Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

сисей).

Все давно осознали, что ничего нет нового ни под солнцем, ни под луной, и это относится прежде всего к человеческим эмоциям, чувствам, желаниям. Поэтому я искал в рассказах, как и в любом произведении искусства, уникальную личность автора, которая воплотилась в слова таким образом, что известное явилось в неповторимых одеждах уникальных стилей, которые заставляют острее ощутить вечное.

Тексты в двух изданиях я не сравнивал – исхожу из того, что изменений в них не сделано. А если сделано, то текст первоисточника является определяющим.

––

Януш Леон Вишневский – перевод с польского Марины Тогобецкой

Моя величайшая близость.

Автор от имени женщины рассказывает о её величайшей близости.

А ну? кто догадается в чём она состояла? Для фантазии Януша Вишневского, уверенного, что он наизусть вызубрил женскую сексуальную психологию, это – укусить мужчину до крови во время его оргазма.

Вот вам женская величайшая близость в понятии мужчины – видно, автору ужасно хотелось, чтобы это произошло с ним в действительности, и вряд ли это произошло, судя по его писательской слабине.

Правда, это перевод с польского, да ещё переводчицей, которая могла подпустить женского в мужское камуфляжное повествование:

"А потом, прежде чем я успела сказать ему что-то важное, он осторожно вытянул из меня тампон. И мне совсем не было стыдно…"

А как вытянул тампон? пальцами или зубами? Рванул или медленно тянул? А что он с ним сделал? Понюхал? Лизнул? Сосал как соску? Вставил в нагрудный карман пиджака, вместо платочка? Повесил на шее вместо креста или звезды Давида? Съел, наконец? – Вот сколько возможностей пропущено писателем для утверждения эротичности рассказа.

Но – нельзя – тогда это бы стало порнографией…

И вообще, спрашивается – неужели было не найти русскоязычного писателя, который мог бы разобраться что к чему с тампоном?

––

Маргарита Маклина

Звездная пыль

Талантливая многословная, многослойная и утончённо размазанная безыдейная каша.

Утешением для читателя может служить размах сексуальности в повествовании – от лесбийских экивоков до гетеросексуальных потуг.

––

Модеста Срибна

Сокровища

Описание ранних девичьих подступов к садомазохизму на фоне летних природных чудес. Вяло, но мило.

––

Мария Ахмедова

Верёвка

Вымученный и утомительный, волочащийся по всему рассказу образ вазы, который растёт внутри женщины, стареющей и жаждущей молодого хуя с хорошей эрекцией, на коий авторша неуклюже набрасывает дырявую вуаль, называя его твёрдым и большим стеблем. А им она, как водится, наполняет свой вазон.

Самое забавное, что героиня якобы всю жизнь обожала и штудировала Философию в будуаре де Сада24, во что невозможно поверить, ибо этот роман является апологией и дифирамбом анальному сексу.

Разве что анус героини растянут до размера вазы.

Repin

В этом рассказе уже не героиня, а герой, причём небольших размеров, под чем, ну конечно же, понимается размер его полового органа. Низкопоклонство перед Западом вдохновило героя писать свою художественную фамилию латинскими буквами. Чтоб оправдать фамилию, говорящую о недюжинном воображении авторши, она пристраивает Репина писать картины, причём только цветы и без стеблей – а что означают стебли мы ведь уже знаем из первого рассказа. Что же изображают сами цветы мы тоже знаем даже без рассказа.

Короче – типичные плохо прожёванные гениталии.

––

Татьяна Дагович

Зернышко граната

Писатели часто прячутся в мифологию, чтобы использовать известные сюжеты в корыстных целях. Так и здесь авторша демонстрирует свою осведомлённость в Персефоне и Аиде, в Диметре и Зевсе, в Орфее и Эвридике.

Этими именами и их мифологическими прозрачными накидками авторша прикрывает современную девицу, которую сделал своей женой старый богач. Да ещё имеется тёща, которая ненавидит Зевса, и заодно – старого зятя.

Дочка, периодически уставая от старого мужа и его мертвенного окружения, регулярно сбегает к матери, но через пару месяцев, набравшись похоти, возвращается к мужу, который хоть и стар, но хороший ёбарь.

Вот так мамаша Деметра обращается к дочке Персефоне:

“…будь ты хоть сто раз богиня, когда ты мать-одиночка, на тебя косо смотрят.”

Ну, а зёрнышко граната – это всё та же похоть, которую можно притоптать, но которую с корнем не вырвать, потому как корни её уходят глубоко в тело.

Вот такой глубокомысленный малосольный рассказик.

––

Каринэ Арутюнова

Я в Лиссабоне. Не одна

«Commedia dell Arte» (название 2020 года)

Девять рассказов и зарисовок.

Зоркий глаз, обильная любовь к деталькам вещей и чувств. Старания автора создать психологическую достоверность описываемого, в основном, удачные. Рассказ “Хромая гейша”, как сама гейша, яркий, но хромой на какую-либо значительность, как и все рассказы.

Даже короткие миниатюры страдают многословием.

––

Мария Рыбакова

Сима Волкова

Уж очень её стиль похож на Каринэ Арутюновой или наоборот. Склонность к описанию пейзажей да и словесный ряд подобен.

Женщина намечает диапазон мужчин – от дурака, который отказывается от совокупления со знакомой из-за того, что он якобы сразу теряет интерес к женщине, с которой он переспал (тоже мне, Синяя борода) – до живого таксиста, который ухватился за предложение того же тела и не позволил ему мучиться похотью.

Вот и догадайтесь, каких мужчин предпочитают женщины.

Проще было бы писать от первого лица и сэкономить на буквах никчёмного имени Сима и столь же необязательной Волковой.

––

Владимир Лорченков

Зови его Бембик

В ожидании Владивостока.

Оба рассказа про бездельников мужей, которых содержат жены.

Один молодой, другой – постарше. Оба отплачивают жёнам своё безделье единственным, на что способны – еблей. Но эта плата, в конце концов, оказывается недостаточной, и жёны заводят по ещё одному самцу. В том, какие эти самцы и заключается хитрость рассказов.

Мужья в своей исповеди проходят по быту и нравам описываемых времён, с юмором, живо, без интеллектуальной тягомотины, и даже неглупо.

Энергичный темп повествования и фактурная фабула приятно контрастируют с предыдущими рассказами. Да и обильный матерок мог послужить спичкой для костра, на котором сожгли тираж книги.

––

Денис Епифанцев

Джеймс

В любой фантастике (а это номинально научно-фантастический рассказ) мы ищем сегодняшнюю реальность. Не бог весть какая научная фантазия автора даёт ему свободу детально описать гомосексуальный анальный и оральный секс.

Вроде, всё правильно.

––

Александр Кудрявцев

Будь навсегда

Рассказ с живым ходом и выходом. Причём о смерти. Опытная женщина соблазняет, обучает и ублажает перворазника.

Влажные ночные ласки прерываются рассветом, и автор дельно замечает: “Ночь дает течь”.

––

Татьяна Розина

Запах

Девочка-дурнушка активно занимается мастурбацией и не моет после этого руки.

Известно, что женщина может пребывать в ореоле своего пиздяного запаха не потому что неопрятна, а потому что такая вот обильная запахом женщина. (Или подушилась специальными духами, которые воспроизводят запах влагалища). Ладони же могут пахнуть потом, ибо он производится самими ладонями, но пиздой они пахнут только, если ладони потоптались у преддверия влагалища.

Когда мальчик случайно нюхнул её ладони, то его поразил запах, до сих пор ему не известный. С тех пор он искал этот волшебный запах в ладонях других девочек, но те усердно мыли руки после мастурбации и, следовательно, пахли только мылом. Триллер, да и только.

Далее натужно романтически описывается, как мальчику, наконец, открылся источник