Точка после «ять» - Виктория и Сергей Журавлевы

не застали да от слуг узнали, что вы с адвокатом в суд умчались, так опрометью сюда…

– Блестяще, – похвалил юношу Конев. – Уже после перерыва можно будет допросить новых свидетелей. Сейчас мы ему покажем!..

Я с облегчением выдохнул, когда Воронин, этот невысокий робкий человек в круглых очках, со свойственной ему деликатностью, но все-таки четко и уверенно рассказал суду о том, что он своими глазами видел именно присутствовавшего сейчас в зале князя Кобрина в моем самарском доме. Он назвал дату, месяц и день недели визита, описал костюм и великолепную трость князя, чем немало порадовал присутствовавших в зале репортеров.

Затем, обрисовав наружность нашего нежданного посетителя и его манеры, мои слова вместе с показаниями коллежского регистратора подтвердила и экономка.

Зал воодушевленно бурлил.

Как я думал, заседание на этом должно было закончиться, однако после выступления Воронина и Агафьи Спиридоновны адвокат князя сообщил, что хотел бы вызвать своего свидетеля.

К свидетельскому месту пара судебных приставов подвела худощавого всклокоченного и неважно выбритого субъекта лет двадцати пяти в давно не чищенном и помятом старомодном, явно с чужого плеча, фраке брусничного цвета с искрой и некогда белых просторных панталонах со штрипками, пропущенными под подошвами его потертых сапог.

– Приведите свидетеля к присяге, – пару мгновений помедлив, распорядился судья.

Субъект неприязненно выставил руку перед собой:

– Это невозможно, мой президент!

Судья, конфузливо кашлянув, воззрился на свидетеля:

– Почему?

– Я, мой президент, в Бога не верую, – несколько жеманно ответил тот, – и потому присягать на Писании, простите великодушно, ну совершенно не могу!

Публика в зале озадаченно зароптала.

Судья, в раздражении покрутив головой – не то от приключившейся в деле проволочки, не то от манеры обращения свидетеля к его почтенной персоне, – еще раз оглядел стоявшую за кафедрой личность и проговорил:

– Я призываю к тишине! Милейший, правила проведения судебного процесса требуют, чтобы свидетель, дающий показания, был приведен к присяге…

– Я готов подчиниться только потому, что вы настаиваете, мой президент! – ответил всклокоченный субъект. – Но моих убеждений это никак не изменит.

– Это неважно. Принесите присягу!

– Протестую, ваша честь, – раздался возглас Конева. – Возможно ли приведение к присяге человека, откровенно заявляющего, что он в Бога не верит?

– Протест отклоняется, – отчеканил судья. – Разве вы, господин Конев, намерены заставить суд отступить от правил?

– Возражаю, ваша честь, – снова подал голос Конев. – Если подобный свидетель по вашему настоянию все же будет приведен к присяге, то какова же станет ценность таких его показаний?

Судья озадаченно оглянулся на своих помощников и присяжных. Поймав на себе взгляд князя Кобрина, он еще раз кашлянул и произнес:

– Адвокат ответчика может приступить к допросу.

Защитник князя подскочил к свидетелю:

– Кто вы?

– Моя фамилия Шмелев, сударь.

– Чем вы живете?

– Я секретарь, письмоводитель… Служил в департаментах разных, в конторах: то, понимаете ли, в одной, то в другой…

– А знакомы ли вы с истцом Арбеловым?

Свидетель кивнул:

– Несомненно, сударь!

Я оторопел от неожиданности.

– Как вы познакомились? – осведомился адвокат князя.

Субъект почесал пятерней в затылке:

– Так это… Ах, как же! Однажды, когда я был в моем тогдашнем присутствии, ко мне явился некий господин, назвался купцом Арбеловым и предложил мне денег за одну совсем небольшую услугу!..

Сидевший рядом со мной Конев повернулся ко мне. В изумлении я отрицательно покачал головой.

– Что это за услуга? – продолжил допытываться защитник ответчика.

Свидетель, аккуратно расставляя слова, будто произнося заранее заученный текст, проговорил:

– Он предложил мне две тысячи, да, господа, две тысячи рублей серебром за то, чтобы я согласился показать, будто я был очевидцем подлога завещания в доме старого миллионщика Савельева.

– Вы точно помните того, кто предлагал вам деньги?

– Конечно, сударь.

– Вы можете отыскать его в этом зале?

Секретарь Шмелев обернулся и, прищурившись, принялся водить взором по лицам сидевших в зале зрителей. Уткнувшись глазами в первый ряд, он, как мне померещилось, отсчитал с одного из краев нужное число голов и обернулся к судье.

– Вот этот вот, мой президент! – и он ткнул пальцем в мою сторону.

Зал снова загудел.

– Этот человек разъяснил вам, зачем ему понадобилось сие шулерство? – спросил адвокат Кобриных.

– Он сказал, сударь, – ответил Шмелев, – что ему предстоит тяжба за теткино наследство, и ему нужен верный союзник в этом деле. Фи, какой пассаж, не правда ли?

Юрист князя поклонился судье:

– У меня больше нет вопросов, ваша честь!

Дождавшись, когда шум утихнет, с места поднялся Конев. Он подошел к Шмелеву и, блеснув стеклами очков, смерил письмоводителя взглядом.

– Скажите, пожалуйста, господин секретарь, – обратился он к свидетелю, – что же в итоге? Вы согласились на условия истца?

– Да.

– То есть вы взяли деньги, условившись, что в будущем в суде засвидетельствуете вымышленный подлог завещания, чтобы истец смог получить требуемую им долю наследства, не так ли?

– Да, сударь.

– Давали ли вы при этом письменные показания в обмен на деньги?

– Да, сударь! Ведь купец ваш наверняка не дурак, чтобы просто дать мне такую прорву денег за пустые обещания!..

– А отчего же вы, милейший, пошли на беззаконие, а не обратились к властям с заявлением о готовящемся преступлении?

Свидетель запнулся и покраснел.

В зале повисло напряженное молчание.

– Любезный, отвечайте на вопрос, – потребовал судья.

Среди публики послышалось оживление и смешки.

– Потому, – подал наконец голос секретарь Шмелев, – что мне нужны были деньги…

– Столь изрядные? – уточнил Конев.

– Да, сударь.

– Зачем же, позвольте полюбопытствовать?

– Для поездки за границу…

– За границу? Вы намеревались отправиться на воды поправлять здоровье или в университет – учиться?

Шмелев встрепенулся:

– Нет, сударь! Мне пришлось бежать!

– Бежать? – изумился Конев.

– Да, сударь, во Францию. Я – борец с самодержавной тиранией! Некогда в Петербурге я даже знавался с ишутинцами и с самим Каракозовым!

– Что? – притворно ужаснулся Конев. – С этим преступником, покушавшимся на священную особу государя императора?!

– Да будет вам известно, – горделиво приосанился Шмелев, – что и ныне меня привезли сюда прямо из тюремных застенков, куда я брошен по подозрению в политическом преступлении!

Я огляделся по сторонам.

Зал суда сотрясался от хохота.

Не смеялся только Конев. Попросив у суда пару минут, он перекинулся несколькими словами с привезшими Шмелева в суд приставами, а также с парой знакомых из числа опытных и всезнающих юристов, после чего выяснилось, что еще до того, как стать свидетелем по делу несостоявшегося цареубийцы Каракозова, героический борец с самодержавием Шмелев привлекался к суду Петербургской уголовной палатой за преступление по должности, а если говорить точнее, за хищение казенных средств.

После того, как Конев сообщил суду выясненные им сведения, Шмелев заметно сник, а после под нажимом моего