Тьма после рассвета - Александра Маринина

осмотрела отчищенное днище сковороды и принялась за противни.

— А когда мне рассказывать, Ленечка? Ты так мало бываешь дома, что мне жаль тратить эти драгоценные часы на пересказ пустой телефонной болтовни с ребенком. Если бы что-то важное, про здоровье или про работу, я бы тебе сказала, а это…

— И что она хотела узнать?

— Как все организовано, кто сопровождает нашу научную молодежь, кто вообще собирается на этих Школах. Про другие научные специальности я ничего не знаю, а наши Школы всегда международные, мы же занимаемся преподаванием русского языка как иностранного, поэтому на Школы приглашают коллег из соцстран. Они у себя преподают русский язык местным, которые хотят его изучать, а мы здесь — иностранцам, которые приезжают на учебу в наши вузы. Нашего ребенка почему-то особенно интересовал вопрос кураторов.

— Да? — Череменин сделал вид, что удивился.

— Представь себе. Я-то думала, ее интересует, чем там занимаются аспиранты. Может, она боится, что Алеша загуляет, закрутит какой-нибудь роман… Но она про это вообще не спрашивала.

— Так что с кураторами?

— Поскольку Школы международные, то обязательно ездит человек из первого отдела. Я ей так и сказала.

— А если иностранцев не приглашают, тогда как?

— Не знаю, Ленечка. Это надо в других институтах узнавать. Но думаю, что если иностранцев нет, то и Комитету там делать нечего. Логично же?

— Вполне, — не мог не согласиться Леонид Петрович. — А еще кто-нибудь ездит, кроме первого отдела?

— Куратор из Минвуза. Это обязательно и не зависит от наличия иностранных участников. Могут быть представители от ЦК ВЛКСМ или от идеологического отдела ЦК партии.

— А эти-то зачем? — не понял он.

— Для физиков и химиков — ни за чем, — усмехнулась жена. — А для философов и историков очень даже зачем. Впрочем, это все сплошная показуха. Про такие Школы вообще мало кто знает, кроме тех, кто на них ездит, их не особо афишируют, в газетах про них не пишут. Да и существуют они не так давно, всего несколько лет. Собирают туда в основном по блату, по личному знакомству, особенно если есть иностранные участники. Наберут поток человек сто — сто пятьдесят, основная масса — из головного вуза, остальные — человек по пять-семь из республик, вывозят на хорошую базу, где отличные условия проживания и красивая природа, приглашают известных ученых читать лекции и проводить круглые столы. Молодежь развлекается на всю катушку. Никакую науку там, как ты сам понимаешь, не двигают и не развивают, народ просто получает месяц отдыха на полном государственном обеспечении и в прекрасных условиях. Понятно, что всех подряд туда не посылают, но для проформы берут без блата несколько толковых аспирантов. Зато наверх радостно отчитываются о работе с научной молодежью и о международных связях советской науки.

Значит, первый отдел — не всегда и только из головной организации, люди из ЦК — иногда, а вот представитель Министерства высшего и среднего специального образования ездит на Школы каждый раз. Почему же Настя, паршивка эдакая, не сказала ему об этом? Почему сосредоточилась только на сотрудниках КГБ? «Потому что ты ее не дослушал, — ответил Череменин сам себе. — Она начала с первого отдела, хотела последовательно обсудить с тобой все вероятности, не валить все в одну кучу. А ты, надменный старый дурак, начал на нее наезжать, сказал, чтобы не лезла не в свое дело. Она обиделась и замолчала. Сам виноват».

— Кого мы с тобой вырастили, Леня? — со вздохом продолжала Надежда Ростиславовна. — Нормальные девочки в двадцать два года обсуждают со своими мамами, позвонил ли мальчик и где купить импортную тушь для ресниц, а наша что? Ее, видите ли, интересует, как организованы Школы молодых ученых, на которые она сама никогда в жизни не поедет, если будет продолжать работать в своем РУВД. Вот что у нее в голове? Ходит в бесформенном свитере, одни и те же джинсы круглый год. Хоть бы обувь носила на каблучках, выглядела бы хоть чуточку женственнее! Она даже губы не красит. Зато про ученых готова часами вопросы задавать. Ленечка, может, мы с тобой были не правы, когда не настояли, чтобы она поступала в аспирантуру? Если ей интересна научная работа…

«Вот уж что нашей Настасье точно не интересно, так это научная работа», — подумал Череменин, а вслух произнес:

— Повзрослеет, образумится. Пусть сама решает.

— Да что она решит? Она совсем ребенок! Подай, пожалуйста, поддон…

Леонид Петрович протянул ей металлическую емкость, в которую Надежда Ростиславовна накануне разливала холодец. Теперь поддон был пуст и грязен, ибо холодец съели без остатка.

Он достал из шкафчика чистое полотенце и начал вытирать вымытую посуду.

— Настя не ребенок, она молодая женщина, скоро получит звание, будет лейтенантом. Пора признать, что она выросла, — негромко сказал он.

— Если она выросла, значит, мы с тобой уже старые, — рассмеялась жена. — А я этого не признаю никогда. Ты понял, любимый муж?

— Понял, — покорно согласился Череменин.

***

Новость о снятии с должности министра внутренних дел Щелокова всех ошарашила. Да, о взаимной неприязни бывшего многолетнего Председателя КГБ, ныне нового генсека, и Щелокова, близкого друга покойного генсека Брежнева, было давно известно, но такого резкого поворота все-таки многие не ожидали. Новым министром назначили Федорчука, того самого комитетчика, который всего лишь несколько месяцев назад, в мае, сменил Андропова на посту Председателя КГБ, когда Андропова избрали секретарем ЦК КПСС.

Спустя короткое время разнеслась весть еще более неприятная: личный состав ГУВД Москвы выводят за штаты. Это означало, что в ближайшее время никакие назначения не состоятся. Сначала пересмотрят существующее штатное расписание, потом разработают и утвердят новое, и только потом будут решать, кого на какие должности назначать, кого возвращать на прежнее (или аналогичное) место службы, а кого переводить, зачастую даже с понижением в должности.

— Накрылся медным тазом твой перевод в «убойный» отдел, — сказал Гордееву начальник, даже не пытаясь казаться огорченным.

Сам он выглядел вполне спокойным. Похоже, уверен, что новая метла выметет кого угодно, только не его самого. Или надеется на хорошие отношения с теми, от кого будет зависеть принятие решений.

Настроение среди коллег Гордеева царило мрачное и тревожное, да и период перед Новым годом не располагал к веселью: отчеты о работе за год, подведение итогов, показатели… Сплошная суматоха и нервотрепка. Всем хотелось отчитаться с блеском, чтобы как можно лучше выглядеть в глазах тех, кто решает вопросы новых назначений. Сам Виктор ходил злой и расстроенный, дома срывался на жену и сыновей, выпивал с коллегами чаще обычного. Надежда Андреевна относилась с пониманием, за появление дома «с запахом» не выговаривала, на резкие слова не отвечала, но по ее голосу, лицу, да по всему поведению было заметно, что она держится из последних сил. Гордеев видел это и еще больше злился, злился на самого себя за то, что не получается взять себя в руки и скрывать плохое настроение от домашних.

Что теперь будет? Как будет? Новый министр примется расставлять «своих» людей на все руководящие посты, начнется небывалая перестановка кадров. Кто уцелеет? Какой