«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - Денис Козлов

Еще дальше пошли специалисты руководимой капитаном II ранга А.В. Немитцем 2-й оперативной части Морского генерального штаба, которой в том же месяце был подготовлен доклад «О политических и стратегических задачах России в вопросе проливов и Черного моря». В документе обосновывалась целесообразность сосредоточения в Эгейском море в 1915-1918 гг. «всего русского флота, то есть Черноморского и Балтийского». Отметим, что в перечень мероприятий «стратегической подготовки захвата проливов» операторы Генмора включили пункт о «подготовке, на случай войны, наступательной операции сосредоточенного в Средиземном море русского флота против австрийского и других, которые окажутся на его стороне (выделено мной. — Д. К.)»{90}.

Что же касается обороны Финского залива и вообще балтийского побережья, то таковую, по мнению специалистов Генмора, следовало возложить на «армию и Ревель-Поркалаудскую крепость со всем резервным флотом». Непременным условием успешного решения столь масштабной задачи составители доклада полагали «оборудование в Эгейском море театра и базы своему флоту в пределах, допустимых международными соглашениями вообще и союзом с Грецией в частности. Здесь придется соорудить для нашего флота плавучую базу, которая и будет стоять в греческих портах»{91}.

Н.О. фон Эссен — командующий морскими силами, затем флотом Балтийского моря

В декабре 1913 г. вопрос о переводе на юг бригады балтийских дредноутов сразу по вступлении их в строй обсуждался в высших сферах Морского министерства. Более того, И.К. Григорович ставил перед внешнеполитическим ведомством вопрос о дипломатическом обеспечении прохода этих кораблей через Дарданеллы и Босфор{92}. Иван Константинович ссылался на то, что «представители Министерства иностранных дел в сношениях с Морским генеральным штабом высказывались, что при исключительных обстоятельствах и в случае крайней необходимости вопрос о частичном нарушении конвенции о проливах — пропуске нашей бригады дредноутов в Черное море — мог бы быть поставлен на международно-политическое обсуждение не без надежды на успешное его для России решение»{93}.

Лагерь противников чрезмерного увлечения средиземноморскими делами возглавил, естественно, командующий морскими силами Балтийского моря адмирал Н.О. фон Эссен. 2 (15) февраля 1914 г. Николай Оттович представил морскому министру рапорт, в котором обрисовал удручающее состояние вверенного ему флота и настаивал на безотлагательной покупке аргентинских и чилийских линкоров, но не для перевода их в Средиземное море, а для формирования полноценной «боевой эскадры» на главном — Балтийском — морском театре. 1(14) апреля Н.О. фон Эссен вновь обратился к министру, резюмировав свои рассуждения выводом, согласно которому только «осуществление заграничных заказов одновременно с постройкой на отечественных стапелях новых судов» может стать единственным выходом из «настоящего положения нашей морской силы в Балтийском театре»{94}.

Кстати, за отправку предположенных к покупке «южно-американских» кораблей на Балтику еще в 1912 г. выступало и командование морских сил Черного моря. Черноморцы, однако, полагали полезным в этом случае передислоцировать в Черное море балтийскую бригаду линкоров-додредноутов («Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Слава» и «Цесаревич»). Флаг-капитан оперативной части штаба командующего морскими силами Черного моря старший лейтенант И.А. Кононов предлагал сосредоточить эти корабли в Босфоре под предлогом участия в международной эскадре в связи с Балканской войной и при необходимости явочным порядком ввести в Черное море{95}.

Категорически против «средиземноморского проекта» высказался и морской агент в Турции. «Создавать Средиземноморскую эскадру ценою оголения Балтийского моря я полагаю совершенно недопустимым и ВЕЛИЧАЙШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОПАСНОСТЬЮ (выделено в документе. — Д. К.)», — писал А.Н. Щеглов в декабре 1913 г. Будучи автором замысла предвоенного «плана операций» морских сил Балтийского моря, Александр Николаевич смотрел на дело не столько с политической, сколько с оперативной точки зрения и поэтому предостерегал от перевода лучших линейных сил из Балтики: «Этим будет исключен самый главный элемент обороны, и, следовательно, вся система будет основана на минном заграждении и укреплениях, то есть недостаточных и ненадежных данных, и столица вместе с Балтийскими водами будет опять в опасном и беззащитном положении»{96}.

Провал попыток покупки аргентинских и чилийских дредноутов и «преждевременное»[13] начало мировой войны, заставшее линейные корабли типа «Севастополь» и линейные крейсера типа «Измаил» в процессе постройки, так и не позволили вывести вопрос о формировании средиземноморской эскадры из области теоретических рассуждений. Однако возникшая в этой связи полемика в полной мере отражает многообразие взглядов на цели, задачи и формы применения сил флота в будущей войне, имевших хождение в российском военно-морском истеблишменте. По нашему мнению, такое положение стало следствием отсутствия внятных указаний со стороны высшего государственного руководства с постановкой военно-морскому флоту конкретных и выполнимых стратегических задач. Здесь же, как нам кажется, следует искать и причину возникших в 1912 г. сбоев в оперативном планировании действий Черноморского флота.

Дредноуты австро-венгерского флота в Поле 

Отметим, однако, что опасения российского военно-политического руководства по поводу вторжения австрийских морских сил в Черное море имели под собой некоторые основания. В ноябре 1913 г. внешнеполитическое ведомство получило «из агентурного источника» информацию о том, что «германское правительство берет на себя обязательство подготовить, на случай осложнений с Россией, беспрепятственный пропуск турецким правительством австрийской или соединенной австро-итальянской эскадры через Проливы». При этом «ближайшей задачей австрийского флота должно быть отвлечение… русской черноморской эскадры от участия в борьбе за Проливы»{97}.

События первых дней Великой войны, казалось, подтверждали уместность этих предположений. 22 июля (4 августа) 1914 г. в Тешене начальник австрийского полевого генштаба фельдмаршал граф Ф. Конрад фон Гетцендорф принял флотского представителя в ставке контр-адмирала Респа. Последний, исходя из объявленного Италией нейтралитета и практически предрешенного выступления Англии, констатировал крах предвоенных планов применения «союзных» австро-итальянских военно-морских сил. Напомним, что морское соглашение между державами Тройственного союза, вступившее в силу в ноябре 1913 г., предусматривало сосредоточение с началом войны союзных флотов в центральной части Средиземного моря (Неаполь, Мессина, Аугуста), с тем чтобы отсюда контролировать все морские коммуникации на театре{98}.

Сделав справедливый вывод о весьма опасном положении австрийских морских сил перед лицом господствующих в Средиземном море англо-французов, Респ бесполезному блокированию в Адриатике сильнейшим неприятелем предпочел прорыв в Черное море. Действительно, по черноморским меркам флот империи Габсбургов выглядел весьма внушительным и явно превосходил силы, которыми располагал командующий русским Черноморским флотом адмирал А.А. Эбергард. К первым числам августа 1914 г. были боеготовы 1 — я дивизия линкоров вице-адмирала Ньегована в составе дредноутов «Тегетхоф», «Вирибус Унитис» и «Принц Ойген» (20 тыс. тонн, 20 узлов, по двенадцать 305-миллиметровых и 150-миллиметровых орудий) и 2-я дивизия контр-адмирала Вилленика из трех додредноутов типа «Радецки», сопоставимых с кораблями типа «Евстафий» — лучшими линкорами нашего Черноморского флота. И это не считая броненосного крейсера «Санкт Георг» с 240-миллиметровой артиллерией, 29-узлового скаута «Адмирал Спаун» и нескольких вполне современных эскадренных миноносцев типа «Татра»[14].

Австро-венгерский малый крейсер «Адмирал Спаун» 

Идея перевода австрийских кораблей в Черное море была не нова и уже выдвигалась немцами, которые предполагали столь нетривиальным путем вырвать у русских господство на этом морском театре, создать угрозу российскому побережью, а затем, обезопасив прибрежные районы Болгарии и Румынии, облегчить тем самым их выступление на стороне центральных держав. Видимо, поэтому прожект нашел самого горячего сторонника в лице министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Л. фон Берхтольда, который поспешил телеграфировать в Константинополь о необходимости пропуска австрийских кораблей в Черное море, а в Берлин направил предложение об участии в экспедиции германской Средиземноморской дивизии контр-адмирала Вильгельма Сушона в составе линейного (по германской классификации — «большого») крейсера «Гебен» и легкого («малого») крейсера «Бреслау».