Дыхание страсти - Розанна Битнер

— Но к чему все это?

Клей подошел к верблюдице и опять погладил ее.

— Джулио, эти твари могут переносить в четыре раза больше груза, чем самые крепкие мулы. Но эта самка понесет лишь женщину весом в сотню фунтов. — Он подмигнул работникам. Те задумались на минуту, а потом начали улыбаться.

— Но как вы собираетесь похитить ее у рейнджеров? — спросил один из работников.

— Вот для того-то и нужен весь этот маскарад. В любую из этих корзин, которые я купил… может поместиться женщина такого роста, как Нина, не так ли? Я собираюсь прикрепить корзины к верблюдице и ждать, пока рейнджеры не покинут Остин. Через пару дней я, ближе к ночи, нанесу им визит. Объясню им, что я один из тех иностранцев, что прибыли в Америку с верблюдами и решили остаться тут. Ну, придумаю, что им еще сказать по ходу дела. Я пока не знаю, как мне посадить Нину в одну из этих корзин.

— Вы хотите прикинуться одним из этих… арабов? Вы хотите въехать на верблюде прямо в лагерь рейнджеров? — Джулио забеспокоился.

— Да, я въеду прямо в их лагерь. Черт возьми, да они в жизни не видели ни одного араба. А может, и верблюдов тоже никогда не видели. Вид этого несуразного странного животного отвлечет их внимание, а Нина тем временем сможет спрятаться в корзине. Однако надо привязать какой-нибудь камень к другому боку верблюдицы, чтобы Нина не нарушила равновесие. Самое трудное — управлять этой чертовой тварью. Я видел, как это делается, и знаю нужные слова, но я никогда не ездил на верблюдах.

— Попробуйте сейчас, хозяин, — предложил один работник. — Потренируетесь сами и позабавите ребятишек.

Клей посмотрел на животное, чувствуя себя не очень-то уверенно.

— Почему бы и нет, черт возьми? Надо попробовать. — Он подошел к своей лошади и взял из сумки небольшой кнут, который купил в городе. Потом вернулся к верблюдице и дотронулся кнутом до ее колен. Он понимал, как забавно выглядит — в этой чалме, весь перемазанный керосином, одетый лишь в подштанники. Женщины и дети смеялись, глядя на него. Зеваки видели, как верблюдица стала на колени, согнув сначала передние, а потом и задние ноги, после того как Клей пробормотал какие-то слова. Клей взял уздечку, надеясь, что она не причинит боль животному.

Он сделал глубокий вдох и оседлал верблюдицу, сев перед ее огромным горбом. Затем прикоснулся к ее шее и произнес еще какие-то слова. Она встала на ноги. Детишки закричали и засмеялись. Взрослые в удивлении смотрели на происходящее. Клей проехался на странном животном по улице и решил, что верблюды совершенно не приспособлены для того, чтобы на них путешествовать. Но выхода у него не было.

Он отдал еще одну команду. Животное начало опускаться на колени и чуть было не сбросило седока. Сойдя на землю, Клей покачал головой.

— Не представляю, как можно мчаться на ней во весь опор, — обратился он к Джулио.

Работники рассмеялись, а зеваки, окружившие Клея, что-то оживленно говорили ему, смеялись, показывали пальцами и качали головами. Клей неоднократно слышал слово «локо», что по-испански значит сумасшедший. Он понимал, что они считаю его ненормальным. Он улыбнулся, повернувшись лицом к Джулио.

— Возьми с собой людей и ждите возле Колорадо, где мы ночевали прошлой ночью. Я дам тебе денег, и ты купишь лошадь для Нины. Подбери не строптивую, но такую, которая могла бы быстро бежать при необходимости. — Он взглянул на одного из своих людей. — Район, ты самый маленький из нас. Приготовь чистые штаны и рубашку, да купи большое сомбреро. Мы оденем Нину как мужчину.

Работники заулыбались, а Клею стало не по себе. Он должен или освободить ее, или умереть.

— Я привезу Нину в лагерь, и мы сразу же ее переоденем. Верблюдицу мы прогоним прочь со всеми этими корзинками. Рейнджеры будут искать именно это животное. А мы отправимся в сторону побережья. Они будут думать, что освободители Нины повезут ее в Мексику. Мы же отправимся к Хьюстону и доберемся до Мексики по Заливу. Как только мы окажемся на судне, они уже ничего не смогут нам сделать. Так что готовьтесь в дорогу. Не могу сказать, когда вернусь. Возможно, мне понадобится три-четыре дня.

— Да, хозяин, — сказал Джулио. — Мы будем ждать вас. Все мы скучаем по дому.

Клей вновь почувствовал боль в груди.

— Да, я тоже скучаю. — Он отвернулся. — Пойду посмотрю, сшила ли уже эта старуха халат. Мне нужно попасть в Остин до того, как они увезут Нину. — Он вошел в маленький белый домик, чувствуя необыкновенное возбуждение.

Старуха, сидящая в домике, встала и, улыбаясь, протянула ему халат. Клей с улыбкой взял его у нее.

— Спасибо, — сказал он. Женщина внимательно посмотрела на его чалму, потом закрыла рот рукой и разразилась добродушным смехом, тряся при этом головой. Клей надел халат и перепоясался ремнем из сыромятной кожи. Подойдя к старому, покрытому пятнами зеркалу на туалетном столике, он посмотрел на свое отражение.

— Я не узнаю себя, — произнес он, чувствуя себя более уверенно. Потом повернулся к старухе. — Вы хорошо потрудились, сеньора Бека. — Он склонился над ней и чмокнул ее в щеку. Старушка опять захихикала, качая головой. «Локо гринго», — подумала она.

* * *

Нина уже теряла надежду на то, что Клей когда-либо ее найдет. Но даже если бы он нашел, смог ли бы он помочь ей? Он только сам попадет в беду, потому что рейнджеры и военные разыскивают лейтенанта, который помог ей убежать из тюрьмы Санта-Фе. Она молилась о том, чтобы он не предпринимал чего-либо в ближайшее время. Если ей суждено умереть, то пусть она умрет, не зная о том, что ее возлюбленный умирает из-за нее.

Она с гордо поднятой головой вышла из тюрьмы в сопровождении полицейских. На улице собралась небольшая толпа. То, что ее приговорили к повешению, вызвало недовольство у части населения. И мексиканцы, и некоторые белые протестовали против сурового приговора молодой беременной женщине. Однако были и такие, которые считали приговор справедливым. Когда Нина вышла из тюрьмы, то услышала крики на испанском. Люди кричали, что ее приговорили к повешению только потому, что она мексиканка.

У нее от страха бешено забилось сердце, когда ее подвели к лошади. Нина не столько боялась умереть сама, сколько мучилась от того, что погибнет ее ребенок, ни в чем не повинное дитя. Она молила судей о том, чтобы ей позволено было сначала родить, в глубине души надеясь на то, что Клей к тому времени найдет и спасет, если не ее, то хотя бы ребенка. Тогда у мужа навсегда сохранится частичка ее души. Но ее просьбу отвергли, так как она даже не смогла доказать свою беременность. Они могли верить ей лишь на слово, а этого они делать не собирались. Она полагала, что врач, осматривающий ее, был предубежден против мексиканцев и не хотел, чтобы на свет появился еще один представитель этого народа. Нина не могла забыть того унижения, которое доставил ей этот осмотр, и того разочарования, когда он объявил, что у него нет уверенности в ее беременности.