Сиротка. Нежная душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Мимин, я принесла тебе письмо от Тошана! Смотри! Лоре передал его Пьер Тибо. Он сейчас пьет кофе в гостиной.

— Дай скорее! — воскликнула Эрмин, вставая. — Господи, спасибо! Спасибо! Он жив!

Она испытала такую радость и облегчение, что даже не стала задаваться никакими вопросами.

— Как ты рада! — улыбнулась девочка. — И это так здорово!

Молодая женщина вскрыла конверт, испытав абсурдное желание поцеловать бумагу. В этот момент для нее во всем мире существовало только письмо.

«Моя любимая женушка!

Мне повезло встретить Пьера на набережной в Перибонке. И я отдал ему это письмо, которое как раз нес на почту. Так я могу быть уверен, что ты очень скоро его получишь. Не сердись на меня за то, что уехал, не предупредив тебя, но ты наверняка нашла записку, которую я подсунул под дверь нашей спальни. Входить я не стал, чтобы не побеспокоить Мадлен.

Мне кажется, что мы с тобой в разлуке уже сто лет! Я очень по тебе скучаю, и нам нужно что-то придумать, чтобы такая ситуация впредь не повторялась.

У меня нет выбора, моя ласковая и милая Эрмин! Тала из каприза захотела вернуться домой. Причины, по которым она настояла на отъезде, настолько странные, что я предпочитаю о них умолчать. Потом, когда мы попали в сильную метель, она пожалела о своем решении.

Умоляю, прости меня. Я не могу вернуться сейчас, потому что моя мать заболела. Я останусь с ней на несколько недель. Буду охотиться, так как запасов провизии у нее мало. Не тревожься, я регулярно буду писать тебе.

Поцелуй крепко Мукки от его отца, и моих маленьких принцесс, Мари и Лоранс, тоже. Никогда не забывай, что я люблю тебя.

Тошан Клеман Дельбо»

— Спасибо, Господи, он жив! — повторяла Эрмин. — Шарлотта, спустись в гостиную и скажи маме, что Тошан мне все объяснил. Я тоже сейчас встану и спущусь. Попроси Пьера подождать меня, я хочу поздравить его с праздником. И сказать ему спасибо! Как любезно с его стороны приехать к нам!

Девочка с радостью исполнила роль посыльного. Эрмин, сияя от счастья, оделась. Только смерть непоправима… Теперь, когда у нее появилась уверенность в том, что она снова увидит любимого супруга, прикоснется к нему, она была готова преодолеть любые препятствия.

«Мне остается только смириться — моих дочек будет кормить другая женщина. Мадлен мне нравится, она набожная, скромная и тактичная. Я могу ей доверять. Когда Тошан вернется, я хочу предстать перед ним красивой, чтобы он желал меня!»

Последняя мысль заставила ее покраснеть. Эрмин быстро причесалась. Перед тем как выйти из комнаты, она снова схватила письмо, поцеловала то место, где была подпись мужа, и с удовольствием перечитала каждое слово.

— Тала заболела, — немного огорчилась она. — Я даже не заметила этой строчки. Очень жаль… Надеюсь, она скоро поправится.

Поведение свекрови обескуражило молодую женщину, но, живя с Тошаном, она давно привыкла к странностям индейцев.

«Эти странности — часть их обаяния, — подумала она. — С тех пор как я познакомилась с Талой и ее родственницами, я ко многому стала относиться по-другому. Я размышляю над сутью своих снов и почти везде вижу воплощение закона круга…»

Она спустилась по лестнице, облаченная в брюки из джерси и облегающую грудь шерстяную кофточку. Отцу не нравилось видеть ее одетой по моде, которую он считал эксцентричной и слишком смелой, но в подобной одежде Эрмин чувствовала себя комфортно.

Пьер Тибо, увидев ее, вскочил со стула.

— Доброе утро, Эрмин! — радостно поприветствовал он ее. — Желаю тебе быть здоровой и богатой!

— Сегодня не первый день нового года, но я все равно тебя поцелую! — с улыбкой отозвалась молодая женщина. — Ты снял такой груз с моего сердца, согласившись побыть для нас почтальоном!

Мужчина кивнул в замешательстве. Эрмин ему давно нравилась. Когда ее теплые губы коснулись его плохо выбритой щеки, он покраснел.

— Какое счастье опять видеть свою дочь веселой! — заметила Лора. — Дорогая, ты снова улыбаешься! Мсье, огромное вам спасибо! Мы все жили в страхе с того самого дня, как разразилась буря. Некоторые дома на плато повреждены, кое-где обрушились крыши.

— Этим дело не ограничилось, насколько мне известно, — сказал Пьер. — Но Тошан Дельбо ничего не боится. Похоже, они с матерью чудом спаслись, когда лед на озере треснул.

— Господи милосердный! — воскликнула Эрмин. — Тошан ни слова не написал об этом в письме. Надеюсь, он скоро вернется. И до весны я его больше никуда не отпущу!

Пьер Тибо стал прощаться. Лора настояла на том, чтобы он принял в подарок бутылку французского белого вина, о цене которого этот молодой житель провинции Квебек не имел никакого представления.

— Приезжай к нам, когда захочешь, — добавила Эрмин. — С женой и дочками! Я бы показала тебе моих маленьких двойняшек, но они сейчас с кормилицей. Я тебя провожу.

Стояла сухая, морозная и ясная погода. После нескольких дней в сероватой мгле каждый золотистый лучик солнца, от которого все вокруг сверкало и искрилось, казался Божьим благословением.

— Если ты еще раз встретишь моего мужа, — сказала молодая женщина, — передай, что мы с детьми здоровы и благополучны. Я могу ему написать, если у тебя есть время подождать. Я бы отдала тебе письмо.

— Мне очень жаль, Эрмин, но я вернусь в Перибонку не раньше, чем через месяц, — сказал Пьер. — По почте письмо дойдет скорее.

— Через месяц мой муж вернется, поэтому нет смысла писать.

Она светилась невинной радостью. Пьер, сжимая в руках картуз, не знал, сказать ей то, что вертелось у него на языке, или нет. Нужно ли говорить Эрмин о том неприятном впечатлении, которое возникло у него при встрече с Тошаном? Молодой метис показался ему мрачным, отстраненным, озабоченным. Хотя какие слова могли передать, насколько окаменело его лицо, какая ненависть была во взгляде… И встретились они в гостинице, где Тошан уже успел хлебнуть лишнего.

— Этого я тебе от всего сердца желаю, Эрмин! — сказал Тибо с улыбкой. — До встречи!

— До встречи, Пьер!

Молодая женщина не почувствовала подвоха в этом дружеском пожелании, показавшемся ей самым естественным на свете. Успокоенная, она вернулась к матери. Лора нежно обняла ее.

— Теперь мы можем вздохнуть свободно, — сказала она. — Если еще и электричество починят, то больше нечего будет и желать, правда? Не могу понять, что с твоим отцом: в последние дни он ворчит больше обычного.

— Думаю, он беспокоится о Тошане, — сказала Эрмин. — С Рождества они так славно ладили друг с другом. Все скоро образуется, мамочка!

Молодая женщина оказалась права. Неделя прошла в покое и радости. Мари и Лоранс чувствовали себя прекрасно благодаря молоку и заботам Мадлен. Кормилице, которая никогда в жизни так хорошо не ела, не составляло труда кормить обеих девочек. Мирей не покладая рук готовила питательные блюда с преобладанием мяса, сушеных овощей, чечевицы, гороха, бобов и фасоли. Каждое утро Арман Маруа приносил бидон молока, которое шло на десерты, торты и сливки.

Окруженный женщинами, если не считать маленького Мукки, Жослин наконец сумел выбросить из головы тревогу, которая терзала его из-за краткого визита Талы. Он снова стал заботливым и ласковым отцом и дедушкой, внимательным мужем.

Произошло еще одно событие, идеально вписавшееся в гармонию, царящую в доме: Эрмин, которая больше не боялась расстроить Тошана, снова стала петь. Как только у нее появлялось свободное время, — а она настояла на том, чтобы самой менять малышкам пеленки и баюкать их, — в доме звучали самые лучшие оперные арии. Для Лоры это было настоящее чудо. Золотой голос соловья из Валь-Жальбера слышался с утра до вечера, и интонации его были то трагические, то радостные. Мирей забросила свою Ла Болдюк; Жослин, вне себя от восторга, искренне забыл о своей короткой связи с Талой. Мукки, в своем нежном возрасте, переставал играть и скакать по комнате, заслышав голос матери. В такие моменты он представлял собой очаровательное зрелище: мальчик широко распахивал черные глазенки, прижимал кулачки к груди и слушал как завороженный.

Однажды днем Эрмин, стоя у окна гостиной, пела свои гаммы. Лора вышивала инициалы «М» и «Д» — Мари Дельбо — на детском нагрудничке. Нагрудник для Лоранс был уже готов.

Молодая женщина прервала упражнение и глубоко вздохнула.

— Что случилось, дорогая? — спросила у нее мать.

Жослина в комнате не было, поэтому Эрмин могла говорить открыто.

— Было намного легче работать, когда Ханс подыгрывал мне на фортепиано, — призналась она. — Репетировать арии под музыку гораздо легче.

— Но ты и так прекрасно справляешься, — сказала Лора. — Ты поешь потрясающе! Я больше всего люблю арии из «Мадам Баттерфляй». Я могла бы слушать их бесконечно! Какая трагическая история! Что до меня, то я бы этого американского офицера, который приехал забрать у нее сына, стерла бы в порошок. А несчастная женщина покончила с собой! Только подумаю об этом, и хочется плакать.