Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

другие сделки, записанные городскими нотариусами, известно так много об экономике и обществе Генуи в этот период.11 Первый из дошедших до нас нотариальных реестров - это объемная книга, написанная на толстой гладкой бумаге, привезенной из Александрии неким Джованни Скриба ("Иоанн-писец"), клиентами которого были самые влиятельные семьи Генуи середины XII века.12 Методы ведения бизнеса становились все более изощренными, что отчасти было обусловлено неодобрительным отношением католической церкви ко всему, что попахивало "ростовщичеством" - термином, значение которого варьировалось в широких пределах, от вымогательских процентов до простой коммерческой прибыли. Чтобы избежать церковного порицания, которое в самой суровой форме могло привести к отлучению от церкви, пришлось разработать механизмы. Ссуды могли выдаваться в одной валюте, а погашаться в другой, так что проценты скрывались в обменном курсе. Однако часто купцы заключали так называемые societas, или "товарищества", в которых спящий партнер вкладывал три четверти общей суммы, а его коллега - одну четверть, при этом обязуясь отправиться в любой оговоренный пункт назначения и торговать там. По возвращении прибыль делилась пополам. Это был хороший способ для молодого купца начать накапливать капитал, но еще более распространенным стало другое соглашение: комменда, когда путешествующий партнер не вкладывал ничего, кроме своих навыков и услуг, и получал четверть прибыли. Эти соглашения способствовали распространению богатства за пределы патрицианской элиты; формировался занятой, амбициозный купеческий класс, не боявшийся опасностей моря и портов в чужих землях.13 Генуэзцы и пизанцы оглядывали Средиземноморье и видели возможности в каждом уголке.

 

IV

 

Овладение водами вблизи дома было необходимой прелюдией к более амбициозным предприятиям в Византии и исламских землях. Венеция должна была очистить Адриатику от мусульманских флотов, пока Бари удерживали мусульманские эмиры (между 847 и 871 годами); в 880 году она была вознаграждена за свои усилия привилегией от благодарного византийского императора. В 992 году Венеция вновь пришла на помощь Византии и получила по этому случаю право на торговлю.14 Пизанцы и генуэзцы не имели такого могущественного покровителя, как греческий император, и полагались на собственные силы. В 1063 году пизанцы совершили набег на порт мусульманского Палермо, уничтожив несколько вражеских кораблей и захватив большую цепь, протянувшуюся через гавань, чтобы отгородиться от таких нарушителей, как они сами. Они не проникли дальше причала, но все равно унесли с собой огромную добычу.15 Свою прибыль они использовали во славу Божию, пожертвовав часть ее на строительство великого собора Санта-Мария, который начали возводить пизанцы, и если что и свидетельствовало о растущем процветании города, так это эта великолепная мраморная церковь.

Эти вылазки порождали ощущение, что они участвуют в священной борьбе с мусульманами. Бог вознаградит их усилия победой, добычей и пока еще неопределенными духовными благами. Не было резкой границы, разделяющей материальные и духовные награды. Это хорошо видно на примере событий 1087 года, когда пизанцы и генуэзцы начали атаку на город Махдия на побережье Туниса.16 Махдия, стоящая на мысе, была основана правителями Фатимидов, которые со временем возглавили Египет, и была одним из крупных городов, через которые проходила золотая пыль, собранная в излучине реки Нигер, за Тимбукту; перевозимая караванами через Сахару, она достигала Средиземноморья и вливалась в экономику исламских земель. Контроль над Махдией мог также рассматриваться как ключ к контролю над Сицилийскими проливами, а значит, и к свободному проходу между восточным и западным Средиземноморьем. Поэтому она долгое время оставалась целью христианских завоевателей - норманнских королей в двенадцатом веке, французских крестоносцев в четырнадцатом. Но в конце одиннадцатого века он был на пике своего процветания. Его часто посещали купцы из Генизы, которые продавали здесь такие товары, как восточный перец и египетский лен.17 С 1062 по 1108 год Махдией правил один энергичный эмир, Тамин, который обогащался не только за счет торговли, но и за счет пиратских нападений на Никотеру в Калабрии и Мазару на Сицилии.18 Он был большой помехой для своих ближайших соседей. Фатимиды по глупости пустили в ход бедуинские армии (Бану Хиллал и Бану Сулайм), которые, как они думали, вернут Тунис в лоно Египта. В итоге бедуины лишь усилили беспорядки и нанесли непоправимый ущерб сельской местности, так что жители Северной Африки стали зависеть от сицилийского зерна после стольких веков, в течение которых Тунис был хлебной корзиной Средиземноморья.19 Согласно арабскому писателю начала XIII века Ибн аль-Атиру, христиане пытались привлечь Роджера, норманнского графа Сицилии, к кампании против Махдии (он провел последнюю четверть века, расширяя христианский контроль над островом); но "Роджер поднял бедро, издал большой пук" и пожаловался на все проблемы, которые могут возникнуть: "Торговля продуктами перейдет в их руки от сицилийцев, и я потеряю для них то, что я ежегодно зарабатываю на продаже зерна".20

Даже без графа Роджера итальянские союзники были рады продвигаться вперед в 1087 году. Папа Виктор III приветствовал участников экспедиции в Риме, где они приобрели кошельки паломников, свидетельствующие о том, что они посетили святилище Святого Петра. Это взволновало современных историков крестовых походов, которые справедливо настаивают на том, что, начиная с проповеди Первого крестового похода в 1095 году и далее, к крестоносцам относились как к паломникам: "Паломничество и священная война явно сближались".21 Как и в Палермо, итальянцы нанесли большой ущерб, совершив набег на Махдию, но не взяли город и, вероятно, не рассчитывали на это. Своими трофеями они смогли оплатить строительство церкви Сан-Систо-ин-Кортевеккья в самом центре Пизы, фасад которой они украсили керамикой, захваченной в Махдии.22 Кроме того, пизанцы заказали победную поэму на латыни. Песнь о победе пизанцев" (Carmen in victoriam Pisanorum) полна библейских образов, напоминающих о борьбе сынов Израиля со своими языческими соседями. Махдийцы, мадианиты, в версии поэта превращаются в древних мадианитян, а пизанцы видят себя наследниками Маккавеев и, более того, Моисея: "Lo! Евреи снова разоряют Египет и радуются, что победили фараона; они переходят Великое море, как будто это самая сухая земля; Моисей черпает воду из самого твердого камня".23 Поэма навевает ликующую атмосферу, в которой святое дело борьбы с неверными преобладает над просто коммерческими соображениями.

О том, что отношения между Пизой и мусульманами не всегда были антагонистическими, свидетельствует исламская керамика, которую пизанцы использовали для украшения своих церквей.24 Эта керамика, покрытая глазурью и красочно декорированная, по стилю отличалась от более простых изделий, производившихся в Западной Европе, и, вставленные в экстерьеры церквей, они сверкали на солнце, как драгоценные камни.25 Большие чаши, или бачини, вставленные в башни и фасады церквей в Пизе, рассказывают интригующую историю не только о войне, но и о торговле и увлечении предметами с Востока. Церкви, построенные в одиннадцатом