Безымянный. Антимаг-1 - Владимир Подорога

кареты, одно из окон ресторана потемнело от упавшей на него тени.

Лара? Я подавил в себе желание выскочить на улицу и проверить, при этом невольно стиснув руками поручни кресла так, что они протестующе заскрипели. Ого, а я на взводе, необходимо успокоиться. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.

Двери открылись, и в ресторан вошла Лара. На ней была новая роскошная шуба с пушистым капюшоном, закрывавшим ей чуть ли не пол лица. Она сняла капюшон, и её густые чёрные волосы рассыпались по бледно-серому меху. Официант подскочил к ней, но Лара сначала обвела взглядом помещение, и лишь увидев меня, позволила ему помочь снять с себя шубу. Затем она заказала горячего шоколаду и пошла к моему столику. Я сидел и любовался её прекрасным лицом, позабыв обо всём на свете.

– Привет, извини что опоздала, – сказала она, садясь в кресло.

– Привет, котёнок, – сказал я.

Лара слегка поморщилась, когда я назвал её так, и меня словно обдало холодом. Заранее заготовленные фразы моментально вылетели из головы. Она сидела и смотрела на меня, а я не мог выдавить из себя ничего.

– Как дела? – наконец смог сказать я хоть что-то.

– Прекрасно, спасибо. А у тебя? – спросила она.

– Нормально, – ответил я.

Эти банальные фразы, этот дискомфорт, когда не знаешь, что сказать. Словно двое не очень близких знакомых, случайно встретившихся и поддерживающих беседу исключительно ради приличия. Мне вдруг захотелось завыть, дико и тоскливо, как загнанному волку, ощутившему скорый приход смерти. Официант принёс шоколад.

– Нико, ты хотел меня видеть. Что тебе нужно? – спросила Лара.

– Что мне нужно? Мне нужна ты. Я люблю тебя. Без тебя моя жизнь стала пустой, – меня прорвало лавиной слов, я говорил вовсе не то что собирался, но остановиться не мог. – Я никогда так не страдал, Лара. Я виноват, знаю, что уделял тебе в последнее время слишком мало внимания, принимал тебя как должное, перестал добиваться твоего расположения, внимания, любви. Я страшно ошибся. Прошу тебя вернись, я исправлюсь…

Я говорил и говорил, Лара спокойно слушала, видимо, готовая к такому. Даже сквозь пелену этого горячечного тумана, мне стало понятно, что она просто даёт мне выговориться, мои слова не значат для неё ничего. И я замолчал.

– Нико, я всё понимаю. Но пойми и ты, что я люблю другого, и назад пути нет. Я не могу предать его, не могу вернуться к тебе. Всё никогда не будет уже по-прежнему между нами. Пойми, пожалуйста, и перестань терзать себя и меня, – её голос звучал ровно, как приговор.

Я почувствовал себя уставшим, словно не спал всю эту декаду. Минуло всего десять дней, а, кажется, что прошла вечность, так далеко мы теперь оказались друг от друга. Она не может предать его. Меня смогла. Обида стиснула мою грудь, заставив судорожно вздохнуть.

– Это всё, что ты мне хотел сказать? – спросила она.

– Нет. Я этого и не собирался говорить, просто не сдержался. На самом деле я попросил о встрече совсем по другому поводу, – сказал я и замолчал, собираясь с мыслями.

– По какому?

– Что ты знаешь о Виллио? – спросил я.

Она посмотрела на меня удивлённо, выказав первую эмоцию с начала нашего разговора. Затем подумала о чём-то неприятном, судя по тому, как изменилось её лицо. Удивление на её лице сменилось неприязнью, и она спросила:

– К чему этот вопрос?

– Я хочу, чтобы ты поняла меня правильно. Я не искал этой информации специально, мне её выдал один человек, узнав, что моя жена связалась с торговцем наркотиками, – сказал я.

– Что? Что ты несёшь? Ты в своём уме? – почти закричала она, и несколько посетителей ресторана оглянулись на нас.

– Не кричи, выслушай меня. Это не мои фантазии, а чистая правда. Виллио распространяет наркотики среди знати на Высоких Холмах и занимается этим не первый год, – я старался говорить спокойно, как только мог.

– Ты думаешь, что я, зная его полгода, не заметила бы этого? Я, по-твоему, совсем слепая? – сказала она тише, но всё равно достаточно громко, что бы это слышали другие.

– Осведомители следили за ним достаточно долго, чтобы…

– Осведомители!? – закричала Лара в полный голос. – Ты пообещал не трогать нас! Как ты мог!?

– Лара, я не…

– Иди к Чёрному! – прокричала она, вскакивая со стула. – Не смей больше лезть в мою жизнь! Я предупреждаю тебя! Не пиши мне больше и пытайся встретиться!

Она понеслась к гардеробу, вырвала из рук растерянного служителя свою шубу и выбежала на улицу, так и не надев её. Я сидел, обескураженный и разозленный. Несколько посетителей ресторана и обслуга старательно делали вид, что ничего не произошло.

Лара всегда казалась мне умной, хоть и слишком ветреной. Но теперь, даже не знаю. Она не захотела слушать меня, закрывая глаза на очевидные факты. Зачем мне выдумывать о Виллио подобные вещи? Чего бы я добился ложью?

Похоже, она действительно влюблена в него. Любовь слепа. Но главное, что Лара теперь совсем не любит меня, скорее боится и ненавидит. Я превратился для неё во врага так быстро. Что я сделал неправильно, или чего не сделал? Любовь зла. На душе стало так гадко и тягостно, что мир вокруг будто потемнел. Я бросил на стол несколько монет, снял с вешалки на стене свой плащ, одел его и вышел на улицу.

Карета, на которой приехала Лара, уже успела достичь перекрёстка в квартале от меня. Она как раз поворачивала, и я увидел лицо жены в окне. О чём она думала сейчас? Ведь мы даже ещё не развелись. Что она собирается делать дальше? Я стиснул зубы, от внезапно накатившей злости. Зато я теперь точно знаю что делать. Он преступник, а я судья-исполнитель, не так ли?

Глава 21.

Большой двухэтажный особняк мрачно глядел на меня своими мёртвыми окнами. Смерть, говорил он мне. Смерть, смерть. Это слово эхом гуляло в моей онемевшей от страха душе.

Я спрыгнул c Ворона и кинулся к дому напрямик, игнорируя расчищенные от снега дорожки. На широкой мраморной лестнице перед входом стояли три вигила. Я пролетел мимо них, рванул дверь на себя и вошёл внутрь.

– Господин судья… – услышал я голос одного из стражников, но захлопнутая мною дверь оборвала его.

Миновав прихожую, я открыл ещё одну дверь, оказался в холле и остановился, не зная, куда идти дальше. Две широкие лестницы на второй этаж, три двери вели ещё куда-то. Тут я заметил ногу в пижамных штанах и тапке, выглядывающую из-за колонны.

Я прошёл по толстому ковру, оставляя на нём вмятины от сапог и остатки снега. За колонной лежал мёртвый старик. Пижама на его груди заскорузла от крови, рот открыт в беззвучном крике, тонкая козлиная бородка потемнела от той же крови, вытекшей изо рта.

– Господин судья, – услышал я