Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

Во-вторых, так как бо́льшую часть детского поведения можно проследить до влечений (включая, конечно, влечение к активности и эстетические влечения), это значит, что влечения являются первоначальным (но не обязательно постоянным) фундаментом нашей мотивационной жизни. Ясно, что бо́льшая часть того, чему учится ребенок, должна касаться способов удовлетворения влечений (удерживать свою бутылочку, избегать горячих батарей, контролировать свою мать для получения пищи и других удобств). Мы говорим, что теория влечения выглядит адекватной (или почти адекватной) для объяснения мотивации в течение первых двух лет жизни (и в ограниченной степени на протяжении всей жизни); она оказывается адекватной и при объяснении мотивации животных.

Как мы теперь увидим, к перечню влечений могут быть адресованы некоторые вопросы. Вспомним, что в «абсолютно надежные мотивы» Клайнберг включил влечение к активности и эстетические влечения. Являются ли они, подобно голоду, жажде и усталости, особым «натяжением ткани», требующим снятия напряжения, или они – мотивационные структуры другого порядка? Ниже мы вернемся к этой проблеме.

Критика теорий неизменных мотивов

Я имел в виду, что ни одна из до сих пор рассмотренных теорий не допускает достаточной гибкости и изменений для объяснения громадного разнообразия мотивов взрослых людей. Теперь я более подробно сформулирую свои возражения против двух наиболее широко распространенных доктрин: фрейдистской теории и теории стимула и реакции (влечений).

Во-первых, я рискну на, надеюсь, полезное отступление. Обратим внимание на множество важнейших понятий в современной психологии, которые начинаются с префикса re: receptor, reaction, response, reflex, repression, repetition, reward, reinforcement, regression [рецептор, реакция, ответ, рефлекс, подавление, повторение, вознаграждение, поощрение, регрессия] – вот некоторые из них, но отнюдь не все. Дух этих понятий предполагает: (1) пассивность человеческой природы (которая получает внешние давления и реагирует на них) и (2) возвращение или восстановление прежних состояний. Из этого набора мы справедливо делаем вывод, что большинству доминирующих сегодня психологических теорий свойственно ставить акцент на то, чтобы что-то воспринимать, резюмировать, отражать . Гораздо меньшую терминологическую поддержку получают указания на то, что должно произойти, – на активность, ориентированную в будущее. В специальном лексиконе психологии редко обнаруживается префикс pro . Мы много слышим о реакции [reaction], но почти никогда – о проакции [ proaction ]. Мы слышим о регрессии [ regression ], а не о прогрессии [ progression ]. Мы делаем вывод: в то время как люди заняты проживанием своих жизней в направлении будущего, большинство психологических теорий заняты прослеживанием этих жизней назад в прошлое. И в то время как каждому из нас кажется, что мы спонтанно активны , многие психологи твердят нам, что мы только реактивны .

Это состояние дел отражается в ведущих теориях мотивации и указывает на их слабость. Фрейдистская теория во многих отношениях непохожа на теорию стимула и реакции, но обе они согласно делают акцент на реактивной природе мотивации [431] .

Согласно фрейдистским взглядам, совокупность органических напряжений (или влечений) составляет ид . Эти напряжения (влечения) суть наши «инстинктивные энергии», которые и «заставляют» нас действовать. Секс и агрессия – возможно, самые важные из этих влечений ид , потому что они встречают наибольшее сопротивление во внешнем мире и, таким образом, подавляются. Подавление заставляет их сильнее разгораться. Согласно Фрейду, наша нынешняя личность – во многом остаток различных способов, которыми мы пытались удовлетворить потребность ид перед лицом сопротивления со стороны и внешнего мира, и нашей собственной совести, которая является интериоризацией правил, внушенных нам нашими родителями.

Психоанализ пытается проследить все взрослые интересы и стремления назад, до инстинктивных корней секса и агрессии. Взрослые интересы (к музыке, медицине, искусству, сельскому хозяйству, политике, религии, образованию или чему-то еще) образуются путем сублимации . Сублимация переадресует «желание с отторможенной целью». Поэт декламирует прекрасные строфы, потому что в детстве был фрустрирован в своем «оральном удовлетворении». Доказательства доктрины сублимации слабы, и она не может, конечно, предсказать, какой из многих возможных способов смещения «желания с отторможенной целью» примет человек.

Фрейд предположил также, что часть энергии для поддержания взрослых мотивов может исходить из слияния сексуальных и агрессивных влечений. Эти влечения, слившись, становятся «нейтральными», то есть они теряют свою специфическую цель и превращаются в «недирективные»; свободная энергия может использоваться для оживления поиска индивидом почти любой цели, которая оказалась ассоциирована (катексирована) с этим нейтральным влечением.

Нужно отметить одну деталь теории сублимированных или нейтральных энергий. Сублимация никогда не может разрядить больше некоторой порции энергии ид , а слияние агрессивных и сексуальных влечений никогда не может быть полностью удовлетворено замещающими деятельностями, не имеющими отношения к сексу или агрессии. Поэтому приобретенные взрослые интересы устойчивы. Поэзия не может удовлетворить оральные эротические потребности, и потому эти потребности продолжают давить, поддерживая наполовину тщетную сублимацию. Хирургия реально не удовлетворяет садистическое слияние сексуальной и агрессивной потребностей, и поэтому эти слившиеся потребности продолжают подстрекать хирурга. Именно поэтому его интерес к своей профессии сохраняется на всю жизнь.

Эта общая картина мотивации делает личность почти полностью реактивным продуктом двух архаичных сил. Она также акцентирует раннее детство, когда главным образом создавались фрустрации, подавление и сосредоточение либидо на объекте. Фрейд учил, что основы человеческого характера устанавливаются к трем годам [432] .

Конечно, мы охотно допускаем, что взрослые мотивы часто отражают секс и агрессию, а в отдельных (особенно невротических) случаях взрослого поведения можно обнаружить некоторые следы детской мотивации, но мы не можем поверить, что Фрейд объяснил разнообразие, уникальность и современность большей части мотивации взрослых.

В теориях стимула и реакции мы видим другой взгляд на мотивацию через призму «снижения напряжения». Здесь влечения признаются единственными «мотиваторами». Они менее текучи, чем инстинктивные энергии Фрейда. Они рассматриваются как имеющие конкретную направленность; примером служат отдельные виды напряжения (голод, жажда, секс, избегание боли), которые много используются в экспериментальной работе с животными. Халл и другие защитники подхода «стимул – реакция» тратят больше усилий, чем Фрейд, пытаясь объяснить, каким образом все взрослые мотивы и интересы в конечном счете происходят от примитивных влечений. Важной составляющей этой теории является научение . В общих чертах оно протекает следующим образом.

Всякий раз, когда удовлетворяется основное влечение (например, голод), напряжение мотива снижается. (Вся мотивация стремится к «снижению напряжения».) Далее, любая активность, ведущая к снижению напряжения (или тесно связанная с ним) легко выучивается, потому что на нее влияет первичное подкрепление . Закон «подкрепления» гласит, что средства, используемые при снижении напряжения, будут сохраняться благодаря научению. Так мы учимся «любить» свою кровать, свое обеденное меню, своего сексуального партнера (формируя позитивные привычки по отношению к ним).

Но иногда то, что мы любим, связано со снижением напряжения лишь отдаленно. В таких случаях мы говорим о вторичном подкреплении . Возьмем хорошо известный пример из исследований животных.

Шимпанзе научили поднимать жетон с пола и опускать его в торговый автомат, который затем выдавал виноград или изюм. Можно сказать, что использованию жетона шимпанзе научился с помощью первичного поощрения. Но затем шимпанзе заставили научиться дополнительному действию в последовательности достижения пищи. Он обнаружил, что для получения жетонов он должен был поработать с другим автоматом, который их выдавал. Он обычно тратил каждый жетон сразу после того, как получал его. Но если он удерживался от этого, то «накапливал» жетоны. Ему нравилось, так сказать, накапливать «богатство». И это накопление иллюстрирует принцип вторичного поощрения. К снижению напряжения ведет действие, связанное с другим действием [433] .