Чикита - Антонио Орландо Родригес

постукивая каблучками, направились к водопаду, одному из самых оживленных уголков леса.

«Выпрямись, дорогая, на нас все смотрят», — прошипела куртизанка и, подавая пример, глубоко вдохнула и выпятила грудь. На них не просто смотрели (одни с восхищением, другие с завистью, третьи с удивлением), но и подходили поздороваться, отпустить галантное замечание и узнать, кто эта petite beauté[105], которая так грациозно вышагивает, едва доставая Каролине до колен. Может, это андалузская лилипутка?

— Non, elle est cubaine[106],— с озорной улыбкой поясняла Отеро. — Чикита де Сенда, актриса, покорившая всю Америку песнями и танцами.

Им повстречались Робер де Монтескью и его аргентинец, оба в черных шелковых цилиндрах и при тростях с набалдашниками из драгоценных камней, и составили дамам компанию. Во время прогулки они представили Чиките кучу знаменитостей: писателя Дюма-сына и поэта Валери, актрису Режан, композитора Рейнальдо Ана (уроженца Каракаса, который тем не менее едва изъяснялся по-испански и был любовником Марселя Пруста), Бони де Кастеллана и его денежную супругу (к слову, вовсе не такую уродку, как утверждал ее муж). Успешный дебют petite comédienne cubaine[107] состоялся. Матильда Бонапарт, племянница Наполеона I, почтенная восьмидесятилетняя мумия, взяла с Чикиты слово посетить один из ее приемов, а очаровательная Эмильена д’Алансон, рассмотрев лилипутку с ног до головы в причудливый монокль, предрекла ей счастливую судьбу в случае, если та решит пойти по их с Каролиной стопам.

— Подмостки, возможно, приносят славу, но страстный мужчина бросит к твоим ногами куда больше, — промолвила Мими. Кому, как не ей, в юности дрессировавшей кроликов в третьесортном шапито, это знать? Она родила дочку от цыгана — метателя кинжалов и, казалось, была обречена на нищету и горести. Но Господь сжалился над ней и послал престарелого герцога, который забрал ее из цирка и увешал драгоценностями. — Театр — витрина, где ты можешь выставляться, но там не разбогатеешь. Мужчины — идиоты, а ты — вылитый херувимчик, и потому тебе не составит труда вертеть ими как вздумается. — И она обратилась к Каролине: — Я уверена, Лео с Берти просто с ума сойдут от нее. И махараджа Капуртхалы, тоже тот еще извращенец.

— Я ей твержу о том же незнамо сколько, но она упряма как осел! — пожаловалась «андалузка». — Может, тебя послушает.

— Если Бог наградил тебя даром воспламенять мужчин, грех им не воспользоваться, — назидательно сказала д’Алансон. — Вся недолга — иметь горячую щелку и холодную голову.

— Мне вот подарили несколько дворцов, а император Муцухито даже пожаловал один остров, правда, точно не знаю, где он находится, — вторила ей Отеро. — А ты можешь добиться гораздо большего.

— Только целься повыше, — посоветовала Мими. — Помни пословицу: «Если спишь с буржуа — ты шлюха, если с королем — фаворитка».

Как обычно, когда ей предлагали заделаться дорогой проституткой, Чикита придала лицу каменное выражение, и Каролина с Эмильеной, отнюдь не дурочки, быстро сменили тему. А о чем же было говорить двум кокоткам в начале 1900 года, как не о богине Всемирной выставки? Многих этот вопрос занимал до невозможности. Выставка намечалась на середину апреля, а натурщицу все еще не выбрали. Прекрасная Отеро по-прежнему делала вид, будто ей это не интересно, но приятельница не купилась.

— Расскажи кому другому, Нина, — промурлыкала она. — Я знаю, ты горы свернула, чтобы тебя выбрали. Но, чтоб ты знала, близкие люди мне шепнули, что месье Моро-Вотье не желает вдохновляться кокотками. Он, недоумок, считает, что это обесценит его творение.

— Ну и пусть засунет эту статую себе в задницу, — ответила Прекрасная и расхохоталась таким диким смехом, что пол-леса обернулось.

Почти в самом конце прогулки Чикита с изумлением заметила, что Монтескью, Итурри и «андалузка» проходят мимо некоторых дам и господ, не здороваясь. Зачем же пренебрегать элементарной учтивостью? Граф угадал ее мысль и, почти не разжимая губ, процедил: «Они ненавидят Дрейфуса».

Глава XXI

Третья встреча с Сарой Бернар. Неожиданный отъезд Прекрасной Отеро. Избранница Моро-Вотье. Богиня красоты. Женерез, курица, несущая золотые яйца. Чикита рискует жизнью. Парижские подлости, или Месть Габриеля де Итурри. Ослепительная Лиана де Пужи. Лесбосская чума.

Послав уже вторую записку Саре Бернар с сообщением о том, что она в Париже и была бы счастлива повидаться с подругой, и вновь получив в ответ лишь молчание, Чикита решила отступиться. Либо актриса по горло занята премьерой «Орленка» (что неудивительно: нелегко, должно быть, перевоплощаться в семнадцатилетнего герцога, когда ты втрое старше), либо попросту не помнит Чикиту. В общем, лилипутка не стала больше терзаться и предпочла наслаждаться прогулками по Парижу в голубом атласном экипаже — иногда в компании Отеро, иногда в сопровождении Рустики.

Граф Монтескью утверждал, что Сара прекрасно ее помнит, но разрывается между разучиванием роли и репетициями. Чиките следует запастись терпением. Такова уж Бернар: если готовит премьеру, до нее не достучаться. В одно прекрасное утро она проснется с непреодолимым желанием повидать маленькую приятельницу и отправит за ней экипаж.

Так и вышло. Однажды поутру в понедельник Чикиту вызвали в особняк Бернар, где та встретила ее в форме наполеоновской армии, в высоких кожаных сапогах, кивере, под который была забрана рыжая шевелюра, и со шпагой в руке. «Нет, я не рехнулась, — успокоила подругу актриса, поднимая ее, чтобы расцеловать в обе щеки. — Вот уже несколько недель я не снимаю этот костюм, чтобы естественнее выглядеть в нем на сцене». Эдмон Ростан, автор «Орленка», обнаружился тут же, в гостиной, и был немедленно представлен petite amie cubaine[108], причем Сара не забыла упомянуть, какой у Чикиты горячий голос и как легко она кружится в танце.

— Я открыла ей двери Нью-Йорка! — похвасталась она и поделилась внезапно пришедшей ей мыслью: — Дорогой Эдмон, мы еще успеваем вставить в пьесу новую роль для Чикиты. — Драматург не выказал ни малейшего воодушевления, и она постаралась надавить: — Да, да, не ленись, пожалуйста. Вообрази, в акте шестом, когда герцог лежит на смертном одре, — тут она зашлась жалобным кашлем, чтобы Ростан лучше представил себе мизансцену, — с небес слетает ангел и что-нибудь ему говорит, ну, к примеру, стихотворное. Чикита создана для этой роли!

К облегчению писателя, гостья поспешила пояснить, что в Париже она на каникулах и пока не намеревается выходить на сцену. К тому же ее французский годится для дружеской болтовни, но не для декламации перед публикой строк самого месье Ростана. И пока Сара опять не перебила ее, Чикита быстро поинтересовалась здоровьем манхуари Буки, которого она, помнится, подарила Бернар при