Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

этого волшебного запаха.

Так как девочка эта некрасивая и неприятная, то обнаруживается исключительно важный феномен, что пизда важнее лица.

Я с радостью подтверждаю справедливость этой великой сути.

––

Иван Зорин

Цыганский роман

Любовь на иврите

Восхитительные рассказы!!! Они настолько живые, красивые и даже волшебные, что их можно только читать и перечитывать, вслух и про себя, в постели с женщиной и со сцены.

Всё что можно было бы сделать – это приводить бесконечные цитаты.

Но не буду – лучше читайте целиком.

Иван Зорин, к сожалению, умер в 2020-м от тяжёлых болезней в 60 лет.

––

Вячеслав Харченко

Миниатюры.

Птифуры, хоть и съедобные, но без изюминок.

––

Ганна Шевченко

Африканка

Миниатюра, повисающая в воздухе, но зато с образным мышлением.

Чтобы не быть голословным, надо процитировать:

"Альберт освободил Надю от одежды и стал исследовать губами новый континент. Сначала северную территорию, восточную, западный склон, спустился к южным границам и, наконец, обосновался в самом центре, в самой сейсмоактивной зоне, и оставался там, пока ее нежные впадины и возвышенности не воспламенились."

И на том спасибо.

––

Лия Киргетова

Двадцать три.

Зачем женщина берётся писать нечто от имени мужчины? Получается бутафорный хуй, с женской психологией.

Но зато авторша отыгрывается на женском персонаже – здесь героиня наделена тем, чего, по-видимому, авторша лишена.

23-летний парень ебёт бабу старше себя, якобы влюбляется, а она выходит замуж за итальянца своего возраста.

Трагедь. Причём нудноватая.

––

Сергей Шаргунов

Пошлость.

Герою, ненавидящему пошлость, по чистому совпадению с предыдущим рассказом, тоже 23. Но дело происходит в Париже. Русский художник так напивается и накуривается, что, приударяя за француженкой, оказывается в постели не только с ней, но и с чужим хуем. Я так и не понял, действительно там был хуй или это герою привиделось.

Как бы там ни было, но герой, сломя голову, бежит любовного приключения втроём, а если это была галлюцинация, то – вдвоём. В любом случае, ебля подменилась водкой.

Автор умеет славно обращаться со словами и они ему повинуются, как женщины. Например:

"Она скалилась каждые несколько минут, а он смотрел прямо в зубы, чувствуя, что хмелеет. Ее рот темнел, синел от вина, в уголках вечерело, зубы смеркались."

Мне, читая этого сильного автора, жаль, что все его усилия ушли на описание русского пьянства вместо русской ебли, а если они, по его мнению, неразлучны, то это и есть пошлость.

––

Константин Кропоткин

Прэтти Фит

Здесь обратный вариант – мужчина берётся описывать психологию женщины и настаивает на том, что героиня "…дожив до двадцати семи лет, не знает, красивые ли у нее ноги."

Ну-ну.

На этой высосанной из пальца ног посылке рассказывается о фетишисте ступней и ножных пальцев, который увёл русскую эмигрантку от бедного мужа.

Кого-то это обязательно впечатлит.

––

Андрей Бычков

Машина Джерри

Выбранный стиль повествования является попыткой словесно пересказать динамичный фильм-боевик. А потому слова не успевают за действием и не передают до конца того, что происходит на экране. В итоге остаётся недоумение, много непонятного и раздражение.

Автор вставляет в рот женщины такие слова:

"Я пошла работать, там было мерзко, я разглядывала мужчин, меня разглядывали мужчины, то, что я пробовала раньше, в школе, а потом в институте, стало забываться, я ждала, я ждала не этого, я не знаю, как это называется, я знаю, как это называется, я уже не верила, я устала ждать, я хотела немногого, хотя нет, это ложь, я… я, наверное… я хотела слишком многого."

Нескончаемый поток невнятного сознания с безостановочным перечислением невнятных предметов и чувств.

Дай автору бог побольше любителей такого стиля!

Сан-Мишель

В этом рассказе сумбур успокоился и суета утихла. Речь пошла более-менее внятная, но с фальшиво надрывной психологичностью. В память о любви некто душит проститутку. Удушает до смерти или нет – автор оставляет на утомлённое воображение читателя.

––

Валерия Нарбикова

Три истории

История первая "Любовь"

"Все эти любовники – с их объяснениями до трех часов ночи – ничего не стоят по сравнению с тишиной.

Только тишина и линия поведения."

Переведу истину, с женского языка на мужской: Еби молча, но хорошо.

И ещё, почему женщина отдалась сразу неприятному для неё пьяному мужчине – а вот почему:

"… впервые в жизни, видя женщину в первый раз, он сразу поцеловал ее в пизду."

Вот с чего надо начинать каждую встречу с женщиной, чтобы рассказ можно было назвать "Любовь".

История вторая «Роман»

Радует спокойное, отстранённое описание перебора женщиной любовников с легко перевариваемым гарниром умеренной богемности.

Уместная ирония без выпендривания.

История

(которой лучше бы не было)

третья

Третья история про любовь втроём: женщины и двух поэтов, один из которых был таким плохим, что женщину охватил не оргазм, а рвота.

Ни в коем случае нельзя упустить, что во всех трёх историях героиней является любвеобильная женщина по имени Киса. Это сжимает три рассказа в беспощадный кулак эротизма. Тогда как муж Кисы – Александр Сергеевич – обеспечивает витание поэтического духа над триптихом.

––

Улья Нова

Трубки Сталина

Добротное повествование об иглоукалывании, которое своей садомазохистской сутью вызывает любовь пациентки к иглоукалывателю. А про трубки Сталина сами почитаете.

Длинновато, но, как я сказал – добротно.

––

Илья Веткин

Вилла Триора

Репортаж русского журналиста с горячего места событий: о посещении французского клуба для ублажения зрелых богатых дам молодыми самцами. Для обретения фактов не с чужих слов, репортёр лично пытается удовлетворить пожилую богачку.

В общем всё на месте: последовательность событий и внятная лексика.

Но самое ужасное, что рассказ – непатриотичный (вот за что надо было сжечь книгу), ибо русский, удовлетворявший француженку, а на деле удовлетворявший только себя, получил, соответственно, значительно меньше денег за труды, чем француз и прочие. Позор русским мужчинам!

Читать можно, но не скажу, что нужно.

––

Вадим Левенталь

Суд идёт

Самое смешное, что шофёр и телохранитель богатенького героя носят клички: Преступление и Наказание соответственно.

В какой уж раз в этом сборнике мужчина смело берётся писать от лица и тела женщины – этим он, по-видимому, хочет доказать, что он прекрасно знает женщин.

Вот образчик его видения женской души:

Первый раз – прямо в прихожей: я сдернула с него джинсы – не всякий член с первого же раза возьмешь в рот, но этот того стоил. Было так, будто мы трахались впервые в жизни – и очень быстро.

Незатейливый быт питерской золотой молодёжи, а точнее – позолоченной. Клубы, бары, пустопорожняя болтовня и флирт, подавляемый еблей. Описано так, как описала бы сотня-другая умеренно талантливых писателей.

Чувствуя заурядность описываемого, автор украшает конец неправдоподобным преступлением.

А наказание за него – читательское разочарование.

––

Мастер Чэнь

Багровый рубин из Могока.

Единообразный стиль – точно как у предыдущего Левенталя. С той лишь разницей, что события происходят не в Питере, а в Могоке. Но от перемены мест сумма смысла не меняется.

Фон – ювелирный. Смысл – топорненький.

––

Наталья Рубанова

А – Эротические кошмаrtы

кошмаrt номер раз: [Libido, Чорт!]

На удивление уместная и умелая вычурная насыщенность языка, которая влечёт и веселит. Остроумные реминисценции. А всё об изголодавшейся женщине, посмотревшей впервые порнографию. Чувства вполне достойные талантливого