Русалочья удача. Часть 1 (СИ) - Рубцова Налия

– Я теперь твоя старшая сестра, так что давай слушайся меня. Наколешь ногу на сук, тащи тебя потом на плечах…

– Но я никогда прежде не накалывала! – запротестовала Купава. Она вдруг резво отпрыгнула от ручья, и, оттолкнувшись от земли, повисла на ветке дерева.

– Я такая же лёгкая, как и раньше, ничего не изменилось! Можно мне не носить эти противные штуки?!– она поболтала в воздухе ногами в лаптях.

– Нельзя!– рыкнула Горислава, чувствуя, что выходит из себя. Вот это, значит, каково иметь младшую сестру. Хорошо, что у неё их не было. Или были – по отцу-то – но она о них не ведала, не видела, и ведать не хотела. – Слезай, не то понёву порвёшь! Мне ещё тебе волосы заплетать!

Купава тяжело вздохнула и подчинилась. Она стоически терпела, пока Горислава пыталась ей заплести косу, неумело, постоянно дёргая за волосы. Коса получилась кривой и растрёпанной, но теперь Купава напоминала не деревенскую дурочку, а просто хорошо умытую нищенку. Свой волшебный платок она накинула на плечи.

– Наутро пойдём, – сказала Горислава.

– Куда?– Купава уставилась на неё своими огромными глазами.

– В город, куда ж ещё? – фыркнула Горислава. – Лукарецк тут должна быть совсем недалеко. Эти меня черти завели в вашу глушь, прям к разбойникам – в лесу не на ту дорогу свернула. И чуть голову в итоге не сложила.

– Но не сложила же, зато со мной познакомилась,– на щеках Купавы снова появились улыбчивые ямочки.

– Да в пору сдохнуть от счастья, – проворчала Горислава. Пальца непроизвольно потянулись к куриному богу, который уютно улёгся у неё за пазухой.

«А может и в самом деле судьба?...»

Старые шрамы. Часть 1

Рыжий да красный – человек опасный.

На прощанье матушка Параскева сказала:

– Я вам дам ворона. Он выведет к Лукарецку. А не то, змеиня, опять заплутаешь в историю попадёшь.

Чёрная птица с карканьем закружилась над ними и села на ветку дерева.

– Спасибо,– и снова Горислава отметила, как трудно проталкивать слова благодарности через горло. – За одежду для Купавки… – русалка уже выбежала за плетень, нетерпеливая, как щенок, – И за еду, за ночлег… И за ворона.

– Не стоит благодарности, – сказала матушка Параскева, с усмешкой глядя на Купаву. – Главное – помоги девочке. Таких, как она, мало осталось. Слишком мало…

Горислава кивнула и уже хотела уходить, когда пальцы ведьмы вдруг крепко сжали её руку.

– Прошлое идёт за тобой по пятам. Оно помнит о тебе, пусть ты не помнишь о нём, – прошептала она. Глаза у неё были пустые.– Беги, девочка, беги. Темна вода и холодна.

Горислава выдернула руку из хватки и отскочила. Сердце колотилось, как бешеное.

– Что…– хрипло пробормотала она. Глаза у ведьмы уже стали нормальные, и она лукаво подмигнула.

– Кто знает,– сказала она уклончиво. – Кто знает. Темна вода и холодна… Счастливой дороги.

– Горька, ты идёшь? – крикнула Купава из-за плетня.

Горислава отступила от ведьмы на несколько шагов, не смея повернуться спиной; затем всё-таки развернулась, и быстрым шагом, почти бегом, кинулась к русалке.

Пророчество ведьмы здорово попортило ей настроенье. Избушка скрылась за деревьями, а слова матушки Параскевы всё звучали в ушах. Особенно «темна вода и холодна». К чему это? Её что, утопят (снова)?! Кто-то из прошлого… О ком она не помнит. Горислава где-то с час перебирала, кому она насолила – неужто тот высокомерный боец из Щерцины, которого она побила в четырнадцать лет? – и кто может вернуться и отомстить, но потом махнула рукой. К чёрту эти мутные пророчества! Чем больше о них думаешь, тем вернее они сбываются.

Ворон, который вёл их, перелетая с ветки на ветку, согласно каркнул.

Настроенье Купавы являло полую противоположность гориславиному. Она носилась вокруг, как молодая козочка, но потом погрустнела и начала отставать.

– Устала?– ехидно поинтересовалась Горислава.– А я говорила – не прыгай, чай не жеребёнок. Теперь привал делать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Они отыскали ручей – русалка, как выяснилось, чуяла воду за несколько вёрст – и сели, жуя лепёшки, которые дала Купаве в дорогу ведьма. Ворон уселся на ветке, демонстративно уронив крупную каплю – не на них, к счастью – показывая тем, что он думает об остановке.

– Откуда ты знаешь эту ведьму? – спросила она русалку.

– В полнолуние она ходит к речке собирать травы. Я её увидела, поздоровалась, и мы подружились, – сказала Купава, высовывая голову из воды. – Она мне рассказывает о мире вокруг и о колдовстве…

– А она рассказала тебе, откуда она, как поселилась в этой избушке? Где её родня? Параскева – это настоящее имя? – спросила Горислава.

– Нет, я не очень-то спрашивала, – отозвалась Купава. – Может, я и дурочка, но понимаю, что если человек поселился в одинокой избушке и заколдовал лес, чтобы он не пускал к нему людей – то он не хочет вспоминать о том, что было.

Она села, обхватив колени руками.

– Мы с ней как солнце и луна прямо. Она хочет быть подальше от прошлого, а я хочу вспомнить своё. Спасибо, Горислава, что согласилась мне помочь в этом, – Купава посмотрела на неё, склонив голову на бок. Горислава увидела своё отражение в огромных зелёных глазах и поспешно отвернулась.

– Твоя улыбка – это оружие не хуже моего ножа. Ты можешь использовать её, чтобы выпрашивать товар на ярмарках бесплатно, знаешь? – проворчала она.

И эти ямочки на щеках. Эти чёртовы ямочки на щеках….

– Хочешь сказать, я милая? – Купава неожиданно положила ей голову на колени.

– Хочу сказать, что выглядишь на шестнадцать вёсен, а ума на шесть, – фыркнула Горислава, спихивая голову. – Идём дальше.

– Слушай, я видела, что у людей есть эти… Лошади. Мы можем купить такую?

– У нет денег. Лошади дорого стоят. Только на хвост и хватит, – ответила Горислава.

– Но у тебя же есть деньги из той шкатулки, что ты взяла из корчмы!

– Там не настолько много, – хоть и больше, чем разбойники украли у Гориславы, что очень образовало змеиню.

– У меня ещё есть жемчуг, я в реке насобирала! – не сдавалась Купава, в первый раз познавшая радость долго хождения на своих двоих – и не проникшаяся.

– Даже с твоим жемчугом – разве что на тощую, полудохлую клячу, или горбатого жеребёнка. И хватит болтать, особенно с полным ртом! – одёрнула её Горислава на правах старшей сестры.

Дальше они жевали хлеб в молчании, и змеиня тихо улыбалась под нос. Иметь младшую сестру пока было забавно, хоть немного раздражающе, и о том, что она – нежить, абсолютно забывалось.

– Ты говоришь, что знакома с другими русалками, – спросила Горислава. – Они на тебя похожи? В том плане – ты не выглядишь как покойница. Они тоже такие… Живые?

– Кто как,– Купава снова сняла лапти и опустила ноги в ручей. – Есть те, кто мало от живых отличается, а у кого-то лицо чешуёй рыбьей обросло. Или тощие, как скелетина. А у пары даже не было кожи на спине, все потроха наружу, фууу…

– Отчего это зависит, не думала? – спросила Горислава.

– Не знай,– Купава подала плечами. – Может, от того, насколько злыми они умерли, или сколько им лет. Может, через пятьдесят вёсен и у меня кожа со спины облезет! – она вдруг шлёпнула по воде ногой, подняв тучу брызг.

– Купава, чёрт! – Горислава вытерла лицо рукавом. – Не безобразничай! – а русалка только смеялась.

Когда они слова отправились в путь, Горислава продолжала расспрашивать Купаву о русалочьей жизни:

– Как у русалок вообще всё устроено? У вас есть царь – или там царица? Города под водой?

– О царице не слышала! – Купава подобрала прутик и теперь размахивала им, отгоняя комаров. – Русалки говорили о морском царе, но он в море, а у нас пресная вода… Раньше, говорят, водяные были, но их всех перебили, как русалок. Давай я тебе всё по порядку расскажу. Я плохо помню первые дни. Тогда ничего не понимала, и считала себя большой рыбой, как сом или щука. Ела рыб и да спала, зарывшись в ил. Потом начала приглядываться к людям, что приходили на берег, и поняла, что я не рыба. Один раз вылезла знакомиться, но тот парнишка испугался и убежал. Потом я начала плавать по Росе и её притокам и встретила других русалок. Они-то мне и всё объяснили. И то, что я теперь нежить, и что нам нужно держаться от людей подальше, потому что они нас ненавидят. Там есть русалки, которые помнят Богонравного и учат молодых сторониться людей… Живут они – то есть мы – общинами, в каждой есть своя главная, её зовут старшая сестрица, – Купава схватила Гориславу за руку.– Поняла, старшая сестрица?