Ради жизни на земле-86 (сборник) - Михаил Ильин

И снова перед глазами бешено закружились снежинки, на них не было сил смотреть, отяжелевшие веки болезненно закрылись сами собой. Несколько мгновений Андрей еще чувствовал на щеках теплый шершавый язык Барса, потом все исчезло, и он снова потерял сознание.

Сколько продолжалось беспамятство, Андрей не знал. Вдруг прекратился противный до тошноты звон в голове и тело перестало парить в невесомости. Он сразу почувствовал холод и тишину, открыл глаза и увидел, как сугроб снега перед его лицом шевельнулся и — рассыпался: это Барс встал и отряхнулся. Но не весь снег слетел с шерсти. Длинной бурой полоской он намерз на правой лопатке и — пятном — на холке, и потому не стряхивался.

«Пуля по касательной прошла, — сразу определил Андрей. — Значит, в нас стреляли. А ему еще, кажется, и ножом досталось».

Теперь все стало ясно. Они с Барсом ранены. Сам он получил пулю в голову и, кажется, в правую ключицу или ниже. Видимо, задето легкое. Игоря рядом нет. Хотя это еще ничего не значит. Степанов мог погнаться за нарушителем. Или ушел искать Клименко. А может, на заставу. А Барса оставил с ним. Все правильно. Вот тебе и прошли времена Карацупы. Видно, не скоро они пройдут. Интересно, сколько было нарушителей? Один, два, группа? И куда шли? Они столкнулись почти лоб в лоб. И оказались — или оказался — проворней. Теперь понятно, почему так странно вел себя Барс. Он чуял запах, когда стихал ветер. Потом терял. А следы — откуда же им быть, если шли они встречными курсами. Степанов — далеко позади. Он не мог так же неосмотрительно нарваться на засаду: должен был услышать либо выстрелы, либо лай или визг Барса. Значит, успел изготовиться к бою. Но где же он? Плохо… Все плохо… Плохо, что упустил их. Плохо, что всех подвел. Плохо, что нет рядом Степанова. Плохо, что Клименко тоже, по сути, ранен.

Андрей попробовал подняться, опираясь правой рукой о лыжную палку, почти до половины ушедшую в снег. Не получилось. Тогда приподнял ствол автомата, нажал на спусковой крючок. Нажимал и боялся — а вдруг не сработает? И вздрогнул от неожиданности, когда звонкая очередь разорвала тишину и в нос ударил острый на снегу запах пороха.

Прислушался: не отзовется ли кто? Все молчало. Ветер стих. Пурга унялась. Но редкие крупные снежинки бесшумно опускались на землю. Не исключено, что снегопад снова усилится. Тогда его, Андрея, заметет.

— Барс, — еле разлепив спекшиеся губы, прошептал Андрей, — ищи. Ребят ищи, — повторил он команду.

Барс приблизился вплотную, легонько скуля, лизнул в лицо. Андрей отметил про себя, что почти не почувствовал его прикосновения.

«Наверное, замерзаю», — спокойно подумал о себе, как о чем-то постороннем. Голову снова стянуло железным обручем, стало тошнить.

— Барс, — собирая всю свою волю, чтобы опять не потерять сознание, еще раз произнес Андрей. — Ищи! — И, превозмогая боль, легонько погладил собаку по шее.

Будто желая проверить, не ослышался ли, Барс внимательно заглянул в глаза хозяина. Прочитав в них тот же приказ, встал, коротким движением стряхнул с себя остатки снега и заковылял по снежной равнине.

2

По своей собачьей родословной Барс был голубых кровей. Мать и отец — чистопородные немецкие, или, как теперь принято говорить, восточноевропейские овчарки, принадлежавшие к элите собачьего общества.

К Андрею Барс попал случайно. Один парень из их школы увлекался собаками, и ему кто-то привез щенка из Ленинградского клуба служебного собаководства, что находится на 17-й линии Васильевского острова и при котором уже больше десяти лет функционировал КЮС — клуб юных собаководов. А в семье воспротивились. И маленький Барс перекочевал к Андрею. Так пятнадцатилетний Андрей нежданно-негаданно обзавелся настоящей овчаркой, сразу став знаменитостью среди ребят. Однако вскоре страсти улеглись: щенок рос быстро, но никаких особых талантов не проявлял. Бывший владелец Барса вместе с семьей переехал в Сланцы, посоветоваться о воспитании собаки было не с кем, и Андрей заметно поостыл к собачьим делам.

— Овчарку надо учить, — заметил однажды отец. — Иначе пропадет, хуже дворняги будет. Жаль, что я на заставе не освоил это дело.

— Пап, а ты где служил? — спросил Андрей.

— На Севере, далеко. Был у нас один парень, Сергей Кореньков, до сих пор помню. Так вот он пришел на заставу со своей собакой.

— Как со своей? Прямо из дома?

— Ну да. Удивились все.

— А он?

— Что — он? Служили они со своим псом, как положено. Даже нарушителя границы задержали. Я в пятьдесят седьмом уволился в запас, что там дальше было — не знаю.

Крепко засел Андрею в голову этот разговор. Думы постепенно обрели ясность: учить Барса и тоже проситься с ним на границу. Может быть, даже на ту заставу, где отец служил. А что? Армия не за горами: через три года. Поделился идеей с Вовкой Плетневым.

— А если не возьмут? — засомневался тот. — Не в армию, конечно, а в пограничники. Да еще со своей собакой. Может, она заразная какая. И учить ее еще ой-ё-ёй сколько.

Решили сходить к Кольке Ермакову, отец которого бессменно, вот уже десять лет, возглавлял совхозный комитет ДОСААФ.

К намерению Андрея Ермаков-старший отнесся чрезвычайно заинтересованно. Все разузнал и дал «добро». Даже книжку где-то достал о дрессировке служебных собак. Порядочно потрепанная, засаленная, поменявшая, видно, не одного юного владельца — любителя собаководства, без многих страниц, она стала для Андрея дороже любого учебника. Учителя, бывало, отнимали ее на уроках, запирали в шкаф. Андрей давал честное слово, что больше не принесет ее с собой на уроки, книжку возвращали, но через неделю-другую все повторялось.

А для Барса кончилась пора беззаботного детства. С ним перестали говорить нормальным языком. Теперь то и дело звучали отрывистые слова команд:

— Ко мне! Сидеть! Лежать!

— Апорт! Фас! Фу!

Барс готов был на все, тем более что команды эти нередко подкреплялись лакомством, но попробуй сразу разобраться в том, в чем и сам хозяин, казалось Барсу, был еще не силен.

А просто ли усвоить все премудрости, если в учебнике, как назло, не хватало самых нужных страниц!

— Апорт!

Барс преданно заглядывал мальчику в глаза и крутил хвостом.

— Апорт! — умоляюще повторял Андрей и в конце концов сам бежал за палкой.

Барс мчался рядом и первым хватал зубами конец палки.

— Молодец! Понял! — радовался Андрей.

Снова бросал палку, и снова они вместе бежали за ней. Но теперь Андрей порядочно отставал, а за палкой мчался один Барс.

Наука, как ей и положено, обоим давалась трудно.

Однако уже следующей осенью Барс предстал перед ребятами и военруком Иваном Ерофеевичем во всем своем блеске. Такого в деревне никогда не видели: собака ходила по бревну, приносила брошенный предмет, прыгала через забор, по команде ложилась и вставала. И все это с таким удовольствием, будто ничего более приятного не существовало.

— Хорошо, — похвалил Иван Ерофеевич, уже знавший о задумке Андрея отправиться с Барсом на границу. — Только, думаю, этого мало. Он должен научиться брать нарушителя.

— Не получается, — вздохнул Андрей, — И с чего начать, не знаю.

— А начать надо опять с комитета ДОСААФ. Я слышал, райком ДОСААФ организует клуб служебного собаководства. Должны помочь. Кстати, в военкомат зайди, сам все разузнай.

Через неделю Андрей выбрал время, съездил в район. В военкомате его сразу поддержали, обещали во всем помощь и содействие. А вот в комитете ДОСААФ огорчили: оказывается, если хочешь добиться для своего четвероногого воспитанника права называться служебной собакой, нужно испытать собаку по программе общего курса дрессировки. Зато познакомили с тренером из районного клуба служебного собаководства. У Андрея сердце ёкнуло, когда тот начал объяснять премудрости полного общего курса дрессировки — мало он из этого что знал. А там еще обязательная дрессировка по защитно-караульной и розыскной службе.

— Как же нам теперь быть? — упавшим голосом спросил он.

— Как быть? — переспросил инструктор-дрессировщик. Он и сам был в затруднении. — Ты мог бы с ним приезжать хотя бы раз в неделю? У нас на спортивно-дрессировочной площадке организуются занятия. А дома самостоятельно будешь закреплять навыки, выработанные у собаки в процессе занятий на площадке.

— Я-то смогу. Но только по воскресеньям. А в другие дни — только после школы.

— Ну и прекрасно. Со следующего выходного и приступим.

Так для Андрея и его питомца началась новая жизнь, полная лишений и тягот. Для Барса это было уже среднее образование. Месяца через три он успешно сдал первый экзамен. Произошло это так…

Барсу было уже больше года, когда Андрей стал с ним по воскресеньям ездить на тренировочную площадку. Правда, поездками в полном смысле слова это назвать было нельзя: обратно, как правило, приходилось возвращаться пешком. Иногда — уже затемно. Мать беспокоилась: мало ли что. Андрей уверял ее, что с Барсом нигде не страшно. Мать и верила и не верила, но на всякий случай кормила собаку повкусней. Как-то на окраине совхозного поселка на Андрея набрела компания подвыпивших парней. Неожиданно для себя он оказался у них в кольце. Четверо дюжих ребят против одного подростка. Собаку они не видели. Барс, спущенный с поводка, обследовал заросли ивняка.