Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

Тон великого викария был капризным, но эти голубые глаза смотрели очень твердо.

— Похоже, Он действительно задал нам интересную головоломку, не так ли? — Стейнейр насмешливо улыбнулся.

— Уверен, что со временем Он найдет время, чтобы разгадать наши загадки, — сказал Тимити Робейр. — В то же время, я также уверен, что Он не хочет, чтобы мы убивали друг друга от Его имени. Думаю, что это одна из вещей, которые джихад также достаточно ясно дал понять. И, говоря о том, чтобы не убивать друг друга, я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы лично поблагодарить вас за усилия Церкви Чариса в Харчонге. — Выражение его лица потемнело. — Я не могу выразить вам, как сильно я ненавижу и сожалею о причинах, по которым Мать-Церковь нуждалась в вашей помощи, но вы лично и все ваши священники и миряне-миссионеры сделали гораздо больше, чем мы могли от вас ожидать. И я знаю из отчетов духовенства и мирян Матери-Церкви, которые работали с вами, что ваши люди воздерживались от активного обращения в свою веру. Знаю, что это, должно быть, было очень трудно, и что единственный способ, которым это могло произойти, — это сделать это частью ваших инструкций. Конечно, — его губы дрогнули в короткой улыбке, — я также знаю, что пример — самая сильная форма обращения в свою веру. Лэнгхорн знает, что ордена Матери-Церкви веками использовали это друг против друга, и ни у кого из них никогда не было такой ужасной возможности. Если уж на то пошло, — выражение его лица снова стало очень серьезным, — сама Мать-Церковь или, по крайней мере, Церковь Харчонга сыграла важную роль в создании этой «возможности». Я буду благодарить Бога за каждую спасенную вами жизнь, за каждую душу, которую вы убедили поверить, что Бог действительно заботится даже о самых бедных из Своих детей, какую бы Церковь они ни исповедовали. Предпочел бы я, чтобы Мать-Церковь сделала это? Бесконечно! Но я могу только радоваться, если вы смогли сделать это там, где она не может.

— Ваше святейшество, вы правы, называя эту возможность «ужасной», и я знаю, что Церковь Робейра Дючейрна — или великого викария Тимити Робейра — не играла никакой роли в ее создании. Это отголосок — молю Бога, последний отголосок — ядов, которые создали Жэспара Клинтана и позволили ему нанести так много вреда. Великий викарий Робейр сделал обезвреживание этих ядов величайшей задачей своей жизни, и мне кажется, он нашел достойного преемника, по крайней мере, в этом отношении. Я думал так с того момента, как услышал о вашем выдвижении. Не могу выразить вам, как глубоко и искренне я благодарен за то, что вижу и слышу это подтверждение.

— Не знаю, окажусь ли я в конце концов достойным преемником, ваше преосвященство, но я намерен попытаться. У меня было слишком много примеров, чтобы довольствоваться чем-то меньшим. И не только великий викарий Робейр. Я имел честь отслужить свои первые два года в храмовой страже под командованием Хоуэрда Уилсина. Мне выпала еще большая честь называть его своим другом в течение многих лет после этого. — Тимити Робейр покачал головой. — Когда Жэспар Клинтан уничтожил его, викария Сэмила и всех их друзей, я был одним из многих, кто действительно осознал — кто больше не мог отрицать перед самим собой — что у Бога Клинтана гораздо больше общего с Шан-вей, чем с Лэнгхорном. Как и многие из нас, я ничего не мог с этим поделать. Если уж на то пошло, и если быть до конца честным, я понятия не имел, что с этим делать. Я был слишком глубоко зажат между моей верой в Бога и архангелов, моей преданностью Матери-Церкви, искажением инквизицией того, что Церковь Чариса говорила на самом деле, и моим собственным физическим и моральным страхом, чтобы найти способ противостоять Клинтану. Я не мог видеть так ясно, как великий викарий Робейр.

— Очень немногие люди могли бы, — сказал Стейнейр. — И еще меньше людей были в состоянии действовать. Я никогда не знал Робейра Дючейрна до джихада, но глубина и размах духовного пути этого человека захватывают дух.

— Суждение, которое исходит от вас, означает еще больше, — ответил Тимити Робейр. — Однако, даже если мое путешествие не было таким захватывающим, как у него, работа попала в мои руки. Викарий Хааралд занимает мою прежнюю должность канцлера, по крайней мере, на данный момент. У него самого достаточно оговорок по поводу раскола, чтобы я сомневался, что он сочтет это удобной позицией, но он понимает, что Бог никогда не обещал сделать нас удобными, и я верю, что его оговорки только сделают его еще более внимательным к своим обязанностям. И среди этих обязанностей будет облегчение общения между вами и мной. То, чего мы совместно достигли в Харчонге, вселяет в меня надежду, что мы сможем найти другие возможности для общей работы, чтобы укрепить доверие и признание. В краткосрочной перспективе это, вероятно, только… укрепит раскол, боюсь, сделав его более приемлемым с обеих сторон. К сожалению, я считаю, что прежде чем мы снова сможем стать братьями, мы должны, по крайней мере, перестать видеть друг в друге врагов и соперников, и совместное служение Богу — лучший способ, который я могу придумать для достижения этой цели.

— Более правдивых слов никогда не было сказано, ваше святейшество, — искренне сказал Стейнейр. — И я считаю, что мы сделали существенный шаг в этом направлении. Не только в Харчонге, но и здесь, в этом офисе. В любезности, которая была проявлена ко мне, епископу Брайану, каждому члену моего персонала здесь, в Зионе, в ситуации, которая, как я знаю, была чрезвычайно трудной для очень многих сыновей и дочерей Матери-Церкви.

— Так и есть. Однако я сомневаюсь, что для Церкви Чариса это было менее сложно. И в этой связи, могу я задать личный вопрос?

— Конечно.

— Как поживает епископ Пейтир? Я надеялся, что он может сопровождать вас в Зион, но не могу сказать, что был искренне удивлен, когда он этого не сделал.