Под мраморным небом - Джон Шорс

готовностью отвечала на все его вопросы.

– Два дня, – в конце концов сказал султан. – Проведешь с ними два дня. Потом уезжай. Как только они выполнят свою работу, их отправят к тебе. И когда брату твоему выпустят кишки, считай, что наше с тобой перемирие окончено.

– Пусть будет так.

Султан ушел. Еще несколько мгновений назад он вызывал у меня страх, но я знала, что он не причинит вреда ни мне, ни Исе, ни Арджуманд. От этого он ничего бы не выиграл, а потерял бы много.

Шиваджи усмехнулся, качая головой:

– У моголов все женщины такие, как ты?

– Если б Аллах хотел сотворить меня никчемной, он не наделил бы меня разумом.

– Я рад, что мы воюем с вашими мужчинами. Войну с такими женщинами, как ты, мы бы проиграли.

– Обстоятельства вынуждают меня проявлять настойчивость, – сказала я. – Думаешь, что мне приятно иметь дело с шайтанами вроде него? Что мне это доставляет радость? – Я покачала головой, подумав, что радость мне приносят те, кого я люблю. – Ведь многие из ваших богов – женщины. Парвати, Сарасвати, Лакшми[29]. Вы верите в этих замечательных богинь, но почему-то удивляетесь, когда женщина открыто высказывает своего мнение.

Шиваджи внимательно слушал меня.

– Мне хотелось бы, – наконец произнес он, – как-нибудь встретиться с тобой еще раз. Возможно, когда это безрассудство закончится.

– В Агре тебе всегда будут рады. Приезжай, мы покажем тебе Тадж-Махал. Это такое зрелище, какого ты никогда не забудешь.

– Может быть, как-нибудь в другой жизни.

– Лучше уж в этой.

Шиваджи поклонился мне, потом, к моему удивлению, поклонился Низаму.

– Пойдем поищем твоих любимых, принцесса, – сказал он. – Мне очень хочется посмотреть, как вы воссоединитесь.

Я улыбнулась. Я нашла друга в стане врага и скоро опять прикоснусь к Исе.

ГЛАВА 21

Возрождение

Я и Низам шли за Шиваджи по узким улицам Биджапура. Я с трудом заставляла себя не бежать. На город я даже не смотрела, в душе моей бушевал ураган. В разлуке с любимыми я провела пять ужасных лет, и чувства, так долго подавляемые, теперь переполняли меня. С каждым шагом мое сердце стучало быстрее. Мои ноги едва касались земли. Я могла бы, как Акбар, расправить крылья и полететь к Исе и Арджуманд, и все равно, наверно, мне казалось бы, что я слишком долго до них добираюсь!

– Где мечеть? – с нетерпением спросила я.

Шиваджи усмехнулся:

– Я веду тебя не к мечети, а к себе домой.

– Почему?

– Чтобы никто не видел вашей встречи. – Заметив, что я собираюсь запротестовать, он быстро добавил: – Скоро я приведу их к тебе. – Индийский военачальник свернул на какую-то улочку и быстро зашагал к дому из песчаника, единственным украшением которого были ажурные каменные решетки на четырех окнах. В самом доме убранство было довольно богатое, жилище вызывало ощущение комфорта. – Я вернусь с ними, – пообещал Шиваджи.

Несколько последних ночей я почти не спала, но сейчас и не думала о том, чтобы откинуться на подушки, как сделал Низам.

– Без тебя я никогда не добралась бы сюда, – сказала я, меряя шагами комнату.

– Это не так. Но я рад был помочь.

Я кружила по комнате, словно ребенок. Подбегала к окну, выглядывала на улицу. Сгущались сумерки. По улицам сновали солдаты; женщины, которых в военном городе, казалось, было гораздо больше, чем мужчин, возвращались с невидимых базаров, неся покупки или толкая перед собой тележки. Одежда на них был потрепанная, драгоценностей я увидела очень мало.

– Ну что же они так долго?! – с нетерпением проговорила я, судорожно расчесывая волосы гребнем из слоновой кости, который я нашла на подоконнике.

– Терпение, моя госпожа, никогда не было в числе твоих достоинств.

– У меня нет времени на терпение!

Низам тихо рассмеялся:

– Ну, может, в старости найдешь.

– Вряд ли. С годами времени остается все меньше, а дел не убавляется.

Мы улыбнулись друг другу, и я, поддавшись порыву, нагнулась и поцеловала Низама в лоб. Мой друг замер. Неужели он впервые ощутил прикосновение женских губ? Я надеялась, что это не так.

– Однажды, Низам, я отблагодарю тебя. Да, я всегда это говорю, и пока еще ни разу не выполнила своего обещания, но, Аллах свидетель, я вознагражу...

– Ты уже меня отблагодарила.

– Нет.

– Ты подарила мне Тадж-Махал, моя госпожа. Ты позволила мне дать совет императору. Большего мне не нужно.

Слова Низама согрели меня. Для меня они были настоящим подарком.

– Спасибо, мой друг.

– Это я, моя госпожа, должен тебя благодарить.

Откуда-то извне доносился неумолчный стук кузнечного молота – раздражающий звук, с каким металл ударялся о металл.

– Низам, у них что, камни вместо ног?

– Наверно, стройка далеко отсюда.

Едва Низам произнес последнее слово, как в комнату кто-то постучал. Я без промедления распахнула дверь. В комнату быстро вошел Шиваджи, следом за ним, слава Аллаху, Иса и Арджуманд. Увидев меня, Иса застыл как вкопанный. Попытался что-то сказать, но ни единого звука не слетело с его губ.

– Мама? – неуверенно вымолвила Арджуманд, столь же изумленная. – Это в самом деле ты?

Я бросилась к ним, обняла их, стала целовать. Слезы катились из моих глаз. Иса издал ликующий возглас, обнял меня и Арджуманд и, чуть отклонившись назад, приподнял нас над полом.

– Я боялся, что ты погибла! – вскричал он в радостном изумлении.

– Нет, нет, нет! Я была в заточении!

Наконец Иса поставил обеих своих женщин на ноги, но продолжал обнимать. Все было как в сказке. Вот я вновь с Арджуманд и Исой! Недавние воспоминания вдруг утратили какую бы то ни было важность; главное, теперь мы были вместе. Столько всего пережили, но остались прежними.

– Как же я люблю вас обоих! – воскликнула я, обнимая их.

Иса вновь издал торжествующий возглас. Он всегда был весельчаком, а сейчас просто светился от счастья. Наша радость была заразительна. Шиваджи и Низам смеялись, наблюдая, как мы втроем танцуем в обнимку.

– Дайте-ка посмотреть на вас! – наконец выговорила я, отстраняясь от дочери и возлюбленного. Я прижала ладони к щекам Исы, впилась взглядом в его лицо. В его волосах и бороде, некогда таких же черных, как мои волосы, теперь серебрилась седина. Черты его были все такие же четкие, но вокруг глаз и в уголках рта залегли морщинки.

А Арджуманд заворожила меня. Когда я