Королевство теней - Барбара Эрскин

Изабель стоя на коленях перед алтарем, крепко сжала руки, стараясь скрыть охватившую ее радость. Она чувствовала взгляд своего деверя, но не могла прочитать его мысли. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Изабель знала, что она выглядит ужасно, что тяжелая власяница, которую ее заставили надеть, грязна и пропахла потом. Ее босые ноги кровоточили, израненные о камни и колючий кустарник, когда на привалах во время долгого пути через города и деревни она искала уединения, чтобы справить нужду, прячась в редком кустарнике и за поваленными деревьями.

Изабель догадывалась, что Уильям старается подавить в себе желание, охватившее его, когда он смотрел на ее стройное тело и красивые ноги с узкими лодыжками и маленькими израненными ступнями, едва прикрытыми уродливой рубахой. Он поднял задумчивый взглад на ее усталое лицо и спутанные черные волосы и сглотнул вставший в горле комок. Она увидела похоть в его глазах, как только он подошел к ней с плеткой. Сначала он хотел сам применить к ней это наказание, но вовремя понял опасность. Пусть эту обязанность исполнят монахини. Он сдержанно кивнул Изабель:

– Оставляю вас наедине с вашими молитвами. Позднее вас проводят в вашу комнату.

Когда дверь за ним со скрипом закрылась, Изабель с трудом встала на ноги, борясь с желанием сорвать с себя грязную рубаху и прижаться обнаженным телом к холодным каменным плитам, чтобы облегчить терзавшую ее боль. Но если бы ее застали обнаженной в доме божьем, это окончательно убедило бы их в ее греховности и привело бы ее, как Майри, на костер.

Сэр Дональд Комин с нескрываемым облегчением проводил мастера Уильяма за ворота Дандарга. Как только святой отец со своими людьми скрылся из виду, он поспешил в часовню. Распахнув тяжелую дверь и заглянув в темноту, он сначала решил, что Изабель исчезла, но потом разглядел ее, стоящую у алтаря.

– Миледи? Мастер Уильям уехал. Проводить вас наверх?

Изабель повернулась к нему, и он увидел, как просветлело ее бледное лицо; он также понял, какую боль причиняет ей каждый шаг, когда она направилась к двери.

Небольшая комната в верхнем этаже башни имела два сводчатых окна, выходивших на юг, на продуваемую ветрами долину. Здесь Изабель ждали, тихо беседуя у окна, две монахини. Когда Изабель вошла, они встали. Старшая из них, высокая худая женщина с изможденным бледным лицом, улыбнулась.

– Леди Бакан? – Она протянула Изабель обе руки. – Мы прибыли сегодня утром, как только мастер Уильям прислал гонца в монастырь. Это – сестра Юлиана, а я – сестра Элинор. Мы будем счастливы вам служить.

Изабель надеялась, оставшись одна, снять с себя ненависную рубаху, однако приветствовала сестер-монахинь вымученной улыбкой. Сестра Юлиана была моложе и привлекательнее сестры Элинор, но в ее лице присутствовала холодность, которая не понравилась Изабель.

– Мастер Уильям дал нам относительно вас инструкции. – Голос сестры Юлианы звучал почтительно, но в нем слышались резкие, властные нотки. – Власяницу вы должны носить сорок дней, и в каждый из этих дней должны терпеть искупительное наказание плеткой. Если вы не сможете заставить себя наносить себе удары, как это делаем мы, то одна из нас поможет вам в этом. – Ее глаза сурово смотрели на Изабель.

Даже ночью Изабель не могла остаться одна. Все в той же ненавистной власянице она лежала на низкой деревянной кровати в углу комнаты. Рядом в той же комнате спали монахини, сняв с себя верхнее платье и покрывала, но оставаясь в сорочках.

Только в часовне Изабель было разрешено частично обнажать свое тело; здесь, перед алтарем власяницу спускали с плеч до пояса, чтобы подвергнуть ее спину, воспаленную и кровоточащую от укусов блох и вшей, ударам кожаной плетки. Сестра Элинор наблюдала за этой процедурой со странным чувством сострадания и любопытства. Когда она заканчивалась, Элинор охотно помогала Изабель вновь надеть власяницу, как бы случайно прикасаясь к ее спине. Изабель не видела странного выражения, которое появлялось в этот момент на лице монахини.

Через десять дней после приезда в Дандарг сестра Юлиана заболела. Ночью Изабель проснулась оттого, что женщину рвало. Схватив в темноте кремень, Элинор пыталась зажечь свечу.

Изабель села на кровати. Теперь она постоянно чувствовала усталость, не имея возможности как следует выспаться из-за непрекращающейся боли. Она тяжело поднялась и приблизилась к монахиням.

– Что случилось, сестра?

– Тише... – Сестра Элинор предостерегающе подняла руку. Она гладила влажный лоб Юлианы. – У нее жар. Ложитесь в постель, миледи. Я позабочусь о ней.

Всю ночь сестру Юлиану мучила рвота; она стонала, а на рассвете, наконец забылась беспокойным сном. Бросив долгий взгляд на бледное, измученное лицо больной, сестра Элинор вызвала Изабель на лестницу.

– Оставим ее отдыхать, миледи, – прошептала она. – Сон – лучшее лекарство от ее болезни.

В узком внутреннем дворе, затененном стенами замка, было очень холодно; свет дня еще не проник туда. Только высокие стены башен купались в солнечных лучах. Изабель машинально повернулась к пристрою, где находилась кухня. Ее пост заключался в том, что на рассвете ей давали кусок хлеба и воды из ручья; после этого она не получала ничего до самой темноты.

Элинор осторожно тронула ее за плечо.

– Сэр Дональд в главном зале. Он хочет поговорить с вами, – шепнула она и улыбнулась.

Изабель удивленно посмотрела на монахиню. С минуту она колебалась, потом нерешительно улыбнулась в ответ.

Сэр Дональд стоял у горящего очага. На столе возле него дымилась огромная чашка горячего бульона. Тут же был кувшин сливок и кубок с гасконским вином.

– Миледи... – Он церемонно поклонился ей. – Пока сестра Юлиана больна, я думаю, вам не повредит как следует поесть разок-другой. – Он подмигнул Изабель. – Прошу. – Он протянул к ней руку, в которой была зажата серебряная ложка. – Садитесь и начинайте!

Изабель была в недоумении. Она посмотрела на сэра Дональда, потом на сестру Элинор. Монахиня улыбнулась и ободряюще кивнула.

– Поешьте, дорогая. Я ничего не буду сообщать мастеру Уильяму. Это Юлиана каждый вечер пишет ему длинные письма.

Изабель не стала ждать второго приглашения. Ее желудок жаждал горячей пищи. Взяв деревянную миску со стола, она налила себе хорошую порцию наваристого, вкусно пахнущего бульона и начала есть. И только все съев и выпив вина, повернулась к сэру Дональду. Она благодарно улыбалась.

– Это было очень кстати, сэр рыцарь. Спасибо. Как я понимаю, вы тоже не пишете подробных писем моему мужу?

Он усмехнулся.

– Конечно нет, миледи. По крайней мере, когда мне приходится этим заниматься, я пишу только о замке и гарнизоне и не позволяю себе делать какие-либо замечания касательно вашей светлости. – Он поднялся из-за стола. – А теперь, если позволите, я удаляюсь: дела. – Он улыбнулся женщинам. – Ворота замка будут открыты еще несколько часов, пока завозят сено с полей. Если вы захотите немного погулять у моря, вам никто не будет мешать.