В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку» - Елена Лебедева

Может быть, и дешевле. Но автобус ведь не электричка, он едет по тем же пробкам! В чем тут удобство, она не поняла, но против ничего не имела. Сядем на автобус, доедем до парковки, делов-то.

В автобус набился народ, и она вынуждена была поставить чемодан практически себе на ноги. Она-то думала, что у каждого будет свое место, а чемоданы погрузят в багажный отсек. Поездка напомнила ей студенческие годы, когда она в последний раз пользовалась общественным транспортом в Тарасове. Таким же было метро в Москве в час пик. Не страшно. Она в Лондоне, а остальное все – мелочи жизни!

После сорокаминутной поездки в автобусе они пересели на трамвай, в котором ехали одни негры. Выходя из трамвая, все негры одобрительно говорили «good», рассматривая ее модные босоножки и ярко-красный чемодан. В трамвае они ехали около получаса и наконец-то пересели в его автомобиль, старенький «форд». В машине было очень жарко, потому что не работал кондиционер. Минут через пятнадцать они вырулили на холмистую улицу, где располагались небольшие таунхаусы за заборчиками из старых досок.

– Вот мы и приехали! – радостно сказал Патрик. – Если бы ехали на машине прямо от аэропорта, это обошлось бы гораздо дороже, уж поверь мне, – зачем-то еще раз повторил он.

Она, конечно, ожидала, что Торри, жена Патрика, приготовит ужин (все-таки она была их гостьей), но ужином не пахло. Торри вышла из дома, широко улыбаясь, и сказав «Найс ту мит ю!», т. е. очень рада познакомиться, пригласила в дом.

Стол был девственно чист, однако Торри все же спросила, хочет ли она есть. Они с Патриком уже поужинали, добавила она. Есть она хотела невероятно, и у нее с собой была, как обычно, красная икра в подарок хозяевам. Но сегодня она решила, что за неимением лучшего это и будет ее ужин. Она выставила на стол икру, бутылку шампанского, коробку российских конфет-трюфелей, и все сели за стол. Чувствовалось, что они этого не ожидали, но неудобство быстро исчезло. Все втроем они стали радостно поглощать бутерброды с красной икрой, запивая их шампанским и закусывая трюфелями.

Шла неспешная беседа. Патрик спросил, не знает ли она, почему Марк после возвращения из поездки в Россию снял свою кандидатуру на пост сенатора штата. Для нее это стало большой неожиданностью, потому что Марк был очень доволен своим визитом и, когда в последний день перед отъездом она спросила, увидел ли он в России то, что хотел увидеть, он загадочно усмехнулся и ответил: «Да, более чем». Что он имел в виду, она спрашивать не стала: самое главное – чтобы человек был счастлив. И если он нашел, что искал, какая разница, что это было? Она просто искренне за него порадовалась.

«Надо будет позвонить ему и узнать, не случилось ли что-нибудь после его возвращения…» Но Марк, словно почувствовав, что о нем говорят, позвонил сам. Патрик ответил, что все хорошо, он встретил гостью и, не обременяя брата подробностями, передал ей трубку.

– Марк, я только что узнала, что ты закончил свою политическую карьеру. Что случилось? У тебя неприятности?

– Нет, что ты, никаких неприятностей, – рассмеялся Марк. – Но ты права, случилось. Я наконец-то понял, что я люблю путешествовать и ловить рыбу. Раньше я никуда не ездил и не ловил рыбу, а занимался политикой. Теперь я закончил делать то, что не люблю, и у меня все хорошо. Я счастлив.

Такого ответа она никак не ожидала.

– O'кей, – только и смогла ответить она и положила трубку.

Нескольких бутербродов, конечно, для ужина было мало даже ей.

– Может быть, ты хочешь поужинать, – спросила ее Торри.

– Если только чуть-чуть, – стараясь не выдать своего голода, ответила она.

– Сейчас я тебе принесу. – Торри пошла на кухню и принесла холодный омлет, причем яйца были вылиты на нарезанный кружочками вареный картофель сине-серого цвета. Часть омлета отсутствовала, потому что, видимо, это и был ужин Патрика и Торри.

При виде этого блюда она тут же представила вкус холодной клеклой картошки и холодных яиц, и аппетит сразу пропал. Она из приличия положила себе на тарелку маленький кусочек, но не стала даже пробовать.

Чтобы как-то разрядить обстановку, она спросила Торри:

– Правда, что в Англии воду экономят так, что, если нужно руки помыть, затыкают пробкой раковину, наливают из одного крана холодную воду, а из другого горячую, потому что смесителей нет, и в теплой воде вся семья по очереди моет руки?

– Да, у многих до сих пор два крана на раковине, но мы с Патриком делали ремонт и поставили смеситель, – с гордостью произнесла Торри.

– Помню, в детстве, – вступил в разговор Патрик, – родители мыли нас в ванне по очереди, а потом сами мылись в той же воде.

«Да, дела», – подумала она. В бедной России люди даже воду из колонки носили, но такого она никогда не слышала! Ее бабушка жила в частном доме, и сначала у нее тоже не было водопровода, тем не менее, воды она никогда не жалела. Она вспомнила, как бабушка щедро поливала ее из ковшика, приговаривая «Как с гуся вода, моей внучки не коснись беда»…

Торри стала собирать тарелки со стола. Она стала помогать, и они вместе пошли на кухню.

– О! – радостно сказала она, увидев смеситель на мойке. – У меня точно такая же модель этой же фирмы. Но он очень неудобный, слишком высокий, и, когда моешь тарелки, вода разбрызгивается далеко вокруг раковины. Я даже подумываю купить другой.

– Но ведь это же очень дорогой кран! – очень удивилась Торри. – Как же можно другой покупать? А этот куда?

«Наверное, у них сантехника стоит гораздо дороже», – подумала она, потому что кран стоил 3 000 рублей и к особо дорогим не относился.

– Он стоил 50 фунтов (около 3000 руб), я помню. Когда я его покупала, это было очень дорого. Но у меня ничего не разбрызгивается. Смотри, – продолжала Торри. Она взяла пластмассовый тазик, налила в него воды и опустила туда грязную посуду. По очереди вымыла все тарелки, потом сменила воду, сполоснула тарелки и поставила их на полку.

При виде этого способа она впала в ступор. Так тридцать лет назад мыла тарелки ее бабушка, которая жила в частном доме без удобств и с туалетом на улице. А в Лондоне даже в XXI веке продолжают пользоваться бабушкиным методом! Из экономии или, может быть, есть причина важнее? Сохранение окружающей среды, например. Очень хорошее оправдание. Ладно, это их жизнь, но тарелку себе она перед тем, как есть, будет перемывать, пока никто не видит, решила она.

Вдруг она почувствовала сильную усталость. На улице похолодало. Было градусов пятнадцать, начался дождь и сильный ветер. В доме было немногим теплее.

– А почему так холодно стало? – спросила она проходившего мимо Патрика.

– Нет, это обычная погода. У нас лето такое. Иногда бывает жара до 24 градусов, а в основном 18–19. Дождь, туман.

– У вас есть отопление в доме? – поинтересовалась она.

– Да, конечно, – радостно ответил он, – но за последние пять лет мы его всего дважды включали зимой, когда было минус двадцать. Дорого очень.

Просьба включить отопление отпала сама собой.

– Пойдем, я покажу тебе твою спальню, – пригласил ее наверх Патрик.

В доме стало темно. Она нашла выключатель и включила верхний свет. Пока она собирала свои сумки, в комнату зашла Торри.

– Вы мне покажете, как добраться до города? – спросила она. – У меня карта есть.

– Да, конечно, – ответила Торри.

– Я сейчас разберу чемодан, найду ее и спущусь, – сказала она и поднялась наверх.

Ее комната была метров двенадцать. Впрочем, хозяйская спальня была точно такого же размера. Посередине стояла кровать – к ее радости, с толстым одеялом. Она быстро нашла карту и сбежала по лестнице вниз.

В зале было темно. Торри и Патрик смотрели телевизор. Она опять включила верхний свет и разложила карту на столе. Торри подошла к ней, предварительно выключив верхний свет. В руке у нее был фонарик. Видимо, расход электричества был несоизмерим с показом маршрута на карте. Торри посветила на карту и объяснила, на каком автобусе нужно ехать сорок минут до ближайшей железнодорожной станции, дальше сесть на электричку, которая за тридцать минут довезет до центрального железнодорожного вокзала «Виктория стейшн».

– Кстати, Патрик по просьбе брата купил тебе недельный проездной на метро. Так будет дешевле. Вот посмотри, – она показала его ей, – он действителен с 11 утра.

– Но я хотела выехать раньше, а то я в город попаду только к обеду.

– Но проездной, который действует с самого утра, стоит гораздо дороже, – объяснила выбор мужа Тори.

– На сколько дороже? – поинтересовалась она.

– Этот стоит шестнадцать фунтов, а утренний восемнадцать! – и строго посмотрела на нее: мол, теперь-то ты понимаешь, что мы для тебя сделали.

Она сразу поняла, что спорить бесполезно, поблагодарила Торри за помощь и пошла спать. Опять начинается то же самое. «У них у всех, что ли, проблема? То ли они все бедные, то ли просто жадные. Но может, я что-то не так поняла за единственный вечер. Нельзя делать скоропалительные выводы», – это было последнее, о чем она подумала, и уснула.