В доме Шиллинга (дореволюционная орфография) - Евгения Марлитт

Іозе постоянно пилъ молоко изъ кубка, подареннаго ему „бабушкой“. Съ появленіемъ этого драгоцѣннаго подарка въ домѣ Шиллинга воцарилось полное ожиданій торжественное настроеніе и невыразимое напряженіе во всѣхъ, знавшихъ о таинственной цѣли прибытія сюда дѣтей.

Третьяго дня тотчасъ же послѣ посѣщенія маіорши донна Мерседесъ пришла взглянуть на мальчика. Она такъ же, какъ и Якъ, видѣла еще изъ аллеи, что какая-то черная фигура проскользнула въ садовую калитку. Почти въ ту же минуту пришелъ изъ мастерской баронъ Шиллингъ, и они оба вмѣстѣ выслушали оживленный разсказъ мальчика.

Баронъ Шиллингъ поблѣднѣлъ; онъ низко наклонился къ мальчику, потомъ, выпрямившись, сказалъ холодно слегка дрожащимъ голосомъ доннѣ Мерседесъ: „развязка близка, вы будете освобождены отъ вашего требующаго столькихъ жертвъ порученія скорѣе, чѣмъ можно было предполагать и надѣяться“.

Послѣ короткаго совѣщанія было рѣшено, что изъ дома Шиллинга не будетъ сдѣлано ни одного шага къ ускоренію сближенія, такъ какъ таинственные поступки маіорши ясно указывали на то, что она дѣйствуетъ за спиной брата, и потому не слѣдовало несвоевременной предупредительностью мѣшать ея планамъ.

Съ тѣхъ поръ донна Мерседесъ не разговаривала болѣе съ хозяиномъ шиллингова дома. Она видала его иногда прохаживающимся въ саду около мастерской, когда выходила въ садъ подышать чистымъ воздухомъ, но тогда она тотчасъ же возвращалась въ комнату, не обращая вниманія на то, замѣчаетъ онъ или нѣтъ, что она избѣгаетъ его. Ей все казалось, что она не довольно скоро удаляется отъ него, и при мысли, что его взоръ преслѣдуетъ ее, она внутренно содрагалась… На родинѣ она привыкла, не долго думая, поворачиваться спиной къ людямъ, которые ей чѣмъ-нибудь не нравились, и льстецы увѣряли ее, что она это дѣлала съ необыкновенно величественной граціей. И теперь въ ней кипѣло негодованіе, но его перевѣшивало удручающее убѣжденіе, что она со своимъ прославленнымъ умомъ, красотой и энергіей не можетъ равняться съ человѣкомъ, который, будучи однажды оскорбленъ, упорно и съ величайшей холодностью уклонялся отъ нея.

Къ ея величайшей досадѣ какое-то безотчетное чувство страха заставляло удаляться отъ него; это была непреодолимая боязнь его голоса, его взгляда, боязнь за себя, что передъ его сдержанностью она потеряетъ самообладаніе и снова потерпитъ пораженіе.

Онъ не приближался къ дому съ колоннами; уходилъ или уѣзжалъ верхомъ всегда черезъ садовую калитку. Онъ держалъ слово: фрейлейнъ фонъ Ридтъ все еще гостила въ бель-этажѣ; она управляла всѣмъ домомъ и ухаживала за баронессой, которая была больна. Иногда нѣсколько разъ въ день бѣгали за докторомъ. Тотъ приходилъ большею частью съ недовольнымъ лицомъ, хотя довольно скоро и вслѣдъ за тѣмъ въ открытыя окна слышенъ былъ его строгій серьезный голосъ среди крикливыхъ возгласовъ больной… Иногда онъ принужденъ былъ брать на себя роль посредника: онъ отправлялся въ мастерскую, но возвращался постоянно безъ барона къ тайному удовольствію прислуги, которая уже давно знала, какое это имѣло отношеніе къ припадкамъ баронессы.

Между тѣмъ, именно на другой день по возвращеніи барона изъ Берлина, пришло письмо доннѣ Мерседесъ отъ Люсили, письмо полное брани и дерзости, въ которомъ она рѣшительно и настойчиво требовала, чтобы ей отдали ея маленькую дочь.

Немедленно послѣдовалъ такой же рѣшительный отвѣтъ, что ребенокъ останется въ рукахъ тѣхъ, кому онъ порученъ и что она можетъ завести процессъ.

Восхитительное маленькое созданіе, изъ за котораго грозила разгорѣться ожесточенная борьба, между тѣмъ беззаботно и весело играло въ домѣ и въ саду. Паула иногда требовала маму, но нѣжная любовь и заботливость, которыми ее окружили, не давали малюткѣ тосковать о матери, которая то душила своихъ дѣтей горячими ласками, то вслѣдствіе дурного расположенія духа бранила и гнала ихъ отъ себя.

Черная Дебора ни на минуту не покидала свое „ненаглядное дитятко“ ни днемъ, ни ночью. Такъ и сегодня она сидѣла съ вязаньемъ на своемъ любимомъ мѣстѣ въ тѣни сосенъ, между тѣмъ какъ Паула возила кукольную колясочку по пересѣкающей лужайку дорожкѣ, которая вся была видна Деборѣ съ ея мѣста.

Было прекрасное тихое утро. Пиратъ, который, къ великой досадѣ негритянки обыкновенно лаялъ безъ умолку, былъ взятъ въ домъ къ Іозе; въ мастерской не слышно было ни малѣйшаго движенія, – баронъ Шиллингъ уѣхалъ верхомъ. Въ саду царствовала торжественная тишина; слышалось только щебетанье птицъ въ густыхъ вѣтвяхъ и шелестъ листьевъ и вѣтвей отъ легкаго утренняго вѣтерка… Иногда раздавались по ту сторону стѣны шаги или скрипъ нагруженной, медленно проѣзжавшей по пустынной улицѣ телѣги. Вдругъ какой то легкій быстро подъѣхавшій экипажъ остановился у калитки. Дебора слышала это, но не обратила вниманія,- она спустила петли и усердно старалась поднять ихъ.

Поэтому она не замѣтила, что калитка тихо отворилась. Женщина въ круглой шляпѣ и длинномъ темномъ пальто крадучись вошла въ садъ, a другая нѣжная, элегантная дама съ закрытымъ вуалью лицемъ остановилась на порогѣ отворенной калитки и смотрѣла съ очевиднымъ напряженіемъ. За этой дамой виднѣлся стройный молодой человѣкъ въ блестящемъ цилиндрѣ и зеленыхъ перчаткахъ; онъ почтительно стоялъ позади дамы шагахъ въ двухъ, но съ любопытствомъ заглядывалъ черезъ ея плечо въ сосновый лѣсокъ, вытягивая свою длинную шею.

Вошедшая бросила кругомъ пытливый взоръ и потомъ, какъ хищная птица, но совершенно безшумно, бросилась черезъ лужайку прямо къ Паулѣ. Въ эту минуту спущенныя петли были подняты, и негритянка съ глубокимъ вздохомъ облегченія подняла глаза, которые широко раскрылись отъ изумленія и испуга. Какая-то женщина схватила ея „ненаглядное дитятко“, которое сидѣло спиной къ калиткѣ и, ничего не подозрѣвая устраивало въ колясочкѣ постельку куклѣ, – эта точно съ неба свалившаяся женщина была Минна, горничная маленькой госпожи.

Съ быстротой молніи подняла она ребенка съ земли и сказала ему что-то на ухо.

– Ахъ, къ мамѣ! – вскричала малютка и обвила рученками шею горничной, которая лѣвой рукой закрыла ротъ малютки, но было уже поздно.

Дебора вскочила съ дикимъ крикомъ, отбросила вязанье и, растопыривъ руки, бросилась наперерѣзъ быстро бѣжавшей къ выходу женщинѣ.

– Помогите! Якъ, на помощь! Они хотятъ украсть у насъ ребенка! – кричала она на весь садъ.

Горничная свободной лѣвой рукой съ силой оттолкнула ее, стараясь устранить съ дороги; въ то же время мужчина схватилъ негритянку сзади за плечи, острые ногти впились въ ея обнаженную руку, какъ когти хищнаго звѣря, между тѣмъ какъ ротъ былъ закрытъ одуряюще надушенымъ платкомъ.