Две Дианы - Александр Дюма

Шарфенштейн-дядя и Шарфенштейн-племянник решали сложнейшую задачу — вычисляли свою долю, причитавшуюся им при дележке утренней добычи.

Остальные молодцы, расположившись посреди палатки, азартно играли в кости. Большой дымный факел, воткнутый прямо в землю, отбрасывал красные блики на их возбужденные лица.

Мальмор испустил болезненный стон. Габриэль поднял голову и обратился к своему оруженосцу:

— Мартин Герр, не знаешь, который час?

— Точно не знаю, ваша милость. Дождь загасил все звезды. Но думаю, что идет к шести вечера. Вот уже больше часа, как совсем стемнело.

— А врач обещал быть к шести? — спросил Габриэль.

— Совершенно точно, господин виконт. Поглядите, так и есть — вот он!

Габриэль с первого же взгляда узнал гостя и, вскочив с табурета, воскликнул:

— Мэтр Амбруаз Парэ!

— Виконт д’Эксмес! — ответил Парэ с глубоким поклоном.

— Ах, мэтр, я и не знал, что вы в лагере, так близко от нас!

— Я всегда там, где могу принести пользу.

— О, узнаю вас! Но сегодня я рад вам вдвойне, потому что намерен прибегнуть к вашему таланту.

— О ком же идет речь?

— Об одном из моих людей, получившем удар копьем в плечо!

— В плечо? Тогда это пустяки, — заметил хирург.

— Боюсь, что не так, — понизил голос Габриэль, — один из его приятелей столь неловко выдернул древко из раны, что острие осталось внутри.

Амбруаз нахмурился, но все же спокойно произнес:

— Посмотрим, однако…

Его подвели к раненому. Амбруаз Парэ разбинтовал плечо Мальмора и внимательно исследовал ранение. Затем, с сомнением покачав головой, сказал:

— Ничего страшного.

— Если так, — воскликнул Мальмор, — то завтра я смогу драться?

— Не знаю, — проговорил Амбруаз Парэ, зондируя рану.

— Все-таки чуток больно… А когда будете извлекать проклятый обломок, будет еще хуже?

— Нет, хуже не будет… Вот он, — протянул ему врач острие копья, только что извлеченное из раны.

— О, я вам весьма обязан, господин хирург! — вежливо поблагодарил Мальмор.

Шепот удивления и восхищения донесся до слуха Амбруаза Парэ.

Габриэль воскликнул:

— Как? Уже все? Да ведь это чудо!

— Нужно отдать справедливость, что и пациент мой отнюдь не неженка!

— Но и хирург не какой-нибудь коновал, черт побери! — воскликнул какой-то незнакомец, незаметно вошедший в палатку и стоявший за спинами волонтеров.

При звуке этого голоса все с почтением посторонились.

— Герцог де Гиз! — вырвалось у Парэ.

— Да, мэтр, перед вами герцог де Гиз, пораженный и восхищенный вашим умением. И я вас не знал до сих пор? Как же вас зовут, мэтр?

— Амбруаз Парэ, ваша светлость.

— Итак, заявляю вам, мэтр Амбруаз Парэ, что ваша карьера сделана… правда, при одном условии!

— Можно ли узнать, при каком именно, ваша светлость?

— Если мне доведется заполучить в бою рану, то обещайте, что вы лично займетесь мною.

— Я так и сделаю, ваша светлость, — ответил с поклоном Амбруаз. — В страданиях все люди одинаковы. А теперь разрешите мне затампонировать и перевязать рану.

— Делайте свое дело, мэтр Амбруаз Парэ, — ответил ему герцог, — делайте и не обращайте никакого внимания на меня. А я пока побеседую с господином д’Эксмесом.

Амбруаз Парэ занялся перевязкой Мальмора. Раненый спросил:

— Господин врач, значит, я могу считать себя здоровым?

Амбруаз Парэ, накладывая последние бинты, сказал:

— Почти!

— Тогда соблаговолите сообщить виконту д’Эксмесу, моему начальнику, что завтра я могу принять участие в бою.

— Завтра? В бою? — вскричал Амбруаз Парэ. — И не думайте об этом! Несчастный! Я вам предписываю неделю полного покоя.

Мальмор взревел:

— Да ведь за неделю и осада будет окончена! Мне никогда не придется вдоволь навоеваться!

— Ну и безумный смельчак! — заметил герцог де Гиз, прислушиваясь к разговору.

— Таков уж Мальмор, — с улыбкой сказал Габриэль. — И я прошу вас, ваша светлость, лично приказать перенести его в лазарет.

— Ничего нет проще. Прикажите сами, и пусть этого смельчака отнесут его же товарищи.

Габриэль чуть заметно замялся:

— Дело в том, ваша светлость, что, возможно, мои люди понадобятся мне нынче ночью.

— Вот как? — удивился герцог де Гиз, взглянув на виконта.

Тем временем Амбруаз Парэ закончил перевязку и подошел к ним.

— Если вам угодно, господин д’Эксмес, — сказал он, — я могу прислать двух своих служителей с носилками.

— Благодарю и принимаю, — ответил Габриэль.

Мальмор снова испустил отчаянный стон. Амбруаз Парэ откланялся и ушел. По знаку Мартина Герра все волонтеры отошли в глубину палатки, а Габриэль остался как бы наедине с главнокомандующим.

XVI

МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮПКА СПАСАЕТ БОЛЬШИЕ КОРАБЛИ

— Довольны ли вы теперь, ваша светлость? — так начал разговор Габриэль.

— Да, друг мой, — отвечал Франциск Лотарингский, — я доволен достигнутыми успехами, но, должен признаться, беспокоюсь за дальнейшее. Поэтому-то я и пришел к вам посоветоваться.

— Разве что-нибудь изменилось? — спросил Габриэль. — Обстановка, на мой взгляд, складывается для нас более чем удачно. За четыре дня мы овладели двумя подступами к Кале. Защитники самого города и Старой крепости не продержатся больше сорока восьми часов.

— Верно, но если они продержатся хотя бы сорок восемь часов, то мы погибли, а они спаслись.

— Позвольте мне в этом усомниться, ваша светлость.

— Нет, друг мой, многолетний опыт не обманывает меня. Достаточно малейшей случайности или малейшего просчета — и вся наша затея рухнет. Уж мне-то можно поверить.

— Но почему же? — беззаботно улыбнулся Габриэль, что никак не вязалось с невеселыми словами герцога.

— Я вам все расскажу в двух словах, исходя из вашего же плана. Следите хорошенько.

— Я весь внимание.

— Ваш юношеский пыл разжег во мне — обычно осторожном — честолюбие, и я соблазнился некоею попыткой, рискованной и невероятной. Весь наш план строился на том, что англичане будут ошеломлены и отрезаны. Взять Кале невозможно, пусть так, но это не значит, что его невозможно захватить — вот самая суть задуманного нами, не так ли?

— И до сего времени, — заметил Габриэль, — то, что сделано, не разошлось с тем, что задумано.

— Конечно, — подтвердил герцог, — и вы, Габриэль на деле доказали, что одинаково хорошо разбираетесь как в людях, так и в делах. Лорд Уэнтуорс не обманул ни одной из наших надежд. Он действительно был уверен, что девяти сотен солдат при наличии мощных укреплений вполне достаточно, чтобы заставить нас пожалеть о нашей смелой попытке. Он слишком мало нас уважал и не пожелал вызвать необходимое для него подкрепление.