Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

Исследовательская тенденция. Много лет специалисты по психологии животных не замечали потенциальную значимость непрерывного исследовательского поведения животных. Они были слишком заняты изучением первичных влечений голода, жажды, секса, утомления. Однако в последние годы была замечена существенная разница между этой исследовательской тенденцией и другими влечениями [439] .

Исследование – непрерывная активность, основа большой части научения. Оно не насыщается по типу «снижения напряжения». Этот факт ведет нас к заключению, что «эстетические» влечения и влечения к «активности» – это, собственно, совсем не влечения, и они должны быть отнесены к совершенно другой категории мотивации.

Компетентность. Для обозначения всего, что ребенок делает, когда не находится под непосредственным влиянием дискомфорта, сильных влечений или опасности, Р. У. Уайт предлагает понятие «компетентность» [440] . Свободная от конфликтов активность включает исследование, манипулирование, наблюдение, слушание, таскание-толкание-бросание предметов, бег, лазание, «делание» вещей, имитирование родителей, взаимодействие с товарищами по игре. Ни одна из этих спонтанных активностей не «снижает напряжение», как и исследовательская активность. Уайт говорит: «Как только ребенок начинает играть в своей кроватке, он знает, что гипотеза снижения напряжения неверна». Этот автор добавляет, что фрейдистская доктрина, считающая возраст от шести до тринадцати лет «латентным периодом», на самом деле – курьезный миф. Развитие ребенка в этот период далеко от «латентности». Он стремительно приобретает компетентность. «Миф» вырастает из допущения, что ведущий мотив в жизни – сексуальный (в широком смысле), а в течение этого периода, согласно Фрейду, не происходит разительных изменений в психосексуальном развитии.

Бо́льшую часть компетентности, к которой стремится ребенок, он ищет в социальной области. Он желает внимания, он хочет любви, и он получает удовольствие от игры с другими детьми. В этих случаях он, несомненно, отчасти научается через вознаграждения или отвержения со стороны других. Но в большинстве несоциальных дел ребенок (как и взрослый) – лучший судья собственных успехов. Он знает, что повышает его самооценку, что травмирует его как неудача или радует как достойный результат, что соответствует его собственному образу себя. Следовательно, если теория подкрепления имеет объяснительную ценность, это должно рассматриваться в значительной степени в понятиях самовознаграждения и самонаказания.

Когда мы обращаемся к взрослости, понятие компетентности столь же необходимо нам, как и в детстве. Большая часть того, что делает взрослый, проистекает из его арсенала личных умений и интересов. Как и у ребенка, у него есть множество биологических потребностей (в еде, убежище, сексе), которые могут соединяться с его интересами или отвлекаться от них. Но они не могут объяснить устойчивую побудительную силу эстетической, интеллектуальной, религиозной или экономической активности.

Мы не можем полностью выводить интересы нормального здорового взрослого человека из того способа, которым индивид справляется со своими младенческими инстинктивными проблемами (как считает теория сублимации и защиты эго Фрейда), но мы не должны отрицать, что многие из страстных интересов взрослого возраста могут содержать некоторую примесь агрессивных или символических сексуальных сил. В самом деле, чем более «страстным» (навязчивым) является интерес, тем больше мы можем полагать, что он внушен бессознательным сексуальным или агрессивным давлением. Но в норме центральные мотивы взрослого возраста коренятся в более спокойной разновидности интересов – в интересе, подразумевающем компетентность.

Было бы ошибкой сказать, что «потребность в компетентности» – простой и суверенный мотив жизни. Однако она действительно не хуже любой другой потребности (и лучше, чем сексуальная) подходит для обобщения всей биологической истории развития. Мы выживаем благодаря компетентности, мы развиваемся благодаря компетентности, мы «самоактуализируемся» благодаря компетентности.

С исследованием и компетентностью связаны другие современные понятия. Они также переносят акцент в мотивах человека с механически однообразной реактивности на проакцию и ориентацию на будущее.

Мотивы дефицита и мотивы роста. А. Х. Маслоу предлагает наводящую на размышления теорию. Он считает, что в ходе детского развития прежде всего важно, чтобы базовые влечения (мотивы дефицита) удовлетворялись так, чтобы позже ребенок мог свободно формировать менее эгоцентричные мотивы (мотивы роста). Ребенку, у которого достаточно пищи, ухода, безопасности и любви, нет нужды, когда он становится старше, быть одержимым этими базовыми потребностями. Он будет чувствовать себя в безопасности и сможет стремиться к более общим целям. Если он познал удовлетворение базовых влечений и безопасность, позже в жизни он может легче переносить фрустрацию этих влечений, чем человек, вся личность которого постоянно вращается вокруг этих потребностей, которые никогда адекватно не удовлетворялись [441] . (Известно, что у некоторых животных возникают более сильные привычки создания запасов, если в детстве у них были трудности с удовлетворением голода.)

В своей теории Маслоу признает, как и мы, что первичные влечения являются центральными в младенчестве; он также указывает путь от ранней к более зрелой мотивации. Его теория помогает объяснить «невротического» человека: такому человеку не удается развить функционально автономные системы мотивов и поэтому он всю жизнь «проигрывает» младенческие комплексы. Фрейд, конечно, первым привлек внимание к этому типу личности, но Маслоу, в отличие от Фрейда, признает, что нормальные люди вырастают из этой зависимости в ходе своего развития.

Самоактуализация. Мотивы роста, по Маслоу, ведут к самоактуализации. Гольдштейн настаивает, что вся мотивация (какого бы то ни было типа) имеет этот оттенок. Самоактуализация – это, по сути своей, единственный человеческий мотив. Это понятие не очень конкретно, но содержит полезное указание на конечную индивидуальность мотивации; каждая личность отлична от всех других и стремится поддерживать свою идентичность и собственным путем осуществлять свою судьбу. Это понятие подразумевает изучение именно мотивации, а не давления, влечений, конфликтов. Да, эти силы заставляют человека реагировать, но помимо чистой реактивности существует широкий диапазон свободного от конфликтов развития и самореализации. Это понятие определенно указывает на будущее, в то время как теории реактивности указывают на прошлое или, в лучшем случае, на сиюминутное настоящее [442] .

Эго-психология. Несомненно, главная ошибка фрейдистской психологии лежит в утверждении, что «у эго нет своей собственной энергии». Сегодня многие, а возможно, большинство исследователей творчества Фрейда признают эту оплошность и оправдывают ее, говоря, что «Фрейд умер прежде, чем закончил свою теорию эго ». Выросла неофрейдистская школа, отрицающая, что ид – единственный источник энергии. Соответственно, она отрицает, что взрослые интересы и мотивы полностью определяются сублимацией сексуальных и агрессивных инстинктов или, в лучшем случае, нейтрализованной и десексуализированной энергией, берущейся из заторможенных сексуальных и агрессивных намерений.

Эго-психология (или неофрейдистская психология) свободно говорит об «автономии эго », тем самым имея в виду, что область самосознания личности не порабощена полностью ни импульсами ид , ни давлением окружения. Есть также «свободные от конфликта функции эго ». Мы проживаем свою жизнь (по крайней мере, отчасти) в соответствии с нашими сознательными интересами, ценностями, планами и намерениями. Наши мотивы относительно автономны от давления влечений, инстинктов и окружающих ситуаций [443] . Признать существование свободных от конфликта функций эго значит перевернуть традиционную фрейдистскую психологию с ног на голову. Это допущение означает, что бо́льшая часть нашей жизни проживается на основе зрелых и осознаваемых схем ценностей и целей, а не просто как полная конфликтов защита от примитивных инстинктивных сил. Человека, достигшего этой стадии развития, Фромм называет «продуктивной личностью» [444] .

Как эго может стать относительно автономным от инстинктивных сил ид и окружения? В поисках ответа на этот вопрос Хартман впервые постулирует аппарат первичной автономии. Этот «аппарат» – не больше, чем адаптивные силы человека, представленные в функционировании его восприятия, памяти, моторных способностей – всего, что помогает ему приспособиться к окружению. Адаптироваться – значит решать проблемы, преодолевать преграды, отыскивать смысл, – короче говоря, использовать свои мозги. Существуют тесные отношения между этим типом мотивации и тем, что другие авторы назвали исследованием и компетентностью . Другие авторы обращали на это внимание по-другому. Грэм Уоллас утверждал, что в перечень мотивов человека должен быть включен «инстинкт мысли». Ф. Бартлетт видел базовый динамизм в «усилии осмысления». Гештальтпсихология рассматривала интеллектуальные «завершения» в качестве важной динамической тенденции; Л. Фестингер говорит о «когнитивном диссонансе» как мотивирующей силе. Х. Кэнтрил и экзистенциалисты, например, В. Франкл, рассматривают поиск человеком смысла (переживания вопроса «зачем») в качестве высшего (возможно, самого высшего) мотива в жизни.