Королевство теней - Барбара Эрскин

– Это было очень кстати, сэр рыцарь. Спасибо. Как я понимаю, вы тоже не пишете подробных писем моему мужу?

Он усмехнулся.

– Конечно нет, миледи. По крайней мере, когда мне приходится этим заниматься, я пишу только о замке и гарнизоне и не позволяю себе делать какие-либо замечания касательно вашей светлости. – Он поднялся из-за стола. – А теперь, если позволите, я удаляюсь: дела. – Он улыбнулся женщинам. – Ворота замка будут открыты еще несколько часов, пока завозят сено с полей. Если вы захотите немного погулять у моря, вам никто не будет мешать.

Когда он ушел, Изабель повернулась к монахине.

– Погулять у моря? Это не шутка? А как же мое покаяние? – недоверчиво спросила она.

Элинор покачала головой.

– Вы уже достаточно покаялись, моя милая. Сестра Юлиана ничего не узнает, если вы пропустите день-два. – Она сдержанно улыбнулась. – Судя по всему, она еще некоторое время будет прикована к постели. – Монахиня с невинным видом опустила глаза и сунула руки в широкие рукава своего черного платья.

Изабель в изумлении уставилась на нее.

– Это вы сделали так, что она заболела, – прошептала она. – Вы дали ей что-то, что вызвало у нее рвоту...

– Ничего опасного, уверяю вас. Это не причинит ей вреда. – Суровое лицо монахини вдруг осветилось веселой улыбкой. – Это всего лишь подержит ее в постели несколько дней, а вам даст небольшой отдых, вот и все.

Замок Дандарг, окруженный высокой каменной стеной, стоял на скалистом мысу из красного песчаника; одна его сторожевая башня возвышалась над самым обрывом к морю, вторая – в самой узкой части мыса. Когда женщины покинули замок через южные ворота и пошли вдоль стены в сторону невысоких скал и моря, они почувствовали себя так, словно для них наступил праздник. День стоял замечательный – жаркое марево поднималось над берегом. За скалами над морем кружили чайки, их радостные крики эхом раздавались вокруг. Элинор шла первой, подобрав длинные черные юбки, чтобы они не цеплялись за сухие водоросли, выброшенные на берег, и пучки перекати-поля и камнеломки. Дойдя до скал, они остановились на краю обрыва. Затянутое дымкой, Северное море казалось окрашенным в аметистовый цвет, переходящий в аквамарин, а на западе, где берег делал изгиб в сторону Морей-Ферт, сияло ослепительными бликами. Внизу, у подножия скал тянулся узкий каменистый пляж, а за ним виднелась бухта. Прозрачная зеленоватая вода набегала на плоские розоватые скалы, покрытые водорослями. Дальше цвет воды становился коричневым от впадающего в бухту торфяного ручья. Воздух был напоен ароматом трав и запахом свежего сена, которое косили на небольших лужайках по другую сторону замка.

Элинор повернулась к Изабель и улыбнулась.

– Свернем сюда, на западную сторону замка. Там мы можем спуститься на пляж. Никто не увидит нас со стен.

Изабель оглянулась. У ворот не было видно стражи, никто не следовал за ними. Следуя за монахиней по узкой тропинке, она чувствовала ногами теплый песчаный грунт. Внизу камни были даже горячими. Укрытый от морского бриза и прогретый солнцем, пляж выглядел уединенным. Изабель зарылась ногами в красноватый песок и подняла руки над головой, откинув с шеи тяжелые волосы. Она чувствовала, как пот уже струится у нее по спине.

Сестра Элинор села рядом с ней на скалу. Она возилась со своей прической, вынимая шпильки. Потом быстро сняла с головы покрывало и апостольник; ее коротко постриженные темные волосы уже были тронуты сединой. Она со смехом тряхнула головой, сбросила башмаки и начала снимать чулки. За ними последовала тяжелая туника, которую монахини носили поверх платья.

– Давайте! Вам ведь не терпится снять это уродство, которое вы носите, – крикнула она Изабель, стоявшей у края воды. Теперь Элинор уже возилась с завязками своего платья. Изабель оглянулась и засмеялась, чуть смущенно, чуть испуганно, и, прищурив глаза от яркого солнца, посмотрела на замок на скале над ними. Но там по-прежнему не было никаких признаков жизни.

Монахиня, кажется, сбросила вместе с апостольником всю свою строгость. Увидев, что та уже сняла свое черное платье, Изабель с неожиданным волнением расстегнула ворот рубахи. Стянув ее через голову и бросив на песок, она даже застонала от удовольствия. Она замерла на минуту на песке, обнаженная, чувствуя тепло солнечных лучей на своей истерзанной коже и тяжесть волос, упавших на спину, и не замечая в этот чудесный момент свободы странного, застывшего взгляда сестры Элинор. Когда Элинор, все еще одетая в рубашку, медленно встала, Изабель уже бросилась к морю.

Вода была холодной, как лед, но она не помедлила ни минуты. Она вошла в нее, осторожно нащупывая путь на скользких камнях, и продолжала идти до тех пор, пока глубина не увеличилась. Почти сразу же все болезненные ощущения исчезли; она чувствовала лишь прохладное прикосновение воды. Она встала на колени, чувствуя, как вода покрывает ее талию, грудь, плечи, потом опустила в воду разгоряченное лицо, ощущая, как холодная чистая вода колышет волосы.

Подняв голову, она засмеялась, расплескивая воду вокруг себя.

– Почему бы вам тоже не искупаться? Это так чудесно! – крикнула она и помахала Элинор рукой. Волны вокруг Изабель весело набегали на гладкие камни, выбрасывая на берег морские водоросли.

Сестра Элинор, все еще в рубашке, продолжала в нерешительности стоять на песке. Приподнявшись из воды, Изабель снова позвала ее:

– Идите сюда! Здесь так хорошо! – Вода стекала по ее обнаженному телу. Она прикрыла глаза рукой и посмотрела вверх на скалы, но они по-прежнему были безлюдны; только чайки кричали и кружились над ними. Элинор шагнула к воде, и Изабель показалось, что она собирается войти в море в одежде, но женщина порывисто повернулась и одним быстрым движением, по-мужски, через голову, быстро стянула с себя рубашку. Изабель скромно отвела взгляд, но недостаточно быстро, чтобы не заметить шрамы, покрывающие тело монахини. Элинор сначала вздрогнула от обжигающего холода воды, но через минуту уже была рядом с Изабель. Ее тело скрывали набегающие волны. Она повернулась лицом к берегу.

– Надеюсь, никто не наблюдает за нами. – В ее голосе звучал испуг.

– Я тоже надеюсь. – Изабель засмеялась. – Вы не боитесь, что будете прокляты? – Она опять опустилась в воду, чувствуя, как та приподнимает и покачивает ее. Изабель так и не научилась плавать.

Элинор пожала плечами. Ее лицо неожиданно застыло.

– Я уже проклята. – Она вздохнула, голос ее звучал печально. – Но я не считаю, что купаться в море – такой уж большой грех.

Изабель поспешно отвернулась. Ее собственные грехи были гораздо тяжелее, чем все, что могла совершить Элинор. Убийство ребенка, смерть Майри; сможет ли она когда-нибудь искупить их? Легло ли на нее вечное проклятье, или власяница, плетка и годы молитв на коленях в часовне Святого Дростана спасут ее от ужасов ада?