Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

— Спасибо, — от тёплого дыхания Гермионы стало щекотно у уха, и ему почему-то захотелось улыбнуться, но он только недовольно фыркнул. Ну, точно единорог.

Они достаточно быстро преодолели оставшуюся часть пути и остановились у двери. Теодор предполагал, что в доме их тоже могли ждать сюрпризы, поэтому стоило сохранять осторожность, но так как его руки были заняты Грейнджер, он озвучил единственный пришедший в голову вариант:

— Достань палочку и приготовься, — мысли поставить её на пол почему-то не возникло.

Гермиона прижалась к нему ещё плотнее и вскинула палочку. Теодор поудобнее перехватил её под ноги и подумал, что они теперь как боевая конница. Гермиона предусмотрительно наколдовала Гоменум Ревелио, и Теодор с ноги выбил дверь. Только «Иго-го» не крикнул.

Старая, рассохшаяся створка с шумом распахнулась и слетела с петель. Теодор медленно зашёл внутрь и огляделся. Широкий, просторный холл, заколоченные окна и пыльный полумрак — ничего особенного. На первый взгляд ловушек не наблюдалось. Гермиона произнесла ряд стандартных обнаружительных заклятий, и Теодор подумал, что неплохо, некоторые можно было даже взять на заметку.

Нотт, осторожно ступая, прошёл в ближайшую комнату. Спиной он чувствовал, как напряглась и насторожилась Гермиона, но ни звуком, ни вздохом страха она не показала. Его подбитые железом каблуки ботинок громко стучали по мраморному полу, вновь и вновь навевая мысль о подковах. Вернётся — выкинет их к чертям.

Он прошёл в центр гостиной и, не найдя видимых угроз, плавно опустил ношу на ковёр. Комната была пыльная и давно заброшенная, но, судя по обстановке и фотографиям на стенах, когда-то принадлежала большому семейству. Что с ними случилось, ему представлять не хотелось. Однозначно никто бы не стал добровольно уезжать, оставив дома ценные вещи. Он перевёл взгляд на Грейнджер. Та осматривалась и напряжённо покусывала губу.

— Болит? — неожиданно для самого себя спросил Нотт.

Она упрямо мотнула головой:

— Всё в порядке. Давай, я проверю этот этаж.

Тео на всякий случай произнёс пару своих любимых заклинаний и убедился, что здесь абсолютно безопасно, но меньше всего ему хотелось, чтобы Грейнджер опять куда-то влезла, поэтому он решил слегка припугнуть её:

— Здесь могут быть другие ловушки.

Она обиженно посмотрела на него:

— Я умею обращаться с ловушками. И не надо ко мне так относиться, Нотт.

Теодор недоумённо вскинул брови. Он ей тут в качестве транспорта поработал, а она чем-то недовольна?

— Ты не разговариваешь со мной, ходишь с таким выражением лица, будто бы проглотил слизняка… Знаешь, если я чем-то задела твою тонкую душу, то извини! — он меньше всего понимал, что она сейчас имела в виду, поэтому замер, отстранённо наблюдая её эмоциональный выпад. — Я тогда просто поцеловала тебя в щеку! Понимаешь, просто. Друзья так иногда делают, и это не считается обидным. Не думала, что ты так оскорбишься. Если тебе настолько противны прикосновения грязнокровки, то приношу свои глубочайшие извинения. Трогать я тебя больше не буду. И за Петрификус извиняюсь. Тебе не надо со мной возиться. Я в состоянии сделать всё сама!

Он скрестил руки на груди и вскинул бровь. Что она там себе напридумывала? Какая дружба? Наверное, решила, что он хороший парень, милый и безобидный.

Нотт замер, разглядывая её, будто новый вид минерала, какого-нибудь редкого, с прозрачными гранями и мутными прожилками внутри. На мгновение он даже пожалел, что не обладал талантами Драко, но секундное любопытство вспыхнуло и исчезло, словно огонёк спички под дождём. Ему снова стало всё равно. Вряд ли в этой кудрявой голове варилось что-то интереснее пыльных книжных страниц. Малфой наверняка в ней ошибся, просто ещё не понял этого, но скоро он тоже потеряет к ней интерес. Трахнет и забудет, как было с остальными до неё. Тео качнулся с пятки на носок, раздумывая, стоит ли вообще что-то отвечать или уже заняться делом и прекратить бесполезный разговор.

— Хватит на меня так смотреть! — напряжённо процедила Гермиона сквозь зубы. Она стояла напротив него, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень негодования. Ещё чуть-чуть, и пар из ушей повалит.

Теодор приподнял уголки рта и слегка обнажил зубы. А если так? Немного склонил голову набок. Ты же считаешь, что улыбающийся человек — милый и безобидный, правда, Грейнджер?

— Прекрати так скалиться! — видимо, Цветочек улыбку не оценила.

Он издал короткий смешок. Я такой страшный, не понравился? Нотт прикусил щеку, раздумывая, что же ей, в конце концов, от него надо. Чтобы сказал, что всё в порядке, что перед ней всё тот же милый, забавный Теодор, которого она привыкла видеть? Может, сказать ей ради разнообразия правду?

— И что ты молчишь?! — её голос стал срываться на повышенные тона.

Тео усмехнулся. Похоже, его молчание заводило её больше всего. Она так же легко начинала злиться, как Драко. Даже проще. Хорошо, интересно как она отреагирует на это:

— Я думал, что ты умеешь слушать, — медленно, низким голосом, словно пробуя неаппетитные слова на вкус, произнёс он. — Мне плевать на статус крови, Грейнджер.

В её глазах мелькнуло секундное облегчение, она настороженно улыбнулась, предчувствуя подвох. Теодор выдержал драматическую паузу и продолжил:

— Просто ты слабая. Вот и всё. У меня нет никакого желания с тобой возиться. Утешать, вытирать слёзы. Мне плевать, понимаешь? Больно тебе или обидно. Плевать. Ты слабая и не стоишь моего времени.

Она внезапно с каким-то рычанием взяла со стола статуэтку и кинула в него. От неожиданности Нотт даже не подумал уклониться. Прилетело прямо в бровь. Он тут же почувствовал неприятное жжение, а по лицу щекотно потекла тёплая, тонкая струйка. Он смазал влагу кончиками пальцев — кровь. Такой реакции от неё Тео точно не ожидал. Гермиона побелела и прижала руки ко рту:

— Прости, прости, прости, — она неожиданно прытко для хромой подскочила и дотронулась пальцами до его лба. — Ты должен был увернуться!

Ещё и сам виноват оказался. Прекрасно. У них с Драко определённо было больше общего, чем казалось. Теодор слегка оттолкнул Гермиону и отошёл на несколько шагов.

— Я сейчас… — она вытащила палочку.

Одним коротким движением Нотт выбил древко у неё из руки, и оно звонко покатилось по мраморному полу.

— Не трогай меня, — с угрозой в голосе прошипел он и в два шага оказался у лестницы. Тео напоследок окинул её пренебрежительным взглядом и ретировался наверх, перепрыгивая через ступеньку. Всё это сильно напоминало позорное бегство.

Бред.

Просто слишком много Грейнджер.

У него случилась передозировка.

***

Нотт уже целый час бесцельно бродил по второму этажу, хотя ему стало ясно в первые десять минут, что здесь нет никакого тёмного артефакта. Только спускаться совсем не хотелось, поэтому он вновь достал сигареты, уселся на скрипучий, трухлявый стул и закурил. Его взгляд задержался на пыльном портрете большого семейства, висящем на стене.

Теодор с ужасом представил, что вместо магловской ссылки сейчас тоже мог бы быть счастливым отцом двоих-троих детишек. Сидеть вот так в центре портрета и держать на коленях очередного розовощёкого отпрыска. О, Алекто очень хотела детей. По его рукам пробежала дрожь омерзения, он жадно вдохнул дым, наблюдая, как уютно тлеет и трещит от огонька сигаретная бумага. Тео мысленно благословил блондинистую голову Драко с его талантом к легилименции. Как ни крути, а Малфой его спас. Если бы не Драко, то он так и остался бы блаженной, не ведающей забот шлюхой для Алекто Кэрроу.

Теодору прекрасно удавалось скрывать свою связь с профессором весь учебный год. Предки Нотты могли бы гордиться его изворотливостью. Никто так и не догадался, куда он пропадал после занятий, с кем проводил вечера выходных и почему иногда задерживался в кабинете после лекций… Ведь его Алекто была чиста и невинна как ангел, такая искренняя, нежная. Кто бы мог заподозрить её в грязной, порочной связи с учеником? Поэтому Теодор берег репутацию своей девочки и терпеливо ждал окончания Хогвартса, чтобы наконец по-настоящему быть вместе, дать ей свою фамилию и завести кучу кудрявых детишек.