Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

иллюминатор, чуть приоткрыв рот. Когда я встаю, она качает головой и быстро моргает, чтобы сдержать слезы. Заметив, что я смотрю на нее, она застенчиво пожимает плечами и похлопывает по своей папке с расчетами.

– Я всю дорогу с них глаз не сводила.

Я наклоняюсь над ее креслом и обнимаю ее.

– У тебя еще есть время. ЦУП предусмотрели пятнадцать минут на то, чтобы поглазеть.

Пятнадцать минут на поцелуи…[95] Я все еще не люблю эту песню, но идеи в ней неплохие. Я направляюсь в хвост модуля. Колонисты встают со своих мест и проходятся по своим бортовым инструкциям. Я иду по проходу, и Натаниэль поднимает взгляд, сжимая в руках шлем.

Его улыбка могла бы снабдить энергией целую планету. Правда, на данный момент население Марса составляет всего двадцать человек, но все же.

– Отличный полет, доктор Йорк.

– Что ж, спасибо, доктор Йорк. А пока ты его не надел… – я кладу руку ему на запястье, заставляя опустить шлем, наклоняюсь вперед и целую своего мужа.

И, честно говоря, мне плевать, что на нас смотрит вся планета.

Мы не единственная супружеская пара на корабле, так что я, возможно, спровоцировала на лобзания и остальных. Хелен с Рейнардом такие душки. Не уверена, что ЦУП планировал этот перерыв для поцелуев, но им следовало это предусмотреть. Во всяком случае, они хотя бы признали, что после того как мы преодолели миллионы километров пути, нам нужно было просто побыть людьми, пусть даже и всего пятнадцать минут.

А потом, как настоящие профессионалы, коими мы все и являемся, мы возвращаемся к работе. Мы очень быстро завершили послеполетные процедуры, подготовили багаж к выгрузке и трижды проверили герметичность скафандров.

Леонард встает у люка и отдраивает его.

– Дамы и господа… добро пожаловать на базу «Брэдбери».

Он открывает люк, и ветер заносит в салон янтарную пыль. Жаль, что я не могу почувствовать ее запах.

Я вкладываю руку в руку Натаниэля и сжимаю его перчатку.

Он наклоняется, упершись своим шлемом в мой. С выключенным микрофоном, чтобы его слышала только я, он говорит:

– Мне скафандр жмет в одном месте. Возможно, мне потом нужна будет твоя помощь.

В этот момент терморегулятор в моем скафандре словно выходит из строя, потому что меня бросает в жар.

– Я сделаю все, что в моих силах, как ученый и как твоя жена, чтобы справиться с этой проблемой.

– Эльма? – Леонард жестом подзывает меня к люку: – Окажешь мне честь?

– О… – лицо у меня все еще красное из-за… проблемы Натаниэля. – Ты ведь командир миссии.

Он подмигнул.

– Я уже стал первым. А ты – Леди-Астронавт Марса.

Я быстро моргаю, сдерживая слезы, массы которых теперь хватает, чтобы они стекали у меня по щекам, ныряю в люк и останавливаюсь на верхней ступени лестницы. Марс. Куда ни глянь, до самого горизонта простирается пейзаж в пыльно-лососевых, охристых и розовых оттенках с вкраплениями глубокого фиалково-синего. Три ступени вниз. Четвертый шаг, и правой ногой я ступаю на поверхность Марса.

Мои ноги стоят на поверхности Марса.

Я на Марсе.

А за моей спиной стоят и другие желающие поскорее оказаться на планете. Я отхожу от лестницы, чтобы освободить место остальным. Почему-то я ожидала (частично), что все это будет похоже на прогулку по Луне, но здесь гравитация сильнее. Пыль вздымается клубами, которые удерживает атмосфера, а не поднимается дугой, как в лишенном трения вакууме. Мне ужасно хочется остаться здесь и просто глазеть, но нам предстоит работа.

Нам предстоит работа здесь, на Марсе.

Я направляюсь к тому борту посадочного модуля, где находится грузовой отсек. Ко мне присоединяется Рейнард, и мы вместе начинаем отдраивать люк. Натаниэль с ящиком в руках машет мне рукой и идет в сторону базы «Брэдбери», и больше мы с ним до вечера не увидимся.

Когда я рассказываю о работе космонавтов на телевидении или радио, складывается впечатление, что это нечто очень эффектное. Но на самом деле мы тратим бо́льшую часть времени на уборку и техническое обслуживание. Сегодня мы занимаемся этим на Марсе.

На Марсе мы носим ящики с грузами. На Марсе мы закрепляем швартовочные ремни. На Марсе мы возвращаем к жизни базу, которая простаивала в ожидании четыре года.

Солнце сползает за горизонт, когда мы приносим под маленький купол «Брэдбери» последние ящики. Команда Натаниэля подготовила чертежи и планы по расширению базы, но для двадцати человек здесь пока вполне уютно. Наша первостепенная задача – построить второй жилой модуль, чтобы к нам могли присоединиться колонисты с «Годдарда».

Моя работа заключалась в том, чтобы доставить нас на поверхность Марса. Завтра серьезная работа ждет уже Натаниэля. У нас есть одна-единственная ночь, когда в нашей занятости царит равновесие.

Я забираюсь на борт «Эстер», чтобы убедиться, что все послеполетные процедуры завершены. Я стою внутри нее, такой пустой и безмолвной. Это ее первый полет, но теперь мне придется еще как минимум пять раз слетать на ней туда и обратно, чтобы переместить всех колонистов на поверхность. Я кладу руку на сиденье пилота, и на моем лице играет сентиментальная улыбка.

Я похлопываю по сиденью рукой, словно желая доброй ночи любимой тетушке, и возвращаюсь к люку. На поверхности Марса меня дожидается космонавт. Солнце исчезло за горизонтом, и лица не видно, но я узнаю позу Натаниэля.

Я сгораю от нетерпения, но не тороплюсь. Я закрываю люк и в точности следую порядку действий. Пять нажатий на рычаг, чтобы все пятнадцать защелок закрылись. Дождаться, когда показатели давления будут свидетельствовать о том, что люк закрыт герметично. Только после этого я спускаюсь по трем ступенькам и снова ступаю на поверхность Марса.

На Марсе. В какой-то момент я перестану осознавать, какое это чудо, но не сегодня. Я на Марсе.

Мы на Марсе. Натаниэль протягивает мне обе руки. Я беру их в свои, все еще улыбаясь, и наклоняюсь, как будто собираюсь поцеловать своего мужа, но на самом деле мы просто соприкасаемся шлемами.

– Я люблю тебя.

Да, можно было бы воспользоваться встроенной в скафандры системой связи, но в таком случае нас кто-нибудь может подслушать.

– Я тоже люблю тебя. – Слезы прочертили влажные дорожки на его щеках. – Ты уже смотрела на небо?

– Нет, я…

Я поднимаю голову, и все слова теряют смысл.

Над волнистым горизонтом Марса мерцает ночное небо. Звезды не ослепляют своим кристаллическим совершенством, как в вакууме космоса. Их свет проходит через атмосферу. Синие, красные, серебряные и золотые огни танцуют на фоне темного пурпурного неба. И среди этого танца мерцающий свет «Годдарда» дугой пересекает небосвод.

– О Боже, я не…

Я не видела звезд с поверхности планеты с 3 марта 1952 года.

А вы помните, где вы были, когда зажглись звезды? Я была на Марсе со своим мужем.

Благодарности

Прежде всего я хотела бы поблагодарить маму и папу. Спасибо, что вы