Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев

еще со времен Дзержинского, для пересылки сообщений нелегалов. Это было связано с тем, что для того, чтобы документ был переслан дипломатической почтой, он должен был попасть внутрь посольства. Соответственно, кто-то его должен был принести. Поскольку тотальное наблюдение за посольствами с фотографированием всех входящих стало общемировой практикой еще в 20-е гг., то для передачи информации нелегалов использовалась либо радиосвязь, либо специальные курьеры. Это и было самое уязвимое звено в нелегальной разведке. Если взять, например, советскую разведку, то таких знаменитых нелегалов, как Абеля и Молодого провалили именно курьеры. А они сами работали безупречно».[910]

Поскольку личные письма могли передаваться только в качестве «приложения» к каким-то «деловым письмам», очевидно, что на первом этапе пребывания в США (его первые «сто дней» с октября 1940 по январь 1941 гг.) прямые контакты Жоржа с Центром были достаточно интенсивными. И естественно предполагать, что это было связано именно с процедурой легализации.

А то, что Людмила Александровна долго не отвечала на эти письма, также легко объяснимо. Ведь прежде, чем полученное в московском Центре письмо попадало к адресату, оно тщательно анализировалось в каком-то специальном отделе Центра – не содержит ли оно какой-то «нежелательной» для ГРУ информации? Центр должен был быть уверен, что Жорж случайно (или – этого тоже нельзя было исключать! – даже намеренно?) не написал того, что может помешать ходу операции «Дельмар» или самому ГРУ.

Такая проверка требовала времени, особенно на первых порах работы агента Дельмара, личные качества которого (профессионализм и преданность) тоже ещё проходили проверку. И – прав был Жорж! – «так сложились об’стоятельства», что деловая переписка в первые недели и месяцы его «командировки» интенсифицировалась, а личная – мучительно затягивалась…

В чём же состояли трудности простого признания того факта, что Жорж Коваль есть действительно George Koval из Сью-Сити?

Дело в том, что по условиям регистрации нужно было указать лицо, которое имеет постоянную связь с потенциальным призывником и, в силу этого, могло бы подтвердить представленные призывником сведения. В ситуации Жоржа это лицо должно было быть реальным, доступным для проверки полицией и агентами ФБР, и готовым дать проверяющим реальные сведения о его жизни в США, но, конечно, скрыв от них факт отъезда Ковалей в СССР. То есть, при проверке должно было заполнить лакуну 1932–1940 года жизни Жоржа правдоподобной дезинформацией. Конечно, на поиски такого лица потребовалось время.

Можно ли попытаться понять, как была решена эта задача в ГРУ? При отсутствии каких бы то ни было документов от ГРУ, рисующих «главную ветвь альтерверса» (наиболее вероятную цепочку событий), остаётся анализировать более «тонкие» эвереттические ветви, т. е. использовать возможности «эффекта информационного затмения».

Прежде всего, не следует преувеличивать профессиональную тщательность подготовки операции «Дельмар» со стороны ГРУ и думать, что при составлении плана этой операции была прозорливо принята во внимание возможность возникновения непредвиденных обстоятельств, в которых Жоржу нужно будет использовать своё «настоящее прошлое» в США и искать помощи у кого-то, кто с этим прошлым хорошо знаком.[911]

Для объяснения интереса ГРУ к американскому окружению Ковалей достаточно предположить, что с помощью этого окружения предполагалось решать вопросы «житейского обустройства» Жоржа в Нью-Йорке, каких-то функций связи с ним, ну, и, конечно, возможного укрытия в случае угрозы провала.

Кто мог дать информацию о таких людях? Долго искать было не нужно. Первым кандидатом на такую роль, естественно, был сам Жорж. Но его политический опыт и обширность связей в США были ограничены – он уехал оттуда в возрасте 18 лет.

Вторым, причём гораздо более опытным знатоком левой части политического спектра и Айовы и – шире! – американского еврейства, являлся отец Жоржа, Абрам Коваль, инициатор возвращения семьи Ковалей в СССР. И у него был мощный стимул помочь в обеспечении безопасности операции «Дельмар» – ведь главную роль в ней играл его сын.

Анализ биографии Абрама Коваля, проведённый в ГРУ после получения «Дела семьи переселенцев Ковалей», показал не только «лежащие на поверхности» факты того, что в Сью-Сити он был активным деятелем ИКОРА (еврейской организации, способствовавшей переселению евреев в СССР) и вместе со своим зятем – мужем сестры Абрама Голды – Гарри Гурштелем был связан с американскими коммунистами.

Это не было секретом в Сью-Сити в период жизни там семей Ковалей и Гурштелей. И об этом с юношеской непосредственностью, обоснованной точным личным опытом, прямо говорит Гейби Коваль, младший брат Жоржа, в своей анкете, заполненной им в ходе учёбы в МХТИ (вероятно, в 1940 или в начале 1941 года):

06.21. Фрагмент анкеты Гейби Коваля (1940–1941).[912]

«…в силу того, что родители всегда относились благосклонно к Советскому Союзу, родители решили переехать в С.С.С.Р. вместе с детьми. Это было осуществлено через организацию «Икор», членами которой были мои родители. «Икор» – это «общество содействию колонизации евреев в России». Эта организация находится под прямым влиянием Американской Компартии».[913]

Кроме того, исследователь архивов МХТИ А. П. Жуков сообщает, что в одной из своих автобиографий Гейби пишет:

«Отец в Америке первое время был чёрным рабочим на железной дороге, потом стал плотником. Он был член Красного Профинтерна, МОПРа, «Икора»».[914]

А американская компартия и все перечисленные организации – это «американские секции Коминтерна», уже напрямую связанные с ГРУ. Значит, Абрам Коваль имел в Америке широкий круг знакомств среди «наших людей», которые в сложных ситуациях могли помочь.

Вскрылись и дореволюционные дела Абрама, его связи с «социалистическим еврейством», которое к моменту начала операции «Дельмар» уже глубоко ассимилировалось в Америке.

Я не знаю, был ли Абрам Коваль связан с советской разведкой ещё в период жизни в Америке – это отдельная тема в других ветвях альтерверса семьи Ковалей – но совершенно очевидно, что именно в связи с проработкой «командировки» Жоржа с Абрамом Ковалем была проведена соответствующая работа, и он инициировал (или всё-таки «обновил»?) контакты советской разведки (в том числе ГРУ) с «надёжными людьми» в среде своих родственников и знакомых в США.

О том, что семьёй Ковалей после их репатриации обязательно должны были заинтересоваться органы НКВД (и, прежде всего, ИНО ОГПУ при СНК), уже говорилось ранее в главе «Америка. Малая родина».

Вернёмся к этому вопросу с точки зрения последствий этого интереса в деле легализации Жоржа в Америке.

Дополнительный импульс к «персональному интересу» НКВД к Ковалям, вероятно, возник ещё в 1936 году, после того, как

«17 сентября 1936 г. все дела, связанные с направлением иностранцев в Биробиджан, и вовсе были переданы переселенческому