Малыш: мамино счастье - Ирина Чеснова

– Да, на-ка-зывать, – отзывается он.

Я не успеваю записывать его новые перлы.

– Гриша, игрушки собери.

– Неть, не могу. Устал!

Если у Гриши что-то не получается, то мы слышим:

– Помогите, помогите кто-нибудь. Спасите!

Вот еще недавнее:

– Возьми меня на ‘учки. Я маленький!

Ну, как не взять? В следующий раз опять:

– Возьми на ‘учки. Я маленький!

– Я тоже маленькая.

– Неть! Я маленький один!

– Он говорит! Ира, он говорит! – мама моя не могла поверить нашему общему счастью. – Но к логопеду все равно пойдем!

Но Гриша не только говорит. Он еще и поет!

«Го, го, го, мы выиграем гонки», например.

Или: «Поле большое, зеленый лесок, сколько весною путей и дорог».

И наш главный хит – «Я уеду в Комарово».

Конечно, каждый из взрослых приписывает Гришины успехи себе. Бабушка считает, что это ее занятия и чле-но-раз-дель-ная речь сделали из внука человека. Муж мой клянется, что это его «5 историй на ночь» дали такой потрясающий (хоть и отсроченный) результат. Я всех убеждаю, что это мои гены. Ну и школа раннего развития, куда возила и вожу сына именно я.

А еще у нас появился любимый зверь – плюшевый мишка. К мишкам сын особенно неравнодушен. И вообще дети сильно любят этих косолапых обитателей берлог. Не лисиц, не волков, не кабанов, а именно медведей. Наверное, за их неуклюжую силу, невозмутимость и бесхитростную доброту. Медведь – он ведь настоящий. Без второго дна и задних мыслей. Не предаст, не обманет и всегда защитит.

– Это мой малысь, – заявил мне сын, показывая на мягкого белого медвежонка в смешном свитере.

– Малыш?

– Да.

– А ты его папа?

– Да.

– Ну, тогда иди и убери игрушки, и твой малыш будет гордиться своим папой, – кажется, я нашла ловкий ход приучить сына к порядку.

Гришиного тщеславия хватило ровно на полкомнаты…

А я до сих пор стопорюсь перед этим настоящим волшебством – мой ребенок говорит! Впитывает, как губка, подмечает, анализирует. А ясность взглядов? А стройность мыслей? А глубинные выводы? И это только начало!..»

Это действительно было только начало. В два года и десять месяцев, поставив перед Гришей тарелку с супом, я услышала:

– А ложку? Я что – пальцем буду есть?

Ровно в три мне было торжественно обещано:

– Когда я вырасту большой, и у меня будут КАРМАННЫЕ деньги, так и быть, куплю тебе машину.

– Какую машину, Гриш?

– БМВ X5!

И под занавес:

– Гриша, почему ты в квартиру всегда первым заходишь? – спросила Даша у трехлетнего брата.

– Потому что я – мужчина!

Задержка?

– У вашего мальчика задержка речи, – бесстрастно сказала логопед, чиркая ручкой в медицинской карте. Потом подняла глаза. – Вы знаете, что вас в сад могут не принять?

Алла не ответила. Она не знала, что отвечать. Она была ошарашена, растеряна и чувствовала себя, как обычно, виноватой. Как это – не принять в сад? Почему?

В три года ее Арсюша, конечно, говорил. Но очень мало и как-то «неправильно». И то, что он говорил, могла понять только Алла. Как-то они приехали к нам в гости, и мое опытное и тренированное ухо, как ни старалось, не могло выцепить из потока Арсюшиных фраз хоть что-то членораздельное....

Что только ни значится в причинах задержки речи : и неблагоприятная беременность, и «не такие» роды (стремительные или, наоборот, затяжные), асфиксия, травмы, детские болезни, наследственность, ошибки в воспитании (недостаточное внимание к малышу либо, напротив, гиперопека), задержка психического развития, поражение слуха, неврологические проблемы…

Арсений – очень активный, подвижный, непоседливый ребенок. Он импульсивен, все время куда-то движется, ему трудно сосредоточиться, и понятия «тихие» игры в его жизни не существует вовсе.

– Полный запрет на телевизор, и общайтесь, мама, общайтесь со своим ребенком, – логопед опять углубилась в карту.

– Я много с ним говорю, но иногда мне кажется, он меня не слышит, – пыталась оправдаться Алла. – Не реагирует…

Арсюша в этот момент громко прыгал в свободном пространстве врачебного кабинета. Логопед снова подняла глаза.

– Много говорить – этого недостаточно. Нужны совместные игры с ребенком, постоянные беседы, объяснения в процессе таких игр. Это же прописные истины, мама!

– Вы знаете, с ним сложно… У нас не очень складывается… Чаще всего он играет сам. А я так – фоном выступаю.

– Неправильно! Ваше общение с ребенком должно проходить на одном уровне. Нужно, чтобы, когда вы говорите, он смотрел на вас. Нужно поймать его взгляд, установить контакт, понимаете?

– С ним сложно… – опять начала Алла.

Она не могла признаться, что ее попытки почитать сыну книжку, показать кукольный спектакль и даже банально покатать мячик почти всегда терпят фиаско: Арсюша не слушает, не интересуется, убегает. Она не могла признаться, потому что муж и свекровь уже пеняли ей на это не раз и не два. Как не раз говорили и то, что она мало занимается ребенком, что он намного хуже развит, чем сверстники, и это ее недогляд и упущение. Еще одно порицание – из уст логопеда поликлиники – Алла бы просто не вынесла.

– Мама, я знаю. Знаю, что сложно. Но что делать? Ну, такой у вас ребенок моторный. Оставить его одного буйствовать в комнате и успокаивать себя, что ему и так хорошо, а играть с кем-то он еще не умеет, конечно, на много проще. Так легче жить. Но вас ведь волнует, каким он вырастет, правда? Вы ведь не хотите, чтобы у него были проблемы с памятью, вниманием, да? Не теряйте времени. Включитесь активно в его жизнь. Ищите подходы, ловите взгляд, гладьте по голове, обнимайте. И говорите, говорите, умоляю вас! Играйте с разными игрушками, говорите за них, «очеловечивайте» их…

– Что, простите?

– Очеловечивайте, то есть одушевляйте. Лечите мишку, сажайте за руль собачку, укладывайте спать еще кого-нибудь. Остановите уже эти бессмысленные движения, – логопед кивнула на Арсюшу. – Направьте их на совместную, содержательную деятельность. Да! И побольше пусть работает пальчиками. Мелкая моторика – это ваше все.

– Я очень постараюсь, доктор, но… – Алла осмелела, – вдруг все-таки не получится?

– У вас нет выхода. У вас должно получиться. Сейчас вы пойдете к психоневрологу, и она, увидев вашего ребенка и мою запись в придачу, назначит вам ноотропные препараты. Ничего такого страшного в них нет, но вы ведь, знаю я вас, не будете давать их мальчику, так? Покиваете в кабинете врача, но давать не будете. Еще можно поехать в Институт мозга, где с помощью тока активизируют речевые зоны головного мозга ребенка. Но вы ведь не поедете. Так что у вас, мама, только один путь – самой «разговорить» своего сына, потому что у меня все забито, на свои коррекционные занятия записать вас я не могу.

Этот диалог Алла рассказала мне потом, по телефону. Она была сильно подавлена, в разговоре делала паузы – сдерживалась, чтобы не расплакаться. Молодая, растерянная мама, у которой сложный ребенок и непонимающие родственники.

– Самое ужасное то, – сказала она в конце, – что я почти поверила, что я никудышная мать. А с никудышной какой спрос? Да и права логопед – мне действительно проще оставить Арсюшу играть одного, чем носиться за ним и ловить взгляды. Я нахожу тысячу оправданий своему бездействию и надеюсь, что все как-нибудь образуется. Само. Да не образуется ничего. Работать с ребенком надо. Работать так, чтобы пар из ушей шел. Нет, надо что-то менять в этой жизни. Себя, в первую очередь, себя надо менять…

И она все-таки заплакала.

...

Признаки нарушения речи, которые должны насторожить:

• к году малыш не говорит ни слова и не выполняет простейшие просьбы («Дай», «Покажи», «Принеси»);

• к году и 4-м месяцам не может назвать маму «мамой», а папу «папой»;

• к году и 9-ти месяцам не может произнести 5 – 6 осмысленных слов;

• к двум годам не показывает части тела, которые ему называют; не выполняет сложные просьбы («Пойди в комнату и принеси оттуда машинку»);

• к двум с половиной годам не знает разницу между понятиями «большой» и «маленький»;

• в три года не может прочитать короткие стишки, спеть песенку, не может показать, какой из предметов самый большой, не может сказать, как его зовут;

• в четыре года не знает названий цветов, не знает ни одного стихотворения.

www.boltun-spb.ru

Специалисты сходятся во мнении: не нужно ждать, пока проблемы с ре чью ребенка со всей очевидностью обнаружатся в три года. Если в два с половиной малыш говорит заметно хуже сверстников – это уже повод показать его психоневрологу и хорошему логопеду.

Глава 3 Горшок (тонкости туалетной науки)

Эта глава будет маленькой. Но важной.

Потому что «горшок» – одна из вечных тем.

С незапамятных советских времен, когда наши бабушки не только не слышали об одноразовых подгузниках, но и не знали о существовании стиральных машин, сухие ползунки уже в полгода и беспрекословное выполнение команд «пи-пи» и «а-а» было наглядным доказательством «развитости» малыша и педагогических успехов его родителей.