Шрамы и песни (ЛП) - Кристина Золендз

Стоило мне коснуться там, она обхватила нижнюю губу зубами и, сильно прикусив, тихо застонала от удовольствия.

Я сместился, а мои пальцы нежно ласкали ее ноги до самых колен, я крепче прижался бедрами к ее ногам, чувствуя тепло ее тела. Она задрожала, ее дыхание сбилось.

Я поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядами, мягкий свет от окна дразняще падал на нас. Я всматривался в ее глаза в поисках ответов, в поисках эмоций, и медленно ее щеки залил изумительный малиновый румянец, быстро распространяясь на шею и грудь.

Медленно, глядя друг другу в глаза, мы начали тереться друг о друга. Ее глаза затрепетали и прикрылись, она застонала, сильнее прижимаясь ко мне, ее нежные ладошки оставляли огненные следы на моей обнаженной груди. Мое тело затрепетало; изнывало от жажды погрузиться в нее, хоть чем-нибудь; языком, пальцами, еще чем-то.

— Боже, Грейс, — прошептал я ей в губы, паря над ними. — Мне никто и никогда не был нужен так, как ты. — А затем наши губы мягко соприкоснулись, осторожно, наслаждаясь, захватывая и целуя, ускоряясь от все растущего голода. Я чувствовал ее бешеное сердцебиение, ее грудь тяжело вздымалась, касаясь моей кожи. Она так сильно завела меня, что у меня все стало гранитно-каменным, клянусь, коснись она меня ладошкой, я бы сразу же извергся бы от этой чистейшей необходимости погрузиться в нее, попробовать ее на вкус.

Мои изнывающие пальцы снова скользнули по внутренней стороне бедра, касаясь тонкого кружева ее трусиков. Я сильнее вжался бедрами в ее горячее существо и обхватил ее под попку, раздвигая ей ноги. Я медленно провел пальцами по кружеву, пока не накрыл всей ладонью горячую влажность.

— Малышка, я должен попробовать тебя на вкус, — прорычал я сквозь рваные выдохи. Я провел языком вдоль ее челюсти, захватывая и посасывая кожу, опустился вниз к шее и жадно лизнул изгиб ее идеальной груди. Мой язык горел от жажды погрузить внутрь ее жара, обжигающего мои пальцы.

Она сдернула вниз топ, предоставляя больший доступ к идеальной груди, ее соски стали твердыми, они были такими сладкими, как чертова конфетка. Она захныкала и начала отчаяннее тереться о мою ладонь.

— Да, пожалуйста. Шейн, прошу тебя... — тихо молила она.

А что случилось потом? Попробуйте угадать?

Гребанная Леа.

Я уже говорил, что у нее убийственный ротик? Потому что когда ее голос прорвался сквозь потрясающие эротические звуки, которые издавала Грейс, моля меня попробовать ее на вкус, я чуть не умер. Мои долбанные яйца так посинели, что если бы я посмотрел в зеркало, то сошел бы на проклятого Смурфика.

— Эй! — заколотила в дверь спальни Грейс Леа. Грейс задрожала, когда я зарычал, отодвигаясь на нее на несколько дюймов. — У нас тут пицца, — сказала она, врываясь в комнату. — Идем, Грейс, тебе надо поесть, — по-идиотски пропела она.

С этой девушкой что-то не то. КАК она могла НЕ почувствовать запах ПОЧТИ ЧТО СЕКСА? У меня так закружилась голова, что перед глазами заплясали черные и синие точки.

Грейс натянула одеяло себе на голову и поправила свой топ.

— Не хочу, уходи, — простонала она. Я почувствовал, как с разочарованным стоном она сжала колени. Я мог поклясться, что боль у нее между ног была такой же безумной, как и у меня. Медленно, от понимания, что под одеялом я продолжаю трогать ее попку, на моем лице растянулась улыбка.

— Остался кусочек с маслинами и шпинатом, — пропела Леа, раскачиваясь на пятках. А я думал только о том, чем бы таким запустить в эту женщину, чтобы она свалила отсюда. Но под рукой ничего не было. Вот бы вдруг тут появился кирпич.

У меня вырвался смешок, когда позади Леа в дверном проеме появились Такер и Коннер. И эти дебилы напевали какую-то тупую песенку про пиццу. Да, в тот момент моя эрекция испарилась. Я стянул одеяло с глаз Грейс, но наши тела по-прежнему были прикрыты. Алекс, Брейден и Итан встали в дверном проеме позади Такера и Коннера, присоединяясь к пению. Посмеиваясь, я уткнулся Грейс в шею и дрожащим от желания голосом прорычал:

— В следующий раз я запру эту долбанную дверь.

Она прикусила губу.

— В следующий раз?

— Да, Грейс. В следующий раз, — прошептал я, поднимая голову и глядя на нее. Ее серо-лиловые глаза, казалось, выражали мою боль. Я медленно провел ладонью по ее трусикам, дразняще касаясь ее влажности, немного надавливая там, где это было необходимо. Ее губы приоткрылись, потом она их прикусила своими острыми зубками, вцепившись в мою руку и крепче прижимая ее к себе. Взглядом она молила меня о большем. Черт, какая моя девочка горячая. Горячая и чертовски грязная, ведь мы перед всеми нашими друзьями. Одной рукой я приподнял ее зад, а другой сильно прижался к влажному переду ее трусиков, быстрыми движениями потирая пальцами. Она терлась о мою ладонь, влага заскользила по моим пальцам, пока она не напряглась и не задрожала от удовольствия.

— ПИЦЦА, ДА, ПИЦЦА! — Она распалась прямо на мне, кончая на мою ладонь. Все это время ее глаза были прикованы к моим.

Все наши друзья по-прежнему стояли в дверях и вместе с ней скандировали оду пицце.

Ее щеки вспыхнули от потрясающего румянца, а мне стало трудно дышать от ее красоты.

— Самое изумительное из всего, что я когда-либо видел, — прошептал я ей на ухо. Коснувшись ее щеки, я извинился: — И мне ужасно жаль.

Она приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Ее нижняя губа задрожала, и плечи опустились.

— Жаль, что это произошло?

Как она могла подумать такое?

— Нет, Грейс. — Я придвинулся к ней, шепча ей в волосы и целуя в шею. — Жаль, что пришлось остановиться.

Глава 28

Леа сразу же потащила Грейс в ванную комнату принять душ, пока остальные набрасывались на пиццу. Спустя десять минут ожидания, пока она примет душ и переоденется, я вошел к Грейс в комнату без стука. Меня там даже не заметили.

С серьезным лицом Грейс держала Леа за плечи.

— Тише, Леа, прекрати. Конечно же, я продолжаю отказывать Габриэлю. Я не хочу быть с ним, я хочу остаться здесь. Это моя последняя возможность прожить нормальную человеческую жизнь, и этого я и хочу. Пожалуйста, верь мне, хорошо? Знаю, что вдалбливала тебе в голову, что хочу другого, быть с другим, но он ушел. Шамсиила больше нет. Возможно, он спасал меня, а может, и вовсе не любил, не знаю. Но теперь я хочу получить от жизни все.

Леа перехватила мой взгляд, но, не дав Грейс понять, что я слушаю, продолжила разговор:

— Например? — спросила она.

— Всю свою жизнь я жила, пытаясь сотворить идеальное сказочное будущее с «и жили они долго и счастливо»; прогибаясь под судьбу, думая, что это правильно, живя прошлым, которого вообще не должно было случиться. Я никогда не жила настоящим, не лелеяла желанные моменты, — объяснила Грейс.