Стражи Леса - Фантом

остальным Материям, кроме рапиры... Если бы он мог черпать Материю Смерти в тех же количествах, в которых разбрасывается Тьмой, перед ним укладывались бы на вечный сон целые армии.

Видел бы Астерот себя со стороны — испугался бы. За своими властолюбивыми размышлениями он не слышал звона в ушах и не видел тонкого слоя Материи, окутывающего его тело. Не заметил он также и того, как остальные понемногу отдалялись от него, подсознательно чувствуя исходящую от него угрозу.

Очередная часть Барьера в его Душе с треском осыпалась, являя миру Астерота, немного больше похожего на себя прежнего. Наверное, зря я дал ему шанс. Такой, как он, в принципе не может изменить своё мышление.

Лира шла, оглядывая живописные пейзажи вокруг неё. Где-то вдали возвышались горы, небо над которыми переливалось разноцветными магическими вспышками, под ногами у неё росла яркая зелёная трава. Она даже к немного великоватой одежде успела привыкнуть.

Лира шла, бесконечно пытаясь вспомнить себя прежнюю. Если Астерот знал, что с ним было до попадания в Витер, пусть и всего лишь в общих чертах, то она не помнила ничего кроме каких-то разрозненных моментов. Каждый раз они вспыхивали в её сознании новорожденной звездой, и она надеялась, что сейчас вспомнит всё, но жестоко ошибалась, понимая, что как всегда узнала о себе прошлой что-то ненужное и бессмысленное. Что самое интересное, некоторые знания из прошлой жизни у неё остались. Принтер, проектор, электричество... Она помнила много ненужного в её новой жизни, но не могла ничего вспомнить про себя.

Наконец, через примерно минут пятнадцать дороги, Лира вновь достала из пространственного кармана несколько листов бумаги и ручку. Она же хотела сделать бестиарий, почему бы не продолжить? Да, рисовать на ходу не очень удобно, но... Лира взглянула на Шианхута, идущего перед ней. В её голове пронеслась шальная идея, как облегчить себе работу.

Цит всю дорогу пытался вернуть себе утраченное. За годы жизни в Иноммире он успел избавиться от многих эльфийских умений, которые считал пугающим пережитком своей прошлой жизни, и теперь в этом раскаивался. Но кто бы мог подумать, что после всего, что ему довелось пережить в прошлом, он решит вернуться к себе домой?

Занимали его и мысли о том, что, оказывается, его двуличность — распространённое среди полукровок явление. То есть то, что он раньше воспринимал как отклонение, из-за чего готов был сбежать и никогда не попадаться «нормальным» эльфам на глаза, оказалось совершенно обычной вещью? Но ведь среди его друзей из прошлой жизни встречались полуэльфы, некоторые из них были рождены не от людей, а от разных тварей и даже грязных орков, которых вообще непонятно каким образом в их мир занесло. И ни за кем из них Цит подобного поведения не замечал... Вдруг его осенило, причём так, что он даже споткнулся о какой-то камешек. Ведь они могли скрывать это, и у них просто могло чуть лучше это получаться! Или их приступы банально случались, когда его рядом не было!

Чем больше Цит думал об этом, тем сильнее злился на себя прежнего, отвлекаясь от попыток воскресить в себе эльфийские способности. Он ругал себя, пинал попадающиеся под ногами камешки, шептал настолько грязные ругательства на языке эльфов, что трава рядом с ним серела. В итоге, минут через пять, одумавшись, он вернулся к своим попыткам вернуть себе утраченные способности своей эльфийской части.

Цит не мог не понимать, что от его вмешательства или невмешательства многое зависит в этом походе. Если он не сумеет пробудить свою вторую половину, спящую летаргическим сном уже не первое десятилетие, то они банально не пройдут сквозь Дебри — зачарованную часть леса, не пускающую к эльфам никого, кроме них самих. Поэтому, шагая за остальными просто по инерции, полуэльф раз за разом погружался в себя, пытаясь пробудить хоть небольшую часть себя.

Подумать только, и ведь всего за полторы сотни лет в Иноммире его Душа настолько омертвела, что он потерял доступ к своим прежним способностям! Всего полторы сотни лет в мире мёртвых способны настолько сильно изменить разумного, превратив его лишь в тень себя прошлого, не способную и на половину того, что он умел до перехода. А ведь там его спасло только его увлечение алхимией и зельями, ведь без эльфийской магии он был и воином-то весьма посредственным. Если бы не страсть к зельям, его бы тогда, скорее всего, просто-напросто убили, не оставив о нём ни одного воспоминания — родных-то у него не было, он был круглым сиротой, а друзья, которых точнее было бы назвать приятелями или даже знакомыми, забыли его ещё в первый же день, максимум, во второй.

Размышляя отстранённо, он продолжал попытки проникнуть в свой внутренний мир. Их ведь этому учил тот престарелый волшебник, учил... Но только за полторы сотни лет это знание стёрлось у него из памяти, оставляя все его попытки без результата. И тут, кажется, один раз у него всё-таки получилось.

Его руки дёрнулись, пальцы скрутило судорогой, нога отказалась подниматься, и потому он упал. На лице отразилась его радость, но, когда он влетел носом прямо в какой-то камень, смутный образ, секунду висевший у него перед глазами, пропал. Весь отряд остановился, удивлённо смотря на то, как Цит поднимается.

— И что это было? — язвительно спросил Астерот. — Тебе что, выспаться не дали?

— Ничего, — кровавая капля стекла по крылу острого носа и скатилась в уголок губ. Быстро смахнув её рукавом до сих пор висевшей на нём обуглившейся рубахи, он продолжил, — просто споткнулся.

— Какой ты неосторожный, — усмехнулся Астерот, разворачиваясь. — Идём дальше. Лира, если хочешь, подлечи беднягу, заодно потренируешься.

Тёмный, не дожидаясь ответов, зашагал вперёд. Они сейчас должны проходить по окраинам Мертволесья, там, где они совсем недавно шли с Микторатом. Эх, кто бы знал, что ему было предначертано стать божественным Глашатаем?

Местное светило было в зените, а путь Астерота домой уже миновал середину. Ему казалось, что сейчас он сходит к эльфам, заберёт у них кору Первого Дерева, и вернётся к себе домой, в Тирию...

***

Эльфийский лес они увидели только через полтора часа пути. Разнородный зелёный массив, казалось, закрывал собой линию горизонта. Где-то вдалеке слышалось пение птиц, но между вековых деревьев, от которых даже на таком расстоянии Астерот прекрасно ощущал магические эманации, казалось, никто не жил. Абсолютно пустой гигантский лес с каждым шагом становился всё ближе, позволяя себя получше рассмотреть.

Деревья