Рейтинговые книги
Читем онлайн Молодость - Савелий Леонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 152

— Белым оставлять? — злился Гранкин, потный и красный от натуги, увязывая поклажу веревками. — Пускай их кормят те, кто ждет! А мы свою живность, если надо, сдадим советским бойцам!

Обоз тронулся. Только Гранкин, Матрена, Лукьян и Кондрат задержались в усадьбе по какому-то неотложному делу. Они говорили, что догонят коммунаров на запряженном в дрожки Гольчике.

Проезжая через Жердевку, Настя остановила подводу и зашла за Ильинишной, согласившейся присмотреть в дороге за детишками. Старики встретили невестку душевно. С трогательным участием расспрашивала Ильинишна о сборах, о здоровье ребят. После Николки, умчавшегося вслед за старшим братом на фронт, ее беспредельная ласка и доброта перенеслись на детей Степана.

— Я тут медку достала да пряников сладких напекла нашим воробушкам, — говорила Ильинишна, надевая зипун и указывая глазами на мешочек с гостинцами.

— Напрасно, мамаша, беспокоилась: еды у коммунаров хватит. — Настя нетерпеливо посмотрела в окно, где Петя едва удерживал рвавшуюся за обозом лошадь.

— Ну, сядем на отход, — предложил Тимофей, заметив Настино беспокойство. — Чтобы, как водится, скорее повернуть к дому… Вот!

Он трижды поцеловался с Ильинишной и, проводив до подводы, усадил ее в самый задок.

— Опасайся ты Бритяка, ради бога! — просила напоследок жена.

— Эх, глупая, — усмехнулся Тимофей, — нашла кем пугать… Бритяк теперь из собственной избы выходит, а на нем портки трясутся. Ну скатертью дорога!..

Тимофей долго стоял посреди большака, глядя вслед удалявшемуся обозу. Теперь он остался один. Война отняла сыновей и разлучила на старости лет с женой.

Догоняя обоз, Настя видела, как Бритякова Марфа, громыхая пустыми ведрами, перешла коммунарам дорогу и, остановившись у колодца с красноглазой старостихой, покатывалась со смеху. А Вася Пятиалтынный, торчавший из любопытства на краю деревни, назвал коммунаров цыганами. Эти люди радовались изгнанию бедняков, обреченных на неведомые скитания.

За Дердевкой потянулся унылый большак, отмеченный голыми, дупляными ракитами. Ветер стих. В мутном заоблачье пряталось солнце, просеивая реденький, не согревающий свет. Взору открылись пустынные поля, изрезанные оврагами и темневшими лесами. Слева за пологими холмами и увалами виднелась бледно-желтая полоса железнодорожной насыпи, и там время от времени слышались паровозные гудки, создавая ложное впечатление нормальной, деловой жизни.

Но гром орудий с каждым часом становился ближе, как бы обтекая впереди лежащую равнину по долинам рек Сосны и Низовки. Настя вдруг поняла, что означал отход на этом участке советских войск: они могли попасть в окружение. А паровозы и целые составы на железной дороге? Что с ними будет? Почему их не увели на север?

В пятнадцати верстах от Жердевки, за деревней Муравкой обоз влился в общий поток беженцев. Тысячи людей шли и ехали за своей армией, торопясь выскользнуть из вражеской ловушки. Мычал скот, громко перекликались человеческие голоса. Плакали озябшие и проголодавшиеся детишки. Скрипели немазанные оси, точно подчеркивая этим раздражающим звуком всю пагубную ветхость и неустроенность вынужденного кочевья.

Здесь Настя поцеловала убаюканных дорожной качкой Машу, Костю и Леньку, а бодрствовавший в передке телеги Петя, обняв ее за шею, спросил:

— Ты не отстанешь, мамочка? А то дядя Кондрат отстал…

— Нет, сынок, — сказала Настя, не в силах оторвать своего взгляда от этой чистой и светлой глубины детских глаз.

— А папа воюет там? — показал Петя рукой в сторону артиллерийского гула.

— Да, там… Скоро его увидим, касатик.

Поручив детей заботам Ильинишны, часто вздыхавшей и уголком шали незаметно вытиравшей глаза, Настя пошла обратно. Она свернула с большака на поле, рассчитывая попасть в Гагаринскую рощу незаметно.

Тускнея, отступал пред вечерним туманом короткий осенний день. Под ногами мерно похрустывало колючее жнивье. Затихли на железной дороге паровозные гудки.

«Успели наши увести грузовые составы или бросили?» — подумала Настя.

Она пошла быстрее. В глазах рябило от дождя, который начали вытряхивать сдвинувшиеся в небе тучи. Тоскливо было на душе. Нервный холод пробирался по телу, заставляя при малейшем постороннем звуке вздрагивать и оглядываться вокруг. Попадались глинистые овраги, где вязла нога, а кусты темневшего в стороне перелеска пугали таинственным шепотом опадавшей листвы.

Обходя неглубокой лощиной Муравку, Настя увидела бежавшего ей навстречу человека. Он был в пиджаке из шинельного сукна, какие носили многие фронтовики, в сапогах и старой солдатской фуражке. За спиной висел устроенный по-походному белый холщовый мешок, вероятно, с провизией. Человек этот, не замечая Насти, спешил к большаку… Вот он пересек овсяное поле и достиг овражка с торчавшими из него жиденькими вербами.

Внезапно перед ним выросли два мужика в полушубках. Человек с мешком остановился. Видимо, понял, что его поджидали. Он бросился в сторону, но мужики помчались наперерез… До Насти долетел пронзительный крик, треснул выстрел. В сизых сумерках упал, как бы растаял, человек с мешком.

Двое в полушубках еще размахивали на косогоре руками, будто раскланиваясь друг перед другом. Наконец и они исчезли.

Настя долго стояла на месте, потрясенная жутким зрелищем. Потом осторожно приблизилась к убитому и узнала муравского коммуниста Панюшкина. Все было ясно: этот человек, пытавшийся уйти от белых, стал жертвой мстительных кулаков.

Поздно вечером Настя вернулась в Гагаринокую рощу. В условленном месте встретила коммунаров, оставшихся для охраны имения. Ночью к ним присоединился, Тимофей.

Убежищем своим они избрали ту самую землянку в лесной чаще, где летом скрывали детвору.

Глава вторая

К исходу дня, когда Степан догнал полк, белые намеревались завершить хитроумный маневр по разгрому частей Красной Армии в треугольнике междуречья. Корниловцы, двигаясь долиной реки Сосны и расширяя прорыв советского фронта, внезапно повернули направо, к железнодорожной ветке. Одновременно марковцы, наступая берегом Низовки, бросили офицерский батальон влево, стараясь добиться полного окружения прижатой к насыпи, завязшей в глинистых оврагах советской пехоты.

Все деникинские батареи открыли шквальный огонь, поддерживая свои ржаво-зеленые поредевшие цепи. Они сыпали снарядами, точно бахвалясь дикой расточительностью, в то время как советские войска вынуждены были экономить каждый выстрел. Полотно железной дороги и окружающие поля окутались дымовой завесой частых разрывов, смерчами песка и рыхлого чернозема.

Однако расчеты белых — снять намеченную группировку войск — не оправдались. Чем ближе сходились концы вражеских «клещей», тем ожесточеннее дрались красноармейцы — усталые, обносившиеся в походах, но сохранившие боевой дух. Залегая в складках местности, они били по атакующим из винтовок и пулеметов. Смелые артиллеристы, не довольствуясь навесным огнем, выкатывали орудия на открытые позиции и сметали приближавшуюся к ним пехоту в заморских шинелях прямой наводкой. Бронепоезд «Стенька Разин», курсируя в выемке, подавлял мощными залпами корниловские и марковские батареи.

Полк Антона Семенихина был правофланговым и принял на себя главный удар чернопогонной дивизии. Вынужденный под натиском врага оставить большак, по которому двигался через всю Орловщину, полк укрылся в лощине с чахлыми кустами ивняка. Командир, в седле казавшийся выше и строже, сдерживал взмыленного гнедого жеребца.

— Терехов! — свернутой вдвое плетью Семенихин указал на марковцев, разрозненными толпами перебегавших большак. — Надо остановить!

— Слушаю.

Вынув из кобуры наган, Терехов подал сорванным голосом команду и зашагал в цепи своего батальона к большаку.

Семенихин проталкивал по лощине выведенные из боя подразделения и полковой обоз. Он говорил. Степану:

— Дело ясное. Перед Орлом задумал Деникин с нами покончить, чтобы уже без помех следовать на Москву… Но мы должны выбраться на оперативный простор!

Степан молча спешился и взял у ординарца винтовку.

— Ты куда, комиссар? — спросил Семенихин. — Иду с Тереховым.

Семенихин тронул черенком плети засеребрившийся ранней сединою ус. Он любил стойкость и боевую изобретательность Степана. Но после того как Найденов привез эту нелепую и в то же время абсолютно достоверную весть о списке смертников, неспокойно было на душе у храброго питерца. Лишь теперь почувствовал он, каким близким и родным стал ему комиссар, как спаяла их грозная страда.

Семенихин знал, что Троцкий жесток и несправедлив с подчиненными. Болезненно тщеславный и трусливый, он казнил людей за малейшую провинность. Однажды в районе Харькова поезд Троцкого перевели на запасный путь. Троцкий усмотрел в этом явное покушение на его особу и приказал расстрелять весь персонал станции — от стрелочника до начальника.

1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 152
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Молодость - Савелий Леонов бесплатно.
Похожие на Молодость - Савелий Леонов книги

Оставить комментарий