Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Действительно – огромный. Не, такой не видали.

– Откуда товар? – Саша остановился напротив торговца инжиром.

– Свой.

– А много его у тебя?

– Да есть. Возьмешь сразу телегу – уступлю дешево.

– Телега мне без надобности… Что, только здесь, у себя продаешь, или куда возишь?

– Да вожу иногда в Цезарею… у нас многие туда возят. Не такой уж и близкий путь, господин, – целый день уходит.

– Да еще, поди, разбойники – лихие люди?

– А на это уж господня воля, мой господин. Так возьмешь телегу-то? Могу и полтелеги отдать.

– Да я не покупаю, – честно признался хевдинг. – А вот попутный груз в Цезарею бы взял. У меня корабль.

Торговец – маленький, сморщенный, смуглый – осклабился:

– Корабль – это хорошо.

Кто бы спорил?

– Значит, тебе не надо везти?

– Не надо, господин. Здесь продам. А ты по рынку-то походи, поспрошай, может – кому и надо? Во-он туда, в харчевню, иди – там важные купцы собираются, с ними и потолкуй для начала.

Поблагодарив торговца отрывистым кивком, Александр оглянулся – Гислольд все стоял, да, прицениваясь, щупал девок – сплюнул и деловито зашагал к навесу. Никаких столов, стульев, лавок в харчевне не было, и хевдинг уселся прямо на покрытый ковром дощатый помост, поджав по-турецки ноги.

Служка в белой бараньей шапочке, подбежав, поклонился и, ничего не спрашивая, налил из кувшина вино в большую глиняную плошку.

Саша поднял глаза, и слуга снова поклонился:

– Уже разбавленное, мой господин!

– Нет уж, неси чистое, неразбавленное, – ухмыльнулся хевдинг. – И чего-нибудь заесть. Сыр там, фрукты…

– Сделаю, господин.

Служка тут же переменил кувшин и притащил целое блюдо снеди – лепешки, острый соус из протухших рыбьих кишок – гарум, вареная фасоль, сыр, коровий и козий, жаренная на вертеле рыба…

Саша даже рассердился:

– Я ж тебя просил – только на закусь! А впрочем… тащи-ка еще одну кружку.

Гислольд уже подходил к помосту, довольный и улыбающийся, ну, конечно, пощупал, погладил девок – на халяву-то, что ж?

– Есть попутный груз, хевдинг! – едва усевшись, сразу же сообщил парень.

– Молодец! – Александр все же недоверчиво прищурил глаза. – Пей вино и рассказывай.

Утерев выступивший на лбу пот рукавом, юноша с удовольствием опростал кружку:

– Его зовут Ашкензи, ну, того торговца. И у него есть брат.

– Очень приятно, что у него есть брат, – кисло улыбнулся хевдинг. – Только нам с того какой толк?

– Толк как раз есть, и как раз тот, что нам нужен, – налив себе еще кружку, Гислольд продолжал: – Родной брат этого Ашкензи – тоже торговец, и с удовольствием бы отправил в Цезарею смоквы и сливы. Иначе они у него просто сгниют – слишком уж много. А там бы, в Цезарее, нас встретили и разгрузили. Четверть этих слив – наша!

При этих произнесенных радостным тоном словах Саша чуть было не поперхнулся вином:

– Вот так радость! Ну, понос нам теперь точно обеспечен. А вообще… на хрена нам сдались эти сливы?

– На… что, мой вождь?

– На… Я спрашиваю – зачем?

– Ну, ты ж сам искал попутный груз – так вот он! Хоть сейчас забирай. И ничего с ним не сделается, я узнавал – до Цезареи по морю ходу меньше чем на полдня.

– Да, но сливы…

– А там их можно выгодно продать. Я думаю, слегка скинув цену, мы уступим нашу долю посреднику… ну, тому, кто придет в порт. И это будет… – Гислольд зашевелил губами. – По денарию за корзину… ммм… это будет – почти четыреста денариев, то есть – десять золотых солидов! А портовый сбор – я узнавал – два солида.

– Ну, ничего себе! – удивленно присвистнул. – Ловко же ты подсчитал, словно б всю жизнь торговлишкой занимался.

Гислольд отмахнулся:

– Это не я, вождь, это все тот купец, Ашкензи.

– С чего б это он такой доброхот?

– А просто в придачу к сливам и смоквам он дает своих девок. Заодно уж!

Саша только головой покачал: вот уж, час от часу не легче!

– И на что нам эти девки?

– Продадим! А без них Ашкензи нас со своим братцем не сведет. Ну, с тем, у кого сливы и смоквы.

Подумав, Александр согласился – в конце концов, деньги были нужны, а долго торчать в этой дыре не очень-то хотелось. Черт с ними – девки так девки. Тоже – товар!

Уж конечно купец Ашкензи продал девчонок не очень-то дешево, а прямо сказать – и дорого. С полученной перевозчиками доли прибыли цезарейский посредник в должен был вычесть за юных рабынь изрядную сумму. Гита, узнав об этой сделке, долго смеялась, потом – пока грузили сливы – принялась о чем-то шептаться с рабынями. Так и шепталась в течение всего пути, благо плыть было недалеко, уже к вечеру «Голубой дельфин» встал у причала Цезареи, некогда пышной столицы одной из двух римских Мавританий. Впрочем, город и сейчас сохранял вполне помпезный вид, даже несмотря на когда-то разрушенные варварами стены. Но какие там были дворцы! Какие храмы! На мощеных улицах еще сохранились мраморные статуи, в тени многочисленных портиков и пальм неспешно прогуливались горожане, а рынок… рынок шумел, словно море!

Быстро уладив все дела с посредником, хевдинг получил на руки всю оговоренную сумму, естественно, за вычетом стоимости рабынь, которых Александр намеревался продать здесь же, на рынке… И продал бы, пусть и значительно продешевив, продал, если б не Гита.

Это она, едва только корабль пришвартовался, отвела Сашу в сторону:

– А помнишь, мой господин, ты говорил о том, что я могу выбрать себе, где жить и чем заниматься?

– Да, – Александр кивнул с некоторым удивлением – с чего бы это Гита именно сейчас это вспомнила? Понравилась Цезарея? А! Она ж как-то упоминала, что у нее есть здесь какие-то знакомые…

– Эти рабыни, – мечтательно улыбаясь, продолжила девушка. – Отдай их мне, вождь!

– Тебе? Но зачем? Выгодно ты их здесь не продашь, можешь и не пытаться.

– Я не буду их продавать, господин. Я открою лупанарий!

– Что, что?! – вот тут молодой человек по-настоящему удивился.

Ну, ничего ж себе, придумала! Открыть публичный дом! В христианской… считающей себе христианской… стране!

– А епископа местного не боишься?

– Нет! Я ведь сама из Цезареи… и многих знаю, – Гита расхохоталась. – Девушки согласны. Поработают на меня год, а там… кто не захочет – может уйти, ну, а кто останется – прогонять не буду.

– Лупанарий… – покачал головой Саша. – Однако… Девки-то точно согласны?

– Конечно! И очень того ждут. Нам бы только немножко серебра для обзаведения.

– Получите, – тут же заверил хевдинг и, немного помявшись, добавил уже куда мягче: – Мы все обязаны тебе, Гита… думаю, парни отвалят тебе немало монет, каждый – из своей доли.

Так и случилось, и прощание было кратким, но трогательным: Гита крепко поцеловала каждого, немного всплакнула, улыбнулась и, прихватив девчонок и деньги, зашагал по причалу в город. Вот замедлила шаг, купила у мальчишки-разносчика воду… обернулась… помахала рукою.

– Славная девушка, – грустно вздохнул Фредегар. – И очень красивая.

– Да, – Оффа Лошадиная Челюсть согласно кивнул. – Серебра для такой не жаль.

– Это уж точно, – хором добавили Рутбальд и Гислольд.

– Эй, парни! Она что-то кричит… Желает, чтоб Господь всегда помогал нам!

– И тебе удачи, Гита! И помни – если что, мы всегда поможем тебе во всем… если, правда, когда-нибудь здесь еще будем.

Последнюю часть фразы Оффа произнес очень тихо, так, что слышали только свои.

Александр усмехнулся – в чем-то эти варвары были смешны и наивны, как дети. А вот Гита… Эта девушка их, можно сказать, легко развела. И правильно сделала, очень правильно!

– Удачи тебе, Гита… Удачи и счастья – вам всем.

Уличный торговец водой – худенький, с большим кувшином за спиною, подбежал к сходням:

– Прохладная вода… самая лучшая! Выпейте на дорожку…

– Ну, раз самая лучшая – давай. Стой… Что это у тебя за фляжка такая? Дай-ка взглянуть!

– Только верните! – помявшись, мальчишка вытащил из-за пояса… пластиковую бутылку с надписью «Пепси-кола».

– Да-а… – взволнованно протянул Александр. – Хорошая фляжечка. И где ты ее взял?

– А прямо тут, в гавани, – водонос улыбнулся. – Три дня назад. Ее прибило прибоем во-он к тем камням!

– Три дня назад, говоришь?

Молодой человек улыбался – ну, вот оно, вот оно! Вот – подтверждение того, что он на верном пути, что «Тремелус» никуда не делся, не повернул на север, а идет прямым курсом… в Карфаген? Или – куда-то дальше?

– Там еще крышечка была, да я ее потерял, – похвастал разносчик. – Красненькая такая… А внутри – записка!

– Записка?! – Александр так и застыл. Потом резко схватил парня за плечи, чуть не затряс: – Что за записка? Где она?

– Да она сразу же и размокла, – водонос посмотрел на Сашу с явным испугом. – Клянусь святым Иаковом!