Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

прелюбодействуя, делая акцент на последнем. Когда он сочетал оба последних, у него была склонность насиловать любую женщину, которая попадалась ему на пути. Иногда у рассматриваемых женщин были отцы или братья, которые были достаточно глупы, чтобы возражать, и в этот момент он демонстрировал свой единственный истинный талант.

Он был очень, очень хорош в убийстве людей. Наверное, потому, что ему это так нравилось.

Это делало его ценным, точно так же, как была ценна злобная сторожевая собака. И правда заключалась в том, что его пристрастие к насилию и жестокости было чистым плюсом в качестве Копья, несмотря на все дисциплинарные проблемы. Работа Копий заключалась в том, чтобы быть жестоким, наводить на крестьян и крепостных такой ужас, чтобы мысль о восстании никогда не приходила им в голову.

Жейло Лоран тоже был Копьем в своей прошлой жизни. В его случае он был несколько великовозрастным капитаном лучников, командовавшим единственным взводом в городском гарнизоне Квейсун, с Хэнбеем Чейяном в качестве его взводного сержанта и Гвуном Фенхеем в качестве одного из его капралов. Это было до того, как они обнаружили, что даже с учетом вклада Фенхея Копья не были достаточно жестокими — или, во всяком случае, их было недостаточно. Когда вспыхнуло восстание, когда орды разъяренных крепостных и свободных крестьян захватили гарнизоны направо и налево, капитан лучников Лоран решил, что у него нет желания быть захваченным, когда они доберутся до него. Он дезертировал, и Чейян потихоньку выбрал своих более надежных друзей, чтобы пригласить их с собой. К ним присоединилось более сотни человек, и они выбрались всего за пару пятидневок до того, как несколько тысяч повстанцев штурмовали Квейсун и вырезали гарнизон, как Копья, так и регулярную армию.

Это было до того, как они не спеша отправляли каждого укрывшегося в маленьком, перенаселенном городе аристократа или подозреваемого в сочувствии к ним вслед за его убитыми защитниками.

Лоран предполагал найти тихое, защищенное место и стать местным военачальником, и он остановился на Квейду, маленьком городке в шестнадцати милях или около того к северо-западу от Сочэла. Город был далеко не так защищен, как ему хотелось бы, но именно там его выбросило на берег с наступлением зимы, и ему удалось застать его врасплох, прежде чем местные жители и окрестные фермеры смогли исчезнуть. Что еще более важно, прежде чем фермеры смогли заставить исчезнуть содержимое своих амбаров и зернохранилищ.

Однако, несмотря на этот успех, та первая зима была тяжелой. Даже его солдаты стали изможденными по мере того, как тянулись ледяные пятидневки, и, вероятно, четверть населения Квейду, существовавшего до восстания, погибло от голода и холода. Он и Чейян каким-то образом удерживали людей вместе — часть текущей проблемы с Фенхеем проистекала из того факта, что им приходилось отворачиваться и смотреть в сторону от более вопиющего поведения некоторых солдат, — но он сомневался, что они смогут пережить еще одну зиму в Квейду. Хотя бы по той причине, что так много рабочих рук сумело ускользнуть, несмотря на его бдительность, или просто умерло. Для людей, которые всю свою карьеру провели в подавлении фермеров, его дезертиры, казалось, на удивление не подозревали о том, что фермы без фермеров не производят никакой пищи.

Несмотря на это, за зимние месяцы его общая численность выросла до более чем тысячи человек. Половина новобранцев были дезертирами, как и его основные силы, но другая половина была бывшими крепостными и бывшими крестьянами. На первый взгляд, они были странными компаньонами для его бывших Копий, но только на первый. Важно было то, что все они были «бывшими», кем бы они ни были когда-то, и большинство повстанцев, которые хотели присоединиться к нему, своими действиями сделали себя изгоями среди своих бывших собратьев. Если уж на то пошло, по крайней мере две трети из них были разбойниками, а не мятежниками, даже до восстания.

Но во многих отношениях возросший персонал был в такой же степени помехой, как и подкреплением, и он понял, что не сможет перезимовать в Квейду во второй раз. Его «полк» был слишком велик, чтобы его могли содержать оставшиеся местные фермеры, но если он найдет ему другой дом, он вполне может оказаться слишком маленьким, чтобы удержать этот дом от других пожирателей падали, разрывающих труп империи. Без сомнения, немало других Квейду было израсходовано за зиму другими лоранами и их людьми, так что список возможных убежищ сократился… и конкуренция за те, что остались, будет жестокой.

Он с тоской смотрел на долину Чиндук, особенно когда вокруг его импровизированных казарм ходили рассказы о набитых амбарах и кладовых крестьян Долины — рассказы, которые, он был уверен, выросли в размерах за голодные зимние месяцы. Но единственный пробный шаг, который он сделал в этом направлении прошлой осенью, был жестоко разгромлен ополчением Долины. Он был уверен, что мог бы победить защитников — его люди были лучше вооружены, хотя и не намного лучше, и более многочисленны в выбранном месте столкновения, — но он потерял бы слишком много, чтобы после этого удержать какой-либо значительный кусок Долины. На самом деле, учитывая, сколько жителей было там в Долине, весь его «полк» не справился бы с этой задачей, даже без возможных потерь.

Нет, — решил он, — у него нет выбора, кроме как двигаться дальше, надеясь на более зеленые пастбища где-нибудь в другом месте. Возможно, даже выторговать себе место на службе у более авторитетного военачальника. Это может быть самым безопасным способом пережить предстоящую зиму, и тихое убийство всегда может сменить того, кто сидит в кресле военачальника, когда закончатся все разговоры.

И это было, когда к нему пришло предложение герцога Спринг-Флауэр.

В те дни это был всего лишь барон Спринг-Флауэр, но Кейхвей Пянчжоу стремился к большим высотам и неуклонно их достигал. За прошедшие с тех пор месяцы Лоран видел довольно много его переписки с Ю-кво, включая его страстное заявление о верности императору. Все, что он делал, это действовал от имени императора,