Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

– Но я по-прежнему могу дышать под водой, – прошептала русалка. – И…

– И весишь, как тряпичная кукла, – Горислава схватила её под мышки и без усилий подняла над землёй. – Так что не расстраивайся, ты человеком не стала. А туман – и без него проживём.

– Просто, случись что, я больше не смогу тебя защитить, – пробормотала Купава, отводя глаза.

– Чего несёшь, малая, – Горислава легонько встряхнула её. – Тут я старшая сестрица, и я буду тебя защищать, поняла?

Купава рассмеялась; на щеках снова появились эти ямочки, способные пробудить материнский инстинкт даже в таком чёрством сердце, как гориславино.

– Конечно, конечно, с такой сильной сестрицей глупо чего-то бояться! – сказала она с облегчением. – Хаха, от усталости совсем не соображаю! Горислава, может, пойдём поедим где-нибудь? Или даже поспим?

***

День начался хорошо, просто отлично. Наверное, поэтому всё и случилось: Горислава потеряла бдительность, разморённая солнышком, тяжёлым от денег кошельком и Купавой, которая была в восторге от торговых рядов, пусть те не шли ни в какое сравнение с ярмаркой. Она, как ребёнок, сыпала вопросами о том и о сём, иногда пытаясь сама догадаться, для чего нужны те или иные вещи. И сама же смеялась над ответами. Горислава непроизвольно улыбалась в ответ. Отвыкшие от такого количества улыбок щёки скоро начали ныть.

Доставшиеся ей путём не особо праведным, но справедливым деньги змеиня старалась тратить с умом. Купила Купаве самые необходимые вещицы: кружку, ложку, небольшой нож, и суму, чтобы всё это складывать. Долго выбирали обувь: не привыкшей надевать что-то на ноги нежити было неудобно во всех. В конце концов, Горислава сама, на свой страх и риск, выбрала ей хорошенькие крепкие ботиночки, отчаянно надеясь, что русалке не будет натирать. Стоили они немало, но тётушка Божена всегда учила Гориславу, что на обувь денег жалеть не надо.

Уже покидая торговые ряды, они остановились около лотка, на котором были разложены яркие ленты. Точнее, остановилась Купава. Увидев, как загорелись её глаза, Горислава только усмехнулась:

– Хочешь? Покупай. От пары лент не обеднеем.

– Правда?!– Купава кинулась к прилавку. – Тогда хочу вот эту… И вот эту!

Она показала на голубую и зелёную ленты. «Ну конечно, какие могла выбрать русалка», – подумала Горислава, всё ещё улыбаясь. Но ответ торговки сразу стёр улыбку с её лица.

– Вон пошла. Змеиным подстилкам я даже лучины не продам.

Купава смотрела на неё ошеломлёнными круглыми глазами.

– Вон пошла! Что, не слышишь?! – торговка сердито толкнула её в грудь. – Не знаю, откуда взяла твоя желтоглазая подружка деньги, но кровью они пахнут! Как и всё у змеев!

Купава попятилась; Горислава схватила её за плечо.

– Попридержи язык, – прошипела она.

– Ещё и раскомандовалась! Вали в свои степи! – торговка сплюнула. – И девку свою забирай! Нибось, она соблазнила кого-то, а ты прирезала и деньги забрала! Что, права я? Права?!

– Гориславапойдёмненужнымнеленты! – протараторила Купавла, пытаясь оттащить змеиню от прилавка.

Горислава сделала несколько шагов вслед за ней, а затем, резко остановившись, обернулась – и плюнула точно под прилавок.

– Вот, держи. Твой товар больше не стоит, – сказала она сквозь сжатые зубы. Кровь в жилах змеини вспыхнула огнём, и время замедлилось: торговка медленно-медленно раздувалась, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы закричать, медленно поворачивали головы другие торговцы, перегибаясь через прилавки, медленно останавливались прохожие.

– Ну, ну, что тут у нас? – голос, насмешливый и спокойный, тоже звучал для Гориславы медленно-медленно. Мужчина в богатом кафтане, отороченном лисьим мехом, и с тёмно-рыжими волосами неторопливо шагал к ним. Он грыз яблоко, и по подбородку ползла капля яблочного сока.– Путятишна – чего раскричалась?

Время вдруг пошло с прежней скоростью, и Горислава пошатнулась от неожиданно накатившей дурноты. Хорошо, что Купава сжимала её руку, не давая упасть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Сударь… Дак это… Змеиня… – Путятишна залепетала, подобострастно глядя в глаза рыжему. – Две девчонки… А денег, как у взрослого… Вот я поостерегалась, хе-хе…

– Путятишна,– рыжий мужчина оперся на её прилавок локтем, – Что ты в самом деле? Они тебе окровавленные сорочки пытались продать?

Путятишна сглотнула.

– Вот-вот,– рыжеволосый кивнул. – Так что впредь не считай деньги в чужой мошне и…– он швырнул огрызок яблока ней под ноги, – …не чини беспорядок на торгу. Добром предупреждаю.

Он окинул взглядом прилавок, затем лениво взял три ленты – зелёную, голубую и глубокого сине-зелёного цвета, который, как говорил Велимир, далеко на востоке зовут «цин».

– Возьми, красавица, – сказал он, протягивая ленты Купаве и тепло улыбаясь. – Не держи зла на глупую бабу.

– Спасибо…– тихо сказала Купава и полезла в кошель. – Сколько это стоит?

– Для тебя бесплатно. Она тебя обидела, и подругу твою, – мужчина взял Купаву за руку вложил ленты ей в ладонь.

– Но это же нечестно… – пискнула Купава.

– Честно. В следующий раз она подумает, прежде чем грубить, – мужчина улыбнулся, свернув зубами. – До встречи, девочки.

Махнув рукой, он пошёл прочь.

– Спасибо,– сказала Купава ему в слад, нерешительно сжимая ленты.

Горислава молча глядела ему вслед.

Он ей не нравился. Может быть, сейчас он спас её от очень серьёзной ошибки, вроде той, что заставила её бежать прочь из Изока, но всё равно не нравился. Не потому что рыжий, а потому что взгляд волчий, жестокий. И кафтан на плечах – слишком богатая одежда для простого горожанина, но для князя бедновата. Торговка его явно боялась – значит, было за что.

– Добрая женщина, – Купава уже стояла у прилавка со злосчастными лентами, протягивая горсть мелочи,– Этого достаточно? Я не хочу чувствовать себя вором… Скажите, а кто был этот мужчина?

– Нет, нет,– Путятишна замахала руками, не желая брать деньги. – Это подарок. Подарок. Ставр Елисеич сказал… Он прав… Я была груба… Простите, девочки, простите… – она всхлипнула и вытерла слезу, покатившуюся по щеке. – Нет, не давайте мне этих денег. Не возьму. Не возьму.

– Ставр Елисеич? – Купава сжала монетки в кулаке. – А кто он? Боярин? Или князь?

– Раб княжий, первый из всех, – торговка сжала губы, словно боялась сказать что-то ещё. – Идите, девочки, идите, да хранит вас Финист.

– Идём,– сказала Горислава. Как всегда после вспышки внутреннего огня, мир казался ей бесцветным и холодным.

Они молча шагали по улице. Хорошего настроения как ни бывало. Горислава не знала, что удручало её больше: грубость торговки, собственный припадок ярости, или вмешательство рыжеволосого мужчины, у которого на лице было написано «опасный тип». А может, то, что Купава уже второй раз видела, какой старшая сестрица бывает в гневе? Не пожалела ли, что связала себя узами с… бешеной степной тварью?

«Я имела полное право злиться!» – сжав зубы, подумала змеиня.

Имела. И тогда, в Изоке, и в караване, и с разбойником. И тут тоже – торговка унизила даже не её, а Купаву, чистую душу.

Только вот гнев был чрезмерным. Как только кровь в её жилах вспыхивала огнём – ярость затмевала всё. И чёрт её побери, если она знала, как им управлять.

– Горька, ты часто дралась в детстве? – спросила Купава.

– Часто,– глухо ответила змеиня. Ей было стыдно перед русалкой. Та же совершенный ребёнок, а с момента прибытия в этот город уже второй раз виснет у неё на руке, пытаясь удержать от опрометчивых поступков.

– Уверена, не ты начинала эти драки, – сказала Купава утешающе.

«Какая разница», – подумала Горислава. Она всё равно выходила виноватой. В глазах всех… Кроме собственной матери.

Когда она в первый раз заявилась домой с разбитым носом, вся в крови, тётушка Божена ахала и охала, будучи в совершеннейшем ужасе, а мать просто сняла с неё испачканную рубашку и принялась умывать дочери лицо.