Обожествляя Чародея. Сочетание литературы и кинематографа - Сейтек Семетей уулу

Тот с воодушевлением встал передо мной, не забыв угрожающе мигнуть мне. Я утаил улыбку и кивнул в знак того, что принимаю вызов.

Он почти всегда был моим спарринг-партнером, ибо в рейтинге нашего клуба занимал второе место. У него была замечательная манера ведения боя: он умел сохранять трезвость ума и утихомиривать ненужный пыл. Нурсултан имел прозвище «Технарь». И вправду, это был истинный технарь. Я часто вел себя, словно уличный боец, и удары мои были размашистыми. Моей главной целью было уничтожить противника, в то время как он не забывал и о защите. Постоянно держать руки высоко было его привычкой. А я зачастую хвастливо опускал их.

– Внимание! Приготовились! Начали! – прогремел Минжашар Жакшылыкович.

Я ринулся вперед, осыпая Нурсултана градом хуков и апперкотов. Но его не так-то просто зацепить. Ловко и грациозно увертываясь, Нурсултан раскрывал рот, показывая капу. Один раз мне повезло – удар с плеча попал в его голову, и он слегка зашатался.

– Ух, брат, а я ошибался, говоря, что ты раскис! – сказал Нурсултан. – Беру слова эти обратно.

– Прекратить разговоры! – тренер гневно глянул на нас.

Мы продолжали боксировать. В зале находилось около двадцати подопечных Минжашара Жакшылыковича. И каждый видел лишь маячащее лицо своего спарринг-партнера.

Вдохновленный только что промелькнувшей удачей и подгоняемый азартом, я с остервенением атаковал Нурсултана. Но, как уже упомянуто выше, он являлся опытным технарем. К тому же, в «Огненных перчатках» не зря ходили легенды о его феноменальном дыхании. Пот мог катиться с него ручейками, но вдохи его и выдохи оставались ровными. К сожалению, это не было присуще мне. Потому и старался я всегда быстрее кончить бой, не давая соперникам затягивать его. Отсюда и было мое прозвище.

У меня потихоньку начало сбиваться дыхание, устал я не на шутку. Сверхмерная затрата энергии не принесла никаких плодов – Нурсултан все еще находился на ногах и, более того, представлял потенциальную опасность для меня.

Тренер полностью сосредоточил внимание на нас двоих. И наши товарищи тоже остановились и с любопытством наблюдали за битвой титанов. Им было интересно – Кирилл или Нурсултан?

Скажу вам, между мной и Нурсултаном разыгралась нешуточная борьба. Коварный Нурсултан заметил, что я выдохся почти, и перешел в активное нападение.

На меня обрушились резкие удары. Я кое-как, из последних сил, отпарировал их, но спарринг-партнер мой, в данное время выступающий в образе ярого соперника, не давал мне шансов. Он беспощадно мутузил меня, и лишь моя гордость и выносливость служили мне опорой. Но опора стала крениться. Нурсултан во всю мощь награждал меня хуками в голову и джебами в живот. Мне не хватало воздуха, что-то невидимое стесняло мои движения. Я стал неповоротлив, а удары обрушивались с большей и большей силой. Нурсултан так и жаждал нокаутировать фаворита. В конце концов я совсем обессилел и опустился на колени, тяжело дыша; грудь моя вздымалась высоко. Это был технический нокаут.

– Черт побери, не может быть! – загалдели ребята. – Технарь победил Бешеного!

– Молчать всем! – осадил их Минжашар Жакшылыкович. – Я хочу, чтобы в зале была тишина!

Все подчинились. Тренер обратился ко мне:

– Мне страшно, Кирилл, мне очень страшно за тебя. Куда ты катишься? Ты изменился изрядно. Ты в последние годы стал сам не свой. Ты выбился из строя. Я возлагаю на тебя такие надежды, а ты так меня подводишь… Ладно, бой в Шанхае можно понять: все же китаец был очень титулованным. Но сейчас ты по-настоящему сдался. Проигрыш налицо! У нас не было никого, кто бы мог победить тебя. А сейчас?! Все твои органы пропитаны алкоголем и куревом. Твои мышцы размякли. Остался лишь агрессивный характер и стремление как можно скорее завершить бой. Раньше, когда ты усиленно тренировался, это шло тебе на пользу. Но теперь, когда ты отвык уже от тренировок, агрессия и торопливость вредят тебе. Поспешишь – людей насмешишь… Но ты не насмешил. Ты огорчил… неимоверно… Кирилл, среди моих учеников ты обладал самым сильным ударом. А теперь удары твои какие-то беззубые. Они потеряли свою былую мощь… Интересно, как это я раньше не замечал, что ты не блещешь долговечным дыханием, столь необходимым любому боксеру. Наверно, это потому, что ты быстро побеждал. Но я вижу, сейчас это у тебя не получается… Поверь мне, ты сейчас всего лишь тень того Кирилла-нокаутера, которого я считал своим любимцем.

– Почему же? – великодушно возразил Нурсултан. – В руках сохранилась сила. Вы видели, как он меня зацепил? Я еле устоял на ногах.

– В том-то и дело, что устоял. Случись это раньше, ты бы валялся без сознания. Ведь не один раз ты падал от его ударов.

– Да, бывало, – согласился Нурсултан. – Но все же сила в нем есть.

– Я не удовлетворен! – категоричным тоном отрезал Минжашар Жакшылыкович. – Надо вещи называть своими именами. Я не стану стоять здесь и врать, что Кирилл – самый сильный боксер. Я говорю то, что я вижу. В боксе не учитываются былые заслуги. В этом виде спорта важно то, что ты представляешь из себя в данное время, в настоящем… Кирилл, здесь тебя окружают свои люди, своя компания. Это твои товарищи. И при них я не стал скрывать правду. Так что, не обессудь… Не дай бог, о твоем запустении узнают в федерации бокса! Тогда тебя не пустят на чемпионат, близко не подпустят к рингу!.. А я принципиально хочу, чтобы именно ты – и никто другой – поехал в Алматы. Я все еще верю в тебя. Ты еще содержишь в себе громадный потенциал… Прискорбная картина, свидетелями которой мы выступили, – лишь результат твоих прогулов, безалаберного отношения к дисциплине и… – он хотел сказать «употребления алкоголя и травки», но запнулся. – Но я верю, ты снова станешь лидером… Я очень горжусь всеми вами, ребятки! Я люблю всех вас! И мне больно смотреть, как я теряю одного из моих сыновей, да, именно, сыновей! Вы все – мои сыновья, мои дети!

– Мы тоже любим вас! – наперебой воскликнули ребята. – Вы для нас как отец! Вы самый лучший наставник!

– Ну, хватит, хватит, – добродушно отмахнулся Минжашар Жакшылыкович. – Спарринг окончен. Даю перерыв. Через двадцать минут будете работать с лапами… А ты, Кирилл, – обратился ко мне он, – можешь идти домой. Я тебя отпускаю пораньше. Тебе нужно изрядно отдохнуть. Ты долгое время не занимался боксом, поэтому не хочу нагружать тебя. Хватит и этого. Адаптация должна быть постепенной, поэтапной. Иди, сынок, отдохни. Придешь в понедельник. Приятных выходных тебе…

Возвращаясь домой, я думал о сегодняшнем спарринге.

Блин, в кого я превратился! Нурсултан, конечно, парень не промах. Но ведь я же никогда не проигрывал ему, ни ему, ни кому-либо другому в клубе. Я всегда побеждал. Даже когда бывал в нокдауне, я собирался и добивал противников… И Ка Си – исключение, одно-единственное… Но сегодня тоже был нокаут – правда, технический, но все же нокаут, блин! Дьявол! Я нокаутирован дважды!.. Никак не думал, что проиграю Нурсултану… Конечно, это всего лишь спарринг, хотя от этого не легче. Ощущение то же, что и в Шанхае… Ничего – я расквитаюсь с Нурси… С другой стороны, хотелось бы поблагодарить его: он взбучил мое упрямство. Я теперь буду усиленно тренироваться. Сегодня для меня был хороший урок. И преподал мне его не кто иной, а Нурсултан, который пришел в «Огненные перчатки» спустя пять лет после меня! Черт, как же он быстро стал таким асом!.. Хотя, впрочем, так и должно было быть – он являлся очень дисциплинированным.

Да, дорогие читатели, Нурсултан относился к боксу с благоговением и никогда не пропускал тренировки. Он любил бокс ради бокса. Он часто твердил, что бокс – это его жизнь. «Я с детства влюблен в бокс, – говорил он. – Мне кажется, он жил в моей крови с тех самых пор, как мама воспроизвела меня на свет. Об одном лишь я жалею – я поздно начал заниматься этим прекрасным видом спорта».

А я, в противоположность ему, никогда не любил бокс. Заниматься чем-то – одно, любить – совсем другое. Да, я никогда не любил бокс. Я бы ни за что не стал боксером, если бы не один случай.

В детстве меня нельзя было назвать храбрым ребенком. Выросший в зажиточной семье и не знавший, что такое драки, я был трусливым. И мои одноклассники все время наезжали на меня. Я ходил заплаканный, но – с гордостью заявляю – не был ябедой. Задиристые мальчишки, убедившись в своей безнаказанности, еще больше усложняли мою жизнь.

Я терпеливо сносил их издевательства. И я уверен, все это так и продолжалось бы, кабы однажды я случайно не подслушал разговор девочек. На перемене мальчишки, столпившись, пошли к турникам. А я, как обычно, вышел в коридор (до этого я оставался в классе вместе с девочками, но обидное «среди девчонок один поросенок» было невыносимо). И вот, стоя в коридоре, я услышал, как маленькие сплетницы завели речь про меня. Они осуждали действия хулиганов и сочувствовали мне. Вдруг раздается столь знакомый голос девочки, по которой я тайно вздыхал. Она выдает следующее: «Кирилл – настоящий слабак, потому что из богатой семьи. Мальчики, у которых обеспеченные родители, такие изнеженные, как бабы».