Забытые пьесы 1920-1930-х годов - Татьяна Майская

ЛЮБА. А что такое псевдоним?

САША. Псевдоним?.. Это вроде фальшивого паспорта. Любочка, только не передавайте супругу, что вы меня еще по магазину знали, пускай думает, что я такой же интеллигент, как и он. Кстати, ваш муж давно занимается литературной деятельностью?

ЛЮБА. Очень давно, с самой осени.

САША. В какой же форме он больше пишет?

ЛЮБА. Он просто в пиджаке работает. Саша, вы лучше про себя расскажите. Как это вы из шляпного магазина прямо в театр шагнули?

САША. Вовсе не прямо: сначала я занимался мануфактурой, потом был немножко ювелиром, здесь из-за пробы на часах в моей карьере наступил перерыв… на три месяца… но передачи допускали, и уже после перерыва — театр.

ЛЮБА. Удивительно.

САША. Ничего удивительного нет. Я зашел предложить свои услуги по костюмерной части, но по костюмерной части все занято, зато по литературной части — свободно. Почему же мне не занять это место? Я, слава богу, не интеллигент, с литературой ничего общего не имею, и вот я одной ногой устроился в театре.

ЛЮБА. А где же вы другой ногой?

САША. Другой ногой — я работаю в газете. (Вынимает газету.) Вот моя статья о пробеге вокруг Москвы. Я здесь доказываю, что каждый гражданин должен уметь бегать на случай войны. Кроме того, скажу по секрету, я уже пьесу сочиняю.

ЛЮБА. Революционную?

САША. До того революционную, что, когда пишу, даже сам краснею.

ЛЮБА. Расскажите, пожалуйста.

САША. Почему нет? Первое действие начинается так… За сценой, конечно, стреляют, а на сцене — комната.

ЛЮБА. С отоплением?

САША. В моей пьесе тепло. Зритель видит, как в открытое окошко льется дивный аромат…

ЛЮБА. Ах, публике это должно понравиться!

САША. Правда, захватывающий сюжет? Дальше будет еще интереснее. Молодая женщина сидит на кушетке и молча колеблется… принять революцию или не стоит.

[ЛЮБА. Сразу видно, что вы самородок.]

САША. Вдруг — входит положительный тип и несет на своем лице следы войны и разрухи. Он берет ее за руку… (берет Любу за руку) и говорит: милая… Он вообще долго и красиво говорит. А дальше я еще не придумал.

Входит МИТЯ. Одет в новую куртку. Смотрит на Любу и Сашу.

Люба отодвигается.

САША. Саша Быстрый. Вероятно, слыхали?

МИТЯ. Нет, извините, не слыхал.

САША. Что ж вы сконфузились, мне так все отвечают.

Берет со столика дамскую шляпу.

Родная стихия… Ваша драма принята к нам в театр, [но требуют кое-каких изменений.] Каркас пьесы сделан хорошо. Только надо (поворачивает шляпу) кое-где прибавить отделки, немножко оттенить, осветить…

МИТЯ. Осветить? Ну нет, насчет освещения у меня все правильно.

САША. Одним словом, я готов вам помочь.

Ах, пьесу писать так приятно!

ЛЮБА. Мечтой унесемся мы ввысь!

МИТЯ. Мне что-то совсем непонятно,

Зачем они вместе сошлись?

САША. Трудиться мы будем все трое.

Успех обеспечен делам.

ЛЮБА. Мы с Сашею пьесу устроим.

МИТЯ. Не надо — попробую сам.

САША. Я буду соавтор (Любе), вы — муза.

ЛЮБА. Мы сразу привыкнем к труду.

МИТЯ. Соавтор в работе обуза,

а пьесу я сам проведу.

САША. Значит, я буду к вам заходить по вечерам, ваша супруга нам тоже поможет.

МИТЯ (отводя Любу в сторону). Уже. (Саше.) Моя супруга нам помогать не может.

САША. Но почему?

МИТЯ. У нее по вечерам… голова болит.

ЛЮБА. У меня голова не болит.

МИТЯ. Мне лучше знать. А кроме того, я привык работать один.

САША. Не забывайте, что все великие люди писали вдвоем: Мамин работал с Сибиряком{235}, Мельников с Печерским{236}, Щепкина с Куперником{237}… а Достоевский… [Он тоже был за коллектив и даже] сочинял всё во множественном числе: «Братья Карамазовы», «Бесы», «Идиоты»… Ой, целый роман из жизни идиотов!

ЛЮБА. Интересно?

САША. Мне одна барышня рассказывала, так я хохотал…

ЛЮБА. Может быть, и у тебя с Сашей выйдет что-нибудь веселенького.

МИТЯ. Веселенькое… Но почему тебе хочется, чтобы мы работали вместе, и вообще… (Саше.) Не подумайте, что я ревную.

САША. Пожалуйста, работайте один. Последний вопрос. Где вы получили образование?

МИТЯ (вспоминая с трудом). Сначала — в мужской классической гимназии…

САША. Где, где?.. Ах да, слышал. (Записывает.) А потом где учились?

МИТЯ. На фи-зи-оло-ги-ческом факультете.

САША. На фи… (передавая блокнот) запишите, пожалуйста, сами.

МИТЯ берет блокнот и думает.

МИТЯ. Я просто напишу: учился на альма матер.

САША. Спасибо. До свидания в театре. Виноват, а детки у вас есть?

МИТЯ (сердито). Нету, нету.

САША. Не надо отчаиваться: у моих родителей тоже долго не было детей, зато когда я появился — вот была радость.

МИТЯ. Я думаю.

САША ушел.

ЛЮБА. Почему ты с ним был так нелюбезен?

МИТЯ. Зато ты с ним была слишком любезна. О чем вы с ним разговаривали?

ЛЮБА. Сначала он про комнату на сцене рассказывал.

МИТЯ. Значит, комнатой соблазнял. Дальше.

ЛЮБА. А дальше — взял меня за руку и действительно сказал одно неприличное слово.

МИТЯ. Какое слово?

ЛЮБА. Вы, говорит, милая.

МИТЯ. А потом?

ЛЮБА. А потом он вообще долго и красиво говорил. Митя, неужели ты меня к Саше ревнуешь?

МИТЯ. Люба, не вступай на эту страшную дорогу. Сначала он предоставит тебе роскошную комнату. Потом эта комната наполнится элегантными самцами, готовыми исполнить малейший твой каприз, и тебе никогда не придется больше работать. Понимаешь, какой это ужас?

ЛЮБА. Понимаю. Расскажи мне еще об этом ужасе.

МИТЯ. На сегодня ты и так достаточно напугана. Мне в театр пора.

ЛЮБА. Погоди, я на твое счастье загадаю. Ты сам строчку назови.

МИТЯ. Я, конечно, не верю… Ну, вторая сверху.

ЛЮБА (открывает, читает). «В таком случае человек лишается возможности принимать пищу и его ждет голодная смерть». Неужели мы умрем с голоду?

МИТЯ. Среди писателей это самая модная смерть. Ну, кто тебя просил! (Передразнивая.) «Загадаю… на твое счастье…» (Хочет идти.)

ЛЮБА. Нет, нет, еще раз. (Открывает, читает.) «При воспалении брюшины…»

МИТЯ. Стой! Как эта книга называется?

ЛЮБА (смотрит). «Домашний лечебник».

МИТЯ. Ты бы мне еще на Уголовном кодексе загадала.

Входят ГНОМОВ, АННА ПЕТРОВНА и СОСЕДИ по квартире.

Выход жильцов.

СОСЕД. Куда, куда вы?

БАРЫШНЯ. Подождите.

ГНОМОВ. Стой, драматург, без лишних слов.

МИТЯ. Но я же занят…

БАРЫШНЯ. Митя. Митя!..

МИТЯ. Ну что ж, я слушать вас готов.

СТАРУХА. Для вас забыла стирку, варку.

БАРЫШНЯ. Мечтаю я о вас одном…

ГНОМОВ. Митюша, друг мой… контрамарку…

БАРЫШНЯ. Черкните, Митя, мне в альбом.

СТАРУХА. Желаю счастья.

БАРЫШНЯ. Многолетья.

ЛЮБА. Гул похвалы.

СТАРУХА. Приветствий гром.

ГНОМОВ. Так не забудь же про билеты.

БАРЫШНЯ. И напишите мне в альбом.

ХОР. Друг наш Митюша, все мы к тебе.

Радости нашей не скроем.

Звонок. МИТЯ берет трубку.

ГОЛОС (из телефона).

Братья-писатели! В вашей судьбе

Что-то лежит роковое{238}.

ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ

ГАЛУНОВ, входит МИТЯ.

МИТЯ. Здравствуйте.

ГАЛУНОВ. Вы от кого?

МИТЯ. Я ни от кого. Я сам — драматург, автор.

ГАЛУНОВ (заглядывая). А где же остальные?

МИТЯ. Кто остальные?

ГАЛУНОВ. Авторы. Теперь они меньше как по трое с одной пьесой не ходят.