Дочь вне миров - Карисса Бродбент

просто оставить ее там.

Морщинка между его бровями углубилась.

— Ты дашь им именно то, чего они хотят.

— Я знаю это. — я неловко пошевелился в своем кресле. — И… есть еще кое-что.

— Ты просишь меня тоже уйти.

Он сказал это как гладкое, фактическое утверждение, а не как вопрос. Вознесенный, откуда он всегда знал?

Я прочистил горло.

— Дело в том… Если ты не сделаешь этого, то кто сделает? Я не доверяю этим людям. Но ты знаешь ее. Ты знаешь, что она не инструмент и не монстр.

Саммерин кивнул мне, все еще не читая.

— Я знаю, что это большая просьба к тебе. И я пойму, если ты захочешь сказать мне, куда идти.

Наступило долгое, мучительное молчание.

— Было много плохих дней, — медленно сказал он. — Во время войны. После. Но больше всего я думаю о дне после того, как это случилось.

Ему не нужно было говорить, что это было. Всегда было только одно «это», одно событие, которое возвышалось над всеми. Хотя мы никогда не затрагивали эту тему. По крайней мере, не так прямо. То, что сейчас это было открыто, выбило меня из колеи, особенно в свете последних нескольких дней.

— Я не помню, — сказал я. Дни после смерти моей семьи были сплошным мазком кошмаров, темных и текучих, как кровоточащие чернила. Часы, дни, недели. Прошли.

— Хорошо. — его глаза переместились на меня, и в них было что-то такое, что я редко видел на лице Саммерина. Сожаление. — Надеюсь, ты никогда этого не сделаешь. Но я часто думаю об этом. И я думаю о том, что могло бы случиться, если бы я оказался там на день раньше.

Он сказал это, как всегда, спокойно. Так спокойно, что мне потребовалась минута, чтобы понять, в чем именно он признается. Когда я осознал, я был ошеломлен. Без слов.

Столько лет, а я даже не подозревал, что он испытывал такое чувство вины. Он никогда не говорил мне. Даже намека на это не было.

— Не стоило, — пробормотал я, наконец. — Это бы ничего не изменило.

Но Саммерин только покачал головой и сказал:

— Это была моя работа.

Держать меня — держать Решайе — под контролем. Его особые способности, контроль над человеческой плотью, делали его идеальной защитой. Он мог заставить мое тело упасть, заставить мои легкие сократиться или конечности заблокироваться. Ужасно. Унизительно. Болезненно.

Но эффективно.

В конце концов, именно поэтому орденцы взяли нас в партнеры. Он был поводком.

— Я сказал тебе уйти, — сказал я, и даже когда слова покинули мои губы, я понял, что они были преуменьшением. Я заставил его уйти. Я оплакивал погибших в Сарлазае, ужасался себе и тому существу, которое жило внутри меня, сокрушалась о предательстве Нуры. И я позволил всему этому поглотить меня, пока не стал жестоким, эгоистичным и чертовски глупым. Я просто хотел побыть один.

Ну. Я получил свое желание, не так ли.

Я наклонился вперед.

— Послушай, Саммерин. Тот день был трагически идеальным стечением обстоятельств. Безупречно выверенное, космическое событие с каскадом дерьма. Неважно, что могло или не могло произойти, если бы ты был там, потому что тебя там не было. Но даже если бы ты был, возможно, это ничего бы не изменило. Может быть, дерьмо просто покатилось бы немного по-другому, и из этого дома вытащили бы еще одно тело.

Я отмахнулся от этой короткой вспышки возможности, прежде чем дать ей улечься.

Потому что в этом заключалась единственная уверенность: если бы это случилось, я бы не прожил эти последние восемь лет живым.

Он испустил длинный вздох, но ничего не сказал, опустив глаза.

— Хорошо? — я надавила.

— В порядке.

Затем его взгляд встретился с моим, и колодец эмоций в нем был таким нервирующе суровым — неохотно опускающийся груз.

— Я больше никогда не хочу видеть такой день, — сказал он. — Так что да. Я пойду.

Облегчение захлестнуло меня.

— Спасибо, — пробормотал я.

Это были единственные слова, которые я смог найти, хотя это был слишком слабый ответ.

Саммерин пожал плечами.

— Ты уже достаточно раз спасал мне жизнь. И… — его выражение лица на мгновение ожесточилось. — Тисана заслуживает лучшего.

Затем он наклонил голову, ухмыляясь.

— Может быть, в следующий раз ты выберешь более мирского спутника. Может быть, пекаря. Тогда мы могли бы просто сидеть и есть пироги вместо того, чтобы ввергать наши жизни в такой захватывающий беспорядок.

Я насмешливо хмыкнул, благодарный за то, что напряжение спало.

— Это не так.

— Хм. — его глаза сузились. Затем он добавил: — Конечно, я рассчитываю на непомерно высокую оплату.

— Конечно, — ответила я.

Как будто в мире достаточно денег.

***

Мне предстояло сделать еще одну остановку перед возвращением в Башни, и я ужасно боялась этого. Еще одна вещь, которую я никогда не думал, что мне придется делать снова. Я пробиралась по тусклым переулкам центра города и остановилась у знакомой пыльной витрины. В прошлый раз, когда мы с Тисаной приходили сюда, я не могла не обратить внимание на то место, где мы проходили мимо человека в зеленом плаще и с такой же птицей. Теперь его нигде не было.

Виа выглядела совершенно не удивленной, увидев меня — настолько не удивленной, что это немного нервировало — и пригласила меня войти с непринужденной беззаботностью. На ней был только аляповатый шелковый халат, свободно завязанный на талии. Когда она вела меня обратно в мастерскую, я удостоился ленивого взмаха руки от такого же полураздетого мужчины, сидящего на диване.

Я был рад, что не пришел на десять минут раньше.

— Итак, Макс. Что я могу для тебя сделать? — она зажгла лампы в задней комнате, одну за другой. С каждым новым пламенем все больше лезвий рассекало тьму, рассекая тени отраженным золотом.

— Мне нужно оружие.

— Я помню время, когда ты говорил, что оно тебе больше не понадобится.