватало кислорода, но Хён Сок мог его вдохнуть. Он схватил Эндрю за узел галстука и потянул на себя. От неожиданности тот едва удержался на месте. Чтобы не упасть, ему пришлось рукой опереться о сиденье Хён Сока. Они оказались достаточно близко, и он заметил то, что Эндрю больше не пользовался ни помадой, ни духами Кэсси. Запах вишни вдруг утратил всякий смысл.

— Если бы мы встретились при других обстоятельствах, всё было бы иначе. — Продолжая держать его галстук, Хён Сок вспомнил, что накануне Лин сказала о себе и Гефесте. Правильное время. Оно бы определенно им не помешало. — Нам нужно было встретиться позже. Намного позже. И между нами всё было бы лучше.

— Тогда это были бы не мы. В любой из возможных вселенных я буду подносить тебе кофе.

Эндрю не двигался с места. Здесь и сейчас все общие для них ответы выяснял сам Квон Хён Сок. И он решил. Развязал галстук и поймал воротник рубашки Эндрю. Вся жизнь Хён Сока и правда была одним до бесконечности затянувшимся падением. Но вот под ногами его вдруг возник пол. Им был подполковник Квон. Потолком же стал Эндрю Арно.

— Просто чтобы ты знал, я не пересматривал своего к тебе отношения. Ты поступил со мной бесчеловечно. — Эндрю и не пытался вырваться. Хён Сок продолжал держать его возле себя на том расстоянии, на котором слышал, как бьётся сердце в груди подполковника. А оно трепетало точно так же, как и несколько месяцев назад в одной из спален третьего Округа. Хотя бы это в нём осталось. — Теперь я подобрал для всего этого иные слова. Более правильные. Мы с тобой поменялись местами, и вдруг я понял, что больше не хочу быть как ты. Я не хочу на тебя ровняться или отдавать свою жизнь в твои руки. Столько лет я так сильно заблуждался. На самом деле, сейчас мне тяжело принять своё перед тобой поражение. Это всё между нами меняет, и то, что я рассказал тебе обо всём, не делает мне легче. Потому что ты просто этого не поймёшь. Я и сам то не до конца понимаю.

— Ты же сказал, что мы поменялись. — Хён Сок расстегнул две верхние пуговицы его рубашки. Вдруг Эндрю вздохнул слишком резко. На его шее осталось красное пятно от врезавшегося в неё воротника. Сам он не решался его ослабить. — Как минимум, я тебя услышал. И ты вправе делать со мной всё, что захочешь. Можешь снова назвать меня трусом или попросить замолчать, ведь достоин я лишь этого.

— Всё совсем не так.

— Любое моё наказание совершенно заслужено. Я принимаю это.

— Прекрати припоминать мне мои же слова. Я понимаю, что был не прав, разве этого недостаточно? — Эндрю сжал пальцы на руке, что продолжала держать его рубашку. — Я не хочу причинять другим зло. После каждой нашей встречи я жалею о том, что не осмеливаюсь перед тобой извиниться. Но ты ведь и сам об этом знаешь. Знаешь все мои мысли.

— Ты переоцениваешь мою проницательность. Я никогда не был в этом хорош.

— Это читается во мне так же легко, как слова в книге. Нужно просто открыть её и обратить внимание на страницы. Не обязательно даже прикасаться к ним.

— Для всего этого необходимо научиться читать. Не все люди в моём возрасте способны на подобное. — Хён Сок ещё больше наклонился к Эндрю, да так, чтоб тот больше не смог отвести от него глаз. — Просто скажи мне, о чём ты думаешь. Сделай это так же, как и всегда.

— Сказать прямо? Да я только и делаю, что твержу всем подряд — чтобы в мире стало меньше насилия, нужно совершать меньше насилия! — он притянул Хён Сока к себе, и кулак его врезался ему в грудь. — И я следовал этому правилу всю свою жизнь! И что в итоге? Насилие вершил не я, но его творили за меня. — Глаза Эндрю вновь заблестели, а щёки намокли от тех горьких слёз, что лишь сейчас решились себя проявить. Эндрю так давно был не в порядке, что совсем позабыл, какого это, просто говорить с кем-то. Не об убийствах и тех, кто к ним причастен. Не о других, а о самом себе. Столько дней у него не было времени, чтобы подумать об Эндрю Арно. — Я стал пацифистом, и, чтобы я смог себе это позволить, всем вокруг пришлось притвориться насильниками. Потому что, когда руку поднимали на меня, кто-то другой поднимал свою для меня. Раньше я не мог перестать думать об этом. Ведь чем больше пацифистов, тем меньше пацифистов. Лишь сейчас мне открылось это негласное правило. Чтобы тебе не было плохо, я сам не должен был причинять тебе вред. Но я сглупил. Все наши с тобой отношения — одна большая ошибка, потому что в них я отыгрывался за то, что не хочу отрываться на других.

— Лишь та — ошибка, что не исправляется. А у нас ещё всё можно исправить. Просто дай мне помочь тебе.

— Хорошо. — Эндрю сделал прерывистый вдох, сморгнул слёзы и наконец сказал. — Помоги мне. Сделай это прямо сейчас.

И Хён Сок услышал его. Вытер заплаканные щёки, растрепал волосы, снял пиджак Эндрю и бросил его на заднее сиденье. Подполковник Арно никак не мог остановить Хён Сока, потому что его попросту не стало. Он уменьшился до размера песчинки и вылетел в приоткрытое окно. В считанные минуты ручьи ночного дождя унесут подполковника с собой и за пределами Округа он упадёт на дно океана. Там ему было самое место.

Когда Хён Сок стал закатывать рукава его рубашки, Эндрю начал смеяться. Сначала хриплый голос вдруг вернул себе прежнюю жизнь. Бледное лицо лишилось тени, а позабывшие о сне глаза открылись. С невидимой