Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников

матерящаяся, воняющая сивухой разъяренная толпа «красноармейцев» — переодетых офицеров-заговорщиков. Лишь Фоменко успел выхватить маузер. Но выстрелить не решился, подумал: «Произошла какая-то ошибка. Сейчас все выяснится». Его свалили наземь ударом приклада, связали. Скрутили также Вотинцева, Шумилова и Финкельштейна. Поволокли к главарю мятежа.

— А-атставить! — скомандовал Ботт, гарцующий во дворе на коне. — Диктатор, командующий полковник Осипов не желает видеть большевистских комиссаров. На кучу всех их... На кучу!..

«Осипов!.. Не может быть... Костя Осипов?! — Фоменко силился понять смысл страшных слов Ботта и отказался понимать. — Неужели?»

«Осипов!» — страдал Вотинцев, шагая к «куче», подталкиваемый прикладами, подкалываемый штыками.

«Осипов!» — словно молнией ударило Финкельштейна. И он не удержался, застонал от горя, от того, что все время смутно не любил военкома, но старался подавить в себе эту нелюбовь, полагая, что в нем, Вульфе Финкельштейне, дает себя знать нечто субъективное, никак не согласующееся с мнением многих товарищей.

Из приехавших в логово зверя чудом спастись удалось лишь Шарафутдинову. Одет он был в солдатскую шинель и папаху фронтовика. Небритый, неказистый внешне, он во время свалки возле автомобиля смешался с разъяренной пьяной толпой, выбрался из нее и, подбежав к забору, перепрыгнул на улицу. Прогремели запоздалые выстрелы...

Узнав о бегстве Шарафутдинова, члена Коллегии ТуркЧК, Осипов взбесился.

— Бараны! — вопил он, захлебываясь слюной. — Расстреляю идиотов вот этой рукой! Такого упустили!..

— Зато Фоменко — собственной персоной, — утешил шефа Ботт. — И главарь Советской власти ташкентской здесь, и его первый зам.

— И что?

— В соответствии с приказом вашим, господин полковник. Доверили сие богоугодное дело поручику Куркову, кадетикам и гимназистам. Уж они стреляли, стреляли...

У главаря полегчало на душе. Кого-кого он страшился, так это Фоменко. И вот его не стало!

— Лично проверил? — спросил Осипов адъютанта. — Не дышат?

— Не просто проверил. Каждому в затылок по свинцовой пломбе.

Осипов сел за стол. Задумался. Все, кажется, идет не так уж худо. Правда, Главные железнодорожные мастерские не удалось взять. Но ничего. Возьмем город — сдадутся и они.

Вбежал небритый солдат. Доложил, задыхаясь:

— Господин командующий!.. Поручик Сверчевский, по спискам полка — красноармеец Семенов!.. Мы пытались ворваться в крепость. Понесли большие потери. Не удалось!..

Осипов махнул рукой, мол, убирайся вон, паршивец. Сверчевский-«Семенов» выскочил из кабинета «диктатора», благословляя судьбу. Слава богу, пронесло! Мог бы свободно пулю в лоб схлопотать.

Осипов потемнел лицом. Не вышло!.. Зря пытались хитростью захватить крепость. Хоть и обещал Рудневу договориться с Беловым, а все же не решился на переговоры, понадеялся на успех внезапной атаки! Черт побери! Придется все же попытаться столковаться с Ванькой Беловым. Все же левый эсер. Большевики ему нужны как собаке пятая нога. Нахрапом его возьму!

Он вытащил початую бутылку коньяка, выпил еще стакан. Но хмель не брал. Оно и хорошо. Голова вроде все соображает, а на сердце нет сосущего присоска. Это очень замечательно. Что делать?.. Позвонить Ваньке Белову?.. Нет, сперва надо заманить в полк Цируля, начальника штаба войск Туркестана бывшего полковника Благовещенского, других крупных большевистских воротил!..

Он схватился за телефон. Благовещенский не отвечал. Цируль ответил, но объяснил, что ведет бой с мятежниками и прибыть не может. Генерал Востросаблин, герой обороны крепости Кушка, ответил холодно:

— О моей личной безопасности, товарищ Осипов, не беспокойтесь. Курсанты командных курсов, коими я имею честь командовать, сумеют постоять за себя.

И вновь звериный страх поселился в душе негодяя. В руках большевиков оставались значительные силы. Что-то будет?!.

— Стремковского ко мне! — заорал Осипов.

Вбежал второй его адъютант. Вытянулся.

— Сашка... — начал было Осипов, но тут же поправился. — Капитан Стремковский, поручаю вам связаться по телефону с крепостью и вызвать коменданта Белова. Услышишь его голос, скажи: «Сейчас с вами будет говорить диктатор Туркестана полковник Осипов».

Стремковский бросился выполнять приказание.

— Комендант крепости Белов на проводе, — послышался вскоре глуховатый голос Белова.

— Здорово, Иван, — бодро произнес Осипов. — У меня к тебе дело.

— Погоди, Костя. Ты часом не пьян, а? Стремковский говорит про тебя... Диктатор!.. Смехота. Нажрались денатурату?..

— Это серьезно, Иван.

— Может, ночная суматоха в городе тоже твоих рук дело? — Белов не выдержал, прыснул смешком в трубку. — Ну и нализался же ты, братец!

— Это не суматоха, Иван. Я произвел государственный переворот. Предлагаю тебе, пока не поздно, перейти на мою сторону. Гарантирую министерскую должность в составе нового правительства. С большевиками я покончил! Уже расстреляны Вотинцев, Фоменко, Шумилов, Финкельштейн, Лугин...

— Что?!

— Да, расстреляны по моему приказу. И остальных большевиков расстреляем. Эсеров не трогаем. Привезли ко мне вашего Успенского. Дурак дураком, по-моему, штаны трясутся. Я приказал его отпустить.

Белов долго, напряженно дышал в трубку. Наконец произнес:

— Сволочь ты, Осипов. Если все то, о чем ты сейчас мне рассказал, не пьяный бред, то запомни: я, Белов, комендант крепости, служил и буду служить трудовому народу. Вшивым Бонапартикам не слуга. Я разнесу твое логово из орудий. У меня шестидюймовки. Запомни[22].

— Иван! — воскликнул предатель, внутренне содрогаясь. — Опомнись. Ты же эсер! Для тебя стараюсь. Мы обнародовали «Декларацию»... Созовем Учредительное собрание. Я же диктатор на время, пока все образуется!..

— Дерьмо ты, а не диктатор! — в сердцах отвечал Белов. — Ты, подлец, лишь сейчас на пузе передо мною ползаешь. А совсем недавно твои поганцы пытались взять крепость обманом. Негодяй Шашарин, бывший золотопогонник, оставил незапертым запасный вход в крепость, чтобы через него ворвалась банда мятежников. Ан кукиш тебе! Мы обнаружили незапертый ход. И встретили головорезов как следует, дали прикурить.

— Иван! — заорал Осипов в трубку. — Тебе ничего другого не остается, как перейти на мою сторону...

— Я думал, что разогнанная банда — белогвардейская свора, а оказывается, это твои молодчики?

— На моей стороне, Иван, все: эсеры всех мастей и оттенков, монархисты, радикалы, конституционалисты. Даже из старого города Тимурбек привел полтораста аскеров!..

— А большевики приведут из старого города в сто раз больше. Кончай бузить, Осипов, крышка тебе. И еще... К твоему сведению: предатель Шашарин, его сподручный Казаков схвачены и расстреляны.

Душонка предателя затрепетала от страха.

— Насчет атаки крепости... Случайно получилось. Без моего приказа...

— Падла ты поганая!.. Можешь посчитать, сколько мои ребята уложили твоих головорезов. Веером разлеглись. И не крути, Осипов. Я — солдат. Прошел всю германскую. Унтер-офицер. Повидал всякого. Я человек долга. Народ доверил мне