Верхом на раторне - Пэт Ходжилл

— О, — безучастно сказала Джейм. — О Боже мой. Подожди секунду. Как долго я была без сознания?

— Больше недели. Твой кузен Киндри вошёл в твою сферу души, чтобы посмотреть, что тебя там держит, и вернулся с подбитыми глазами. Он сказал что-то вроде того, что был растоптан яростью раторнов.

Впервые со времени пробуждения, Джейм вспомнила о жеребёнке раторне. Трое, где же он? До неё дошло, что она не чувствовала его присутствия с тех пор, как они разбежались в разные стороны, спасаясь от жеребца призрака. Конечно, она бы узнала, если бы он умер… или нет? Что если она оставила его пойманным в ловушку в сфере души?

— Я должна вернуться, — сказала она, пытаясь вырваться из рук Марка. — Он не знает, как выбраться. Он будет бродить там, пока не умрёт.

— Тише, тише. Кто может умереть?

— Жеребёнок. Марк, я сказала, что сделала что-то ужасное и так оно и есть. Я связана кровью с молодым раторном.

Он не оттолкнул её прочь, но она почувствовала, что его дыхание сбилось. — Я не знал, что ты связующая кровью, — сказал он, тщательно избегая всякого выражения. — Однако, я полагаю, что этому ты никак не сможешь помочь. И все-таки, почему, из всех созданий, именно раторн?

— Это было не преднамеренно. Он меня укусил.

— Ах. Действительно, что за странный вкус.

Джейм ощутила прилив облегчения. — Ты надо мной смеешься. — Если он смог принять это, худшую вещь, которую она о себе знала, возможно, их дружба сможет, несмотря ни на что, выжить.

Но это не поможет жеребёнку.

— Я принёс кое-кого, чтобы познакомить с тобой, — сказал Марк, сознательно меняя тему.

Она почувствовала его движение, затем услышала скрежет кремня. Внезапная вспышка света на мгновение ослепила её. Когда глаза пришли в норму, она увидела след детской тени, отбрасываемой на дальнюю стену. Марк поставил горящую свечу за бугристой седельной сумкой, лежащей на столе.

— Это моя сестра, Ива. Ива, познакомься с Леди Джеймсиль. Если будешь хорошо себя вести, она может позволить называть себя Джейм.

— Я польщена, — сказала Джейм, слегка вздрогнув, когда тень изобразила осторожное приветствие.

Она, конечно, знала, что её брат нашёл детские кости в Киторне прошлой осенью и по каким-то причинам носил их с собой весь путь на юг на битву у Водопадов. Маленькая девочка, пойманная смертью на десятилетия, под руинами её собственного дома… где она пряталась, когда вся её семья, кроме неё, была жестоко убита, и где она голодала, пока не умерла. Но кровь и кость поймали её душу в ловушку и, пока огонь не освободит её, она всё ещё оставалась здесь.

Голова Жура внезапно поднялась. Он вывернулся на свободу, соскочил вниз и прыгнул на тень, которая отскочила прочь.

— Он пугает её, — резко сказала Джейм.

— Дай им минутку. А вот и моя девочка.

Кот и тень начали гоняться друг за другом, вперёд и назад, вверх и вниз по стене, пока Марк двигал свечу, давая игре больше места.

— Я продолжаю размышлять о том, чтобы зажечь для неё погребальный костёр. — Он вздохнул. — Потеряв её однажды, всё-таки так трудно снова её отпустить.

В его тоне Джейм слышала мальчика, которым он был когда-то, который потерял всё, что он когда-либо любил. Старая боль никогда по-настоящему не проходила, а одиночество не исчезало, кроме, возможно, того времени, когда два невероятных друга делили между собой чердак в Тай-Тестигоне.

— Как ты полагаешь, — спросил он, — ей мучительно оставаться в таком виде?

— Я так не думаю, — сказала Джейм, наблюдая за игрой барса и детской тени, — но что я об этом знаю? Тебе следует спросить Золу.

Он сделал глубокий вздох. — Так я и сделаю. А до тех пор, я побуду с ней немножко подольше, просто чтобы посмотреть, что ещё может случиться.

После этого они молчали. Джейм прислонилась к его плечу и закрыла глаза.

II

Некоторое время спустя, она проснулась, или только так подумала.

Комната тускло освещалась тем типом неясного полусвета, который не принадлежал ни дню ни ночи и не создавал теней, за исключением двух. Одна была её собственная. Другая сидела, скрестив ноги, на одеяле, наблюдая за ней, или что-то вроде того, предположила Джейм. Она имела форму ребёнка и некоторые намёки на свойства тени, но Джейм могла рассмотреть сквозь неё стену за ней и полки с толстым слоем пыли, заставленные разбитыми банками.

— Это ведь сон, не так ли? — Спросила она молчаливого наблюдателя. — Ты Ива, а это то место, где тебя нашёл мой брат, в кладовой Киторна, под обугленным залом.

Нет ответа. Джейм собралась с силами, чтобы встать, но приостановилась, поскольку тень отшатнулась. — Ты боишься меня. Почему?

Затем она увидела, что её руки оканчиваются когтями слоновой кости шести дюймов длины, которые скребли по полу и не могли втягиваться. Её одежда также изменилась на плотно облегающий костюм танцора Сенеты с его произвольными разрезами в ткани. Их было больше, чем она помнила. Жнец душ. Кто же её так назвал? Дочь Танцующей. Она почувствовала, как шевельнулась её природа шанира, тёмная, опасная и притягательная.

— Это то, что ты во мне видишь? То, что заставляет тебя бояться… за саму себя? Нет. За твоего брата.

Она осторожно уселась у стенки.

— Прости меня. Я не собиралась занимать твоё место в его жизни. Когда Марк и я впервые встретились, я тоже потеряла всю семью. Я была… почти одичавшей. Ты знаешь, — добавила она, напоминая себе, что это, в конце концов, только ребёнок, — как котёнок, который вырос диким и никогда не научился мурлыкать.

Она, нахмурившись, посмотрела на свои переросшие когти и со щелчком раздражённо сложила их вместе. — Даже для сна, это нелепо. Может мне стоит заняться вязанием. Сначала узелок, потом бахрома… но я только-только перестала делать кошачьи колыбельки и связывать свои руки вместе. С этими штуками я даже не могу поковыряться в носу без того, чтобы не проткнуть себе мозг, и это слишком мало, даже для начала.

Детская тень не издала ни звука, но что-то в ней навело на мысль о сдерживаемом хихиканье.

Хорошо, подумала Джейм, слегка расслабилась, и продолжила, больше для себя, чем для ребёнка.

— Тяжело быть кенциром, ещё тяжелее хайборном шаниром. Честь, которой мы следуем, это холодная, жёсткая вещь. Некоторых она сломала. Других превратила в монстров. Я легко могла стать такой плохой, какой, как ты боишься, я являюсь… нет, много хуже… если бы мне не показали доброту. Сначала это был кендар в моём родном замке, затем Тирандис, потом Марк, и я люблю их всех за это. Я особенно люблю твоего брата за то, что он напомнил мне, что такое порядочность, просто будучи самим собой. Я скорее умру, чем причиню ему вред. Даю слово.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});