Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин

своей возне с пилюлями и духами более приемлемый вид.

– Простите, что так говорю, – с жаром произнесла Кэти, – все это очень хорошо для некоторых. Но для такого человека, как вы, для такой личности… – Она зарумянилась, но храбро продолжила: – Да, талантливой, отказаться от шанса помогать людям, больным и страдающим… Ведь это и есть настоящее предназначение врача. Какая жалость, просто плакать хочется. – Тут ей пришла в голову мысль. – А вы не думали вернуться к своей профессии?

– В столь преклонном возрасте! – Поспешно, чтобы исправить ложное впечатление, какое могла произвести на нее эта неудачная фраза, он добавил, простительно уменьшив цифры: – Я не так далек от сорока пяти.

– Ну и что! Вы здоровы, подтянуты, в расцвете сил, да и молодо выглядите. Почему бы вам не вернуться к настоящему делу? Вспомните притчу о зарытых талантах.

– С моих талантов мне придется стряхнуть довольно много пыли.

После ее приятного замечания о его моложавом виде он улыбнулся так заразительно, что она была вынуждена тоже улыбнуться в ответ.

– По крайней мере, вы развеяли мой страх перед оспой. А ведь я пыталась рассказать вам о бедренной артерии. Какое нахальство с моей стороны!

Они умолкли ненадолго. Она была такой милой с отблесками огня на серьезном молодом лице, вокруг которого сгущались незаметно подкравшиеся сумерки. Его захлестнула волна почти отеческой нежности. Он привстал.

– Позвольте подлить вам еще супа.

– Нет-нет, суп действительно вкусный, мне стало гораздо лучше, но я хочу, хотела бы… продолжить наш разговор.

– Вы настаиваете на этой теме? – Он насмешливо изогнул брови.

– Да, настаиваю. В моем представлении вот такой должна быть жизнь – помогать людям. Для этого мы здесь, чтобы делать все возможное друг для друга. И самое главное – это милосердие… Меня воспитали в этой вере. Поэтому я выучилась на медсестру.

Духовная подоплека ее заявления слегка его обескуражила, но он принял его с пониманием и твердо произнес:

– Кэти, вы чудесная медсестра – я ведь видел вас в деле. Ваша работа вызывает восхищение и уважение, хотя, если честно, мне кажется, она вам не совсем по силам, но мы пока об этом не будем. Знаете, я уверен, вы могли бы применить свои таланты на другом, скажем так, более высоком уровне и получить ощутимые и полезные результаты. Погодите минутку. – Он мягко предотвратил ее попытку перебить его и продолжил: – С тех пор как мы познакомились, я от вас кое-что скрывал, причем намеренно. Мне хотелось, чтобы вы прониклись ко мне симпатией за мои собственные заслуги, если таковые имеются. – Он улыбнулся. – Надеюсь, я вам нравлюсь?

– Ну конечно, даже очень, – ответила она с пылкой искренностью. – До сих пор я не встречала человека, который… произвел бы на меня такое впечатление.

– Спасибо вам, дорогая Кэти. Итак, теперь я могу сообщить вам со всем смирением, что я довольно состоятельный человек. Простите, что не могу подобрать менее грубые слова, но фактически я неприлично, прискорбно богат – и никогда прежде я этому так не радовался, как сейчас, потому что я могу многое сделать для вас. Нет, пожалуйста… – Он снова поднял руку. – Вы должны позволить мне договорить. – После паузы он продолжил, перейдя на серьезный лад: – Я одинокий человек, Кэти. Мой брак оказался несчастливым… Говоря прямо, это была трагедия. Моя бедная супруга годами была заперта в учреждении для душевнобольных, где и умерла. Детей у меня нет, как нет никого, о ком я мог бы заботиться. Всю свою жизнь я много работал. Потом довольно рано ушел на покой, и теперь у меня в избытке свободного времени и больше материальных благ, чем мне нужно или чем я заслуживаю. – Он опять помолчал. – Вы уже слышали от меня, что я в величайшем долгу перед вашей семьей – не спрашивайте почему, иначе мне придется вспомнить о своей некрасивой и неблагодарной юности. Скажу лишь одно: я должен оплатить этот долг и хочу сделать это, заботясь о ваших интересах. Я вытащу вас из этой серой среды, подарю подходящее окружение и все то, что вы заслуживаете. У вас будет богатая, насыщенная жизнь. О праздности, разумеется, речи не идет, а так как у вас гуманные идеалы, то вы сможете осуществить их при моем содействии, с теми ресурсами, что я предоставлю в ваше распоряжение.

Пока он говорил, она смотрела на него с растущим волнением, а теперь, когда он умолк, потупила взгляд и довольно долго хранила молчание. Наконец она сказала:

– Вы очень добры. Но это невозможно.

– Невозможно?

Она опустила голову.

– Почему? – настойчиво спросил он.

Снова наступила тишина.

– Вы, наверное, забыли… но в тот первый день я сказала вам, что собираюсь оставить эту работу ради чего-то лучшего. В конце следующего месяца я уезжаю в Анголу… чтобы работать с дядей Уилли в миссии.

– О нет! – громко воскликнул он, потрясенный.

– Но это так. – Слабо улыбнувшись, она подняла глаза и встретилась с его взглядом. – Седьмого числа следующего месяца дядя Уилли возвращается домой, чтобы забрать меня. Мы вылетим вместе двадцать восьмого.

– И на сколько вы там останетесь? – отупело спросил он.

– Навсегда, – просто ответила она. – Вчера я подала заявление об уходе медицинскому инспектору.

В комнате повисла продолжительная тишина. Кэти уезжала – он быстро подсчитал – через пять недель. Новость опустошила его – все надежды рухнули, планы фатальным образом провалились – нет, он не мог смириться. Проекты, хорошо продуманные и взлелеянные, возымели над ним власть – не столько ради нее, сколько ради него самого. Ей предстояло стать его миссией в жизни. И никакой бессмысленной идее вроде желания принести себя в жертву и сгинуть в тропических джунглях этому не помешать. Никогда, никогда. Но тут способность здраво рассуждать начала постепенно к нему возвращаться, и он увидел, что сейчас нельзя противоречить Кэти, иначе он рискует навсегда ее потерять. Он должен дождаться шанса и переубедить ее, а на это требовалось время. Когда Мори заговорил снова, голос его звучал спокойно, с уместным сожалением.

– Для меня это жестокое разочарование, Кэти, фактически удар. Но я вижу, что вы преданы идее миссионерства всей душой.

Она готовилась услышать возражение, а вместо него прозвучало тихое смирение, и глаза ее засияли от благодарности.

– Как хорошо вы меня понимаете.

– Я помогу вам. – Эта мысль, видимо, его приободрила. – Со следующей же почтой Уилли получит пожертвование для миссии – причем солидное. Вам лишь остается дать мне его адрес.

– Ой, конечно-конечно. Не знаю, право, как мне вас благодарить!

– Но это только начало, моя дорогая. Разве я не говорил, как много хочу