Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Да она сразу же и размокла, – водонос посмотрел на Сашу с явным испугом. – Клянусь святым Иаковом!

– Но ты хоть что-то прочел? – грозно вопросил молодой вождь.

– Я… я не умею читать, господин, – мальчишка уже чуть не плакал, но даже не пытался вырваться, слишком уж устрашающе выглядели эти варвары. Вырвешься, побежишь, а они – стрелой! Или нож метнут… даже – секиру!

– А что там были за буквы? Латынь или… какой-то другой язык?

– Не знаю, господин… Я правда, не знаю. Отпусти меня ради всех святых. Можешь даже забрать себе эту чертову флягу…

Юный водонос скрючился, зашмыгал носом, и Саша махнул рукой:

– Ладно, иди. А фляжку можешь оставить себе. Пользуйся!

Ага, как же! Едва почувствовав свободу, парнишка поклонился и тут же дал деру, позабыв про свою бутылку.

– Ну и ладно, – пожав плечами, молодой человек хотел уже было выбросить бутылку за борт, да потом передумал – незачем тут мусорить. Усмехнулся, обернулся, махнул рукой: – Поднимаем паруса, господа! Ютовые – на ют, баковые – на бак. Отдать швартовы!

Глава 11. Тринадцатое письмо

Мир стал негостеприимен:

в нем не чувствуешь себя спокойно.

Жан-Мари Ле Сиданер. «Убежища»Осень 454 г. Гиппон

Город Гиппон, Гиппон Регий, будущая Бизерта, вызвал в душе Александра самые противоречивые чувства. Здесь когда-то он, начав с нуля, добился всего: положения в обществе, славы и денег. С тех пор, по местному времени, прошло около тринадцати лет. Срок! Конечно же, срок. Но могли остаться (да и, конечно же, оставались) знакомые, с кем когда-то вел дела, пировал, встречался на улицах и в храмах. Могли узнать? Гм-гм… проблематично, Саша-то не слишком изменился, а – за тринадцать-то лет – должен бы. Было бы ему сейчас чуть за сорок – возраст по здешним временам чрезвычайно солидный, вообще, в средневековье мало кто до таких лет доживал: болезни, голод, нашествия…

Нет, не должны бы узнать, наверняка все уже его здесь позабыли. Все, кроме верных друзей… Бертульф, Эрлоин, Ингульф – конечно же! Верный друг и побратим… сколько сейчас лет этому парню? Где-то под тридцать – самый подходящий возраст для вождя!

Александр про себя усмехнулся: интересно как получается, что же, выходит, они с Ингульфом теперь почти что ровесники? А ведь так и выходит – обоим около тридцати, только Саше – слегка «за», а его дружку-побратиму – немного «до». Ингульф, Ингульф… Жив ли, бродяга? Был бы жив… было бы легче. Впрочем, всегда стоит надеяться только на себя самого! Ну, и на верную дружину. И еще – на Господа. На древних богов, как выражались язычники-«дружинники». Язычники… Саша вдруг подумал, что хорошо бы крестить побыстрей всех своих друзей, обязательно надо крестить, да еще так, как учил когда-то епископ Арий, провозглашенный католиками еретиком. А вот вандалы – как многие готы, аланы и прочие – как раз таки являлись арианами.

Ладно, над крещением своих верных людей нужно будет подумать. Правда, захотят ли они креститься? А почему бы и нет? Чем больше богов – тем лучше, хевдинг не тешил себя пустыми надеждами на то, что его варвары вдруг станут добрыми христианами. Просто соблюсти внешние приличия – чего же еще больше-то?

Опираясь на фальшборт, Александр стоял на корме и смотрел на город. Вон там, чуть дальше, у соседнего пирса когда-то покачивался на волнах верный керкур «Амикус». Судно, на котором потом «ушли», да так и отдали киношникам. Вернее сказать – продали, – а на черта он был нужен? Не везти же с собой из Туниса?

Что ж, «Голубой дельфин» ничем не хуже «Амикуса», хоть и чуть меньше. Добрый корабль, что и говорить, и добрая дружина… которая скоро начнет скучать без настоящего дела. А настоящее дело для варвара – это грабеж и война. Гислольд, правда, чуть пообтесаннее других, да и Оффа – себе на уме, а вот что касается Фредегара с Рутбальдом… О, эти парни хоть сейчас пошли бы махать мечами! Как, впрочем, и Оффа с Гислольдом. Вряд ли, вряд ли удастся их приспособить к какому-нибудь мирному делу – не за тем они сюда явились, вовсе не затем. Затянувшаяся месть «дракону моря» наверняка, уже давно тяготила этих парней, а ничего другого хевдинг им предложить не мог. Пока не мог. И этим очень даже тяготился! Все же совесть-то у Саши была – и он чувствовал всю меру ответственности за этих доверившихся ему людей, без лишних вопросов притащившихся за ним аж в Африку! Не только из-за мести, о нет! Честолюбие, желание славы – все это вело варваров в Вандальское море ничуть не меньше, а, скорее, и больше. Ну, кто не слышал о славном короле Гейзерихе? О его мощном флоте, его воинах, вождях? При таком короле можно жить весело, славно умереть и прославиться на века! Александр очень хорошо понимал все это. Как понимал и то, что своих воинов нужно ободрить.

Вот и сейчас обернулся:

– Что заскучали, парни? Готовьте мечи и секиры! Недолго нам здесь стоять.

– Слава хевдингу!!! – оживившись, в голос вскричали дружинники. – Александру-хевдингу слава! Да здравствует Александр Рус!

– Пойду в город, уплачу портовый взнос и, может быть, увижу кого-то из старых друзей.

– Мы с тобой, вождь!

– Нет, друзья мои. Лучше охраняйте корабль – здесь может найтись немало охотников на такое судно. Оффа, брат, остаешься за старшего. Надеюсь на тебя.

Лошадиная Челюсть горделиво расправил плечи:

– Не беспокойся, хевдинг, ни одна береговая крыса не проберется на этот корабль, клянусь всеми богами! И все же… возьми с собой хотя бы двоих – негоже вождю ходить совсем уж без свиты.

И действительно – негоже.

Пожав плечами, Саша махнул рукой:

– Фредегар, Гислольд… приоденьтесь.

– О, вождь! – парни явно обрадовались, вмиг накинули на плечи плащи. – Мы готовы!

Александр хохотнул:

– Ну, раз готовы – пошли.

Да-а… не зря он взял парней, отнюдь! При виде трех статных молодцов с привешенными к поясам мечами, даже самые бесшабашные портовые гопники молча уступали дорогу, и, лишь когда вся троица оказывалась далеко, обменивались меж собою задумчивыми фразами: кто, мол, такие? Откуда? К кому?

Уплатив портовый взнос в специальной конторе рядом с причалами, Саша и сопровождающие его парни вышли на набережную и резко повернули влево. Именно там, примерно в километре, находился один постоялый двор, некогда принадлежавший Александру. Да, он там и был… только вывеску уже сменили, повесив вместо красно-белой «Кока-колы» какую-то длинную полузмею-полурыбину. Нет, все-таки, это была рыба: харчевня при постоялом дворе называлась «Скользкий угорь». Туда и зашли – Саша особенно не таился – зачем? Вряд ли кто узнал бы.

– Что угодно уважаемым господам? – у стола тут же нарисовался служка – молодой, лет чуть за двадцать, парень, тощий, но с круглым, угодливо улыбающимся лицом. Конечно же, подобные типы вызывали у варваров лишь презрение – есть лишь одно, приличествующее настоящему мужчине дело – война! А все остальное даже не стоит и слов.

– Неси вина! И рыбу. – Полетела на стол серебряха, подпрыгнув, покатилась… ловко подхваченная слугой.

Надо отдать последнему должное – все заказанное появилось тут же, не прошло и пары минут. Жареная рыба с сорусом, плошка маринованных оливок, тушеные дрозды, сыр. Ну и, конечно же, вино в высоком, с тоненьким горлом, кувшине.

– Вам разбавлять?

– Нет, не надо. Хорошая у вас харчевня! Здесь всегда так пусто?

– О, еще ведь очень рано, мой господин. Ближе к обеду подтянутся рыбаки, затем, после полудня – торговцы с рынка, разносчики… Нет, вы не подумайте – важные господа сюда тоже заходят, и очень часто.

– А кому принадлежит эта таверна? Кто хозяин, спрашиваю?

– О, наш хозяин… – парнишка оглянулся и понизил голос: – Наш хозяин… один господин из Карфагена…

– Из Карфагена?

– Да-да, именно так! Из самой столицы… очень важный человек при дворе нашего благочестивого короля Гейзериха!

Слова «король» еще, собственно, не было – служка говорил на римский манер – «рэкс». А «король»… кто говорит – пошло с Карла Мартелла-Молота, кто – вообще с Карла Великого. В общем, пока – рэкс. Или вообще – цезарь, но так называли римских императоров, а не варварских королей, пусть даже и таких могущественных, как Гейзерих.

– Так-та-а-ак… – задумчиво протянул Александр. – Вот так оно, значит. А до этого важного господина кто владел этой таверной и постоялым двором?

– Кто владел? – служка испуганно оглянулся… но вовремя брошенный денарий тут же развязал ему язык.

Парень наклонился почти к самому уху хевдинга и быстро прошептал:

– Прежде всем этим владели мятежники, мой господин.

– Мятежники?

– Ну, те, кто десять… нет, уже двенадцать лет назад подняли мятеж против государя. Низкие и подлые люди, надо сказать! Вот их всех и…