Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников

для разработки плана взаимодействия с новыми силами самообороны.

«Орки… — мысленно произнёс Бис. — Какой командир мог назвать так отряд?» — Егор не сводил взгляда с двух бичей. — Эти двое вполне могли быть оттуда».

Он допил компот и позвал официантку. Двое мужчин за соседним столом сделали то же самое. Уже на улице, Егор ощутил себя сытым и довольным. Поправил в кармане пистолет и отправился на поиски телефона. Штык и Ас минуту спустя вышли следом.

— Видишь? — обратился Шлыков к Суслову. — Почти не хромает? Видел, чтобы безногие так ходили?

— Неа, — ответит напарник.

— Протезы такие.

— У Пирата протезы были… — вспомнил Суслов.

— У какого?

— У кореша моего…

— И чо? — спросил Штык.

— Почти не ходил, — пояснил Ас. — Если только на пару с костылями.

— А я тебе о чём говорю? Немчура фашистская протезы слепила! — сказал Штык с презрением и завистью одновременно. — Куда, блин, он идёт?

— Гуляет, наверное…

— Ищет что — то, — хищно сказал Шлыков. — Башкой вертит точно ищейка!

— Что тут можно искать?

— Чую бабки! — не унимался Штык. — Не просто так вывески пялит. Ларьки точно грабить не станет.

— Тише ты!

— А то что? — с угрозой сказал Штык. — Не бзди, победа будет за нами!

За сотню метров, которые Бис прошёл он дважды обернулся. Возможно, витрина, вывеска, дом или что — то совершенно неважное и незначительное завладело его вниманием. Вероятно, он оглянулся случайно и каким — то периферическим зрением заметил мужчин из кафе. Они шли метрах в двадцати позади. Егор прибавил шаг и шагов через пятьдесят обернулся снова. Двое держались на прежней дистанции, не приближались, не отставали, вроде как следили, но делали это абсолютно бездарно. Из-за боязнь потерять его из виду, не сводили с него глаз, а когда он оборачивался, их охватывала оторопь, затем они притворялись, будто их занимал осмотр архитектурных шедевров Киевского проспекта под открытым небом. В округе не было ни одной достопримечательности, которую можно было с удовольствием разглядывать.

Бис приметил скамейку и направился к ней. Поравнявшись, остановился, повернулся вокруг собственной оси и опустился, на этот раз не обнаружив странных «дилегалов», зато выдумав для них слово, сложив вместе — «дилетант» и «нелегал».

Скамейка, на которой расположился, предсказуемо оказалась неудобной. По личным представлениям Егора их уже лет десять делали неприспособленными для сидения. Как специально. То ли, чтобы на них садилось как можно меньше людей; то ли, чтобы забирались с ногами, используя для сидения спинку. Для уличных скамеек обязательной сертификации не требовалась, поэтому никаких нормативных параметров — длины, ширины, высоты — для этого типа мебели не существовало. И хотя конструкция была рассчитана для среднестатистического человека, совершенно одинаковые неудобства испытывали и люди с лишним весом, и дети, и обычные вполне себе по статистике средние люди. Почему так обстояло, Егор не знал. Да и не требовалось ему этого знания. Какие к чёрту скамейки, когда протезы для инвалидов делали также. Вроде бы, не специально, но получалось то ещё чудо — либо, как пассивный реалистичный фаллоимитатор, который выглядит вполне естественно и удовлетворяет желания тех, кто сделал выбор в пользу внешнего вида, а не первостепенной роли, либо, как пиратский костыль, на котором почти невозможно устоять, куда уж там ходить или бежать. Будто развитие отечественного анатомического протезирования остановилось после победы Маресьева над военно — врачебной комиссией эвакогоспиталя на Корпоративной в Куйбышеве, когда стало очевидным, что невозможное возможно: он сплясал, и ходить — уже не подвиг, если справился с истребителем.

Переведя дух, Егор поймал попутку, назвал водителю адрес больницы, где лечился Заря и мимоходом спросил: можно ли купить новый мобильный телефон поблизости. Желательно, по пути. Таксист без раздумий согласился, сказав, что с этим проблем нет, потому что сейчас каждая аптека торговала мобилами. Однако, по пути в больницу таксист ни разу не притормозил, остановившись у главных ворот горбольницы. Егор невольно поморщился, решив, ни о чём не спрашивать. Взяв деньги, водитель, не церемонясь предположил поискать аптеку рядом, но Бис так и не вспомнил для чего ему понадобилась аптека.

Входить со света в тёмное помещение надо уметь. Бис умел и всё равно застыл у двери, вроде готовясь к полумраку, но на самом деле он волновался.

В отделении было прохладно и пахло лекарствами. Электрический свет не горел, а естественного, что проникал в окно в конце коридора, едва хватало, чтобы осветить площадь таких размеров. Откуда — то из глубины доносились шарканье швабры и глухих ударов по ножкам больничных кроватей и тумбочкам, медицинским штативам и стойкам для флаконов с медицинскими жидкостями, между которыми звук волочения прерывал не менее мерзкий звук падающей с высоты металлической дужки на оцинкованное ведро и всё повторялось сначала. Так санитарка заявляла о себе и о том, что идёт уборка.

Егор крадучись подобрался к знакомой двери и прислушался. Внутри было тихо. Он занёс протез и сомкнул износостойкие пальцы для стука, но в последний момент раздумал, сменил руку и сделал это костяшками, мягко и коротко, уважительно, словно в этом была существенная разница, которую заведующая терапевтическим отделением Белоцерковская Мария Андреевна могла ощутить.

— Войдите! — сказал женский голос.

Егор приоткрыл дверь.

— Можно?

— Войдите, — повторила она и повернула голову. — Егор? — удивилась в ту же минуту. — Что у вас случилось?

— Снова на «вы»? — переминаясь на ногах, проник Егор внутрь.

— Прости. Просто не ожидала тебя снова увидеть.

В этот раз Бис взглянул на неё по — другому. Высокая, белокожая, со светлыми волосами и голубыми глазами. Она была в легком медицинском халате, сквозь который проступала едва различимая линия нижнего белья близкого к цвету тела. Собранная и накрашенная для работы с аккуратной прической и нежно пахнущая сладковатой туалетной водой, она поразительно владела собой, но не казалась расслабленной. В её глазах он заметил лишь секундное замешательство.

— А я, наоборот, рассчитывал на встречу, — сказал он.

Она приподнялась над столом, разгладила халат движением ладоней сверху вниз и снова опустилась на стул.

— Присаживайся, — сказала она, предлагая Егору рукой. — Как твои травмы?

— Хорошо… — как мог мягче улыбнулся он. — Правда, всё здорово!

— Замечательно. Рада это слышать, — внимательно посмотрела она, за версту чувствуя неискренность. — Значит, всё хорошо?

— Всё отлично! — повторил Егор, глядя в глаза. — Вот, иду к Заре, узнать, как он? Пошёл ли на поправку? Может, надо чего: лекарства там какие? — соврал он.

— Что ещё за Заря, Егор?

— Зырянов — фамилия у него. Поступил с огнестрелом.

— Зырянов… — на секунду задумалась Маша. — Его перевели из интенсивной терапии, уже можно навещать.

Он встрепенулся: конечно, он знал, что можно. Он