Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность - Владимир Ларионов

В 1927 году епископ Ижевский Виктор (Островидов) писал по поводу «Декларации» (Послания) Сергия так: «…От начала до конца оно исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующих глумление над Святой Православной Церковью и над нашим исповедничеством за истину Божию. А через предательство Церкви Христовой на поругание «внешним» оно есть прискорбное отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший, ибо повергает человека непосредственно в бездну погибели…»

Как мы указывали выше, «меньшими» грехами ереси обновленчества творцы «Декларации» себя также «премного изукрасили». Ничего не скажешь, тяжелое наследие несет на себе эта часть Русской Поместной Церкви. Безусловно, сейчас в Церкви есть огромное количество замечательных монахов, иереев и мирян, которые являются истинно православными русскими людьми. Есть и иерархи, заслуживающие всяческого уважения. Они сделали великое дело, когда буквально заставили Московскую Патриархию присоединиться к почитанию царя Николая Второго как святого мученика. К почитанию, которое было соборно определено Русской Православной Церковью за границей в 1981 году. Но мы все еще далеки не только от совершенства, но и от простого выздоровления от многочисленных недугов.

Отец Лев Лебедев с прискорбием писал в своей неоднозначной книге «Великороссия» о том, что: «Качество веры изменилось до неузнаваемости. В людях попроще, из той социальной среды, где и по сей день искренне полагают, что заброшенный храм весьма удобен как сортир, в людях из этой среды вера давно превратилась в некое церковнообразное язычество, где все сводится к делу «жертвоприношений» Богу с тем, чтобы он не наказал или подал просимое. В людях более высокого культурного уровня, наряду с этим, заметна и жажда «духовных переживаний». Но если нет подлинной Благодати Духа Святаго и вызываемых ею высоких чувствований, то их пытаются изобразить, то есть искусственно воссоздать. И получается «прелесть» в виде экзальтации разных степеней, приводящей сплошь и рядом к психическому и умственному расстройству той или иной степени. Так что теперь среди верующих интеллигентов самые усердные — это всегда, обязательно и непременно — душевно (или нервно) больные люди. На этой почве особенно пышным цветом расцвели в «патриархии» явления ложного «старчества» и «обожествления» молодых архимандритов сбесившимися истеричками. В отличие от св. Иоанна Кронштадтского, архимандриты (игумены, иеромонахи и иные «благодатные батюшки») не гонят таких прочь от себя, а всячески поощряют, иногда создавая из этих поклонниц настоящие банды, терроризирующие морально (а то и телесно!) остальных верующих. Это страшное явление имеет явно антихристов характер. Одна из почитательниц такого архимандрита очень точно сказала: «Наш Бог — батюшка!»

Жажда иметь «живого бога», человека-бога, которого можно было бы кумиротворить в жизни, — вот что за этим стоит. Эпоха «культов личностей» не прошла даром. Сколько сотен, тысяч (!) душ по всей России безнадежно испорчено этими новоявленными «старцами», «благодатными» наставниками и «чудотворцами»! Старчество подлинное прекратилось давно…»

Страшные слова Льва Лебедева могут прямо-таки привести нас в состояние апатичного ожидания трагического конца. У каждого из нас, читающих эти строки, на память приходят множество примеров подобного духовного помрачения верных чад Московской Патриархии.

Но и это еще не все. Дальше, как говорится, больше. Опять же по свидетельствам о. Льва Лебедева, с начала 1960-х годов одновременно начинают развиваться два злейших еретических учения в лоне все той же Патриархии — богословие революции и экуменическое учение. Оба связаны с личностью митрополита Никодима (Ротова), у которого было большое количество искренних почитателей. В шестидесятых «никодимовцы», для начала, стали стыдливо избегать упоминаний о дьяволе и бесах, а сам Никодим вместо слова «грех» элегантно выражался «наши несовершенства». Тот же гражданин Ротов, питавший некоторую слабость к священническому облачению, поставил вопрос ребром перед Всеправославным совещанием на острове Родос, готовившим новый 8-й Вселенский Собор, о том, что пора признать масонство одной из положительных религий, чтобы появилась возможность установить с ним экуменическое общение.

Снова дадим слово отцу Льву Лебедеву: «С 1960-х годов, как мы видели, рядом еретических учений, соответствующих тем учениям, что были в древности осуждены Соборами и отцами, наипаче — экуменической ересью и связанной с ней практикой совместных молитв с еретиками… определенные иерархи, такие, как патриарх Алексий Первый, митрополит Никодим, и несколько им подобных оказались явно отсеченными от Православия, лишенными сана. В этом случае (т. е. явного еретичества) не требуется даже соборного решения об извержении из сана, по слову 15-го правила Двукратного Константинопольского Собора и по замыслу 3-го правила Третьего Вселенского Собора; лишение сана происходит мистически естественным путем, что и дает право и даже обязывает каждого священника или мирянина выйти из подчинения такому епископу или патриарху, не дожидаясь никакого соборного решения о нем…»

Может быть, оценки о. Льва и других критиков Московской Патриархии советского периода очень уж категоричны, но ясно одно: все мы, прихожане храмов Московской Патриархии, должны сознавать, что без покаяния в грехе, который исторически получил наименование «сергианского», наша Церковь как минимум лишается всякого нравственного авторитета.

Сложно сказать, насколько «чистые» ризы Русская Православная Церковь сохраняет вне пределов России, за границей, вынужденная вступать в отношения с прямо антихристианскими властителями Запада, и в разрозненных катакомбных группах у нас на Родине. Для нас главное, что Православие сохраняется в душах многочисленных русских людей, а значит — надежда на Воскрешение в России Поместной Церкви Божиим Промыслом у нас не отнята.

Все эти прискорбные факты Церковной истории после злосчастного 1917 года приведены здесь не для того, чтобы люди валом уходили из Церкви. Отнюдь нет. Болезнь Церкви, если она не смертельна, а этого и быть не может, — просто сигнал для нас начать покаянный Крестный ход нравственного очищения. И ход этот надо начинать изнутри, из души каждого отдельного человека. Неустроение нашей церковной жизни, грехи и проблемы не решат за нас те, кто вне Церковной ограды. Их решим мы, объединившись в нерушимое орденское братство верных истинному Православию.

При всех зловещих предзнаменованиях конца Вера наша и надежда на кратковременное воскресение России не могут быть тщетными. Наш современник, замечательный православный мыслитель М.В. Назаров справедливо отмечает: сам факт того, что Россия даже в таком истерзанном и больном виде еще является субъектом истории наших предпоследних времен, доказывает нам, что миссия русского народа-Церкви и, соответственно, Поместной Русской Православной Церкви до сих пор не исчерпана. В случае синергии, нашего духовного катарсиса и Благодатной помощи Всевышнего, по предсказаниям духоносных отцов, Россия может воскреснуть и восстать из гроба, как Лазарь Четверодневный.

Но катарсис наш немыслим без оздоровления изнутри Церкви, которая в тяжелейшие сталинские годы репрессий через полное признание большевицкого режима получила от Бога, по слову Апостола, «действие заблуждения», так что «стали верить лжи». И как это ни больно, но нельзя не сказать и о том, как многие «верующие» прихожане относятся к этой серьезной проблеме.

Дадим еще раз слово отцу Льву Лебедеву — тому, кто выстрадал эту тему всей своей подвижнической жизнью и имеет право говорить открыто и жестко, на что мы сами не дерзаем, дабы не обидеть ненароком верных: «…они вполне довольствуются видимостью вместо реальности, обозначением вместо совершения, внешностью, а не сущностью. Прошедшие сами школу комсомольско-партийно-общественного советского оборотничества, когда на людях — одно, а в мыслях (и тайных делах) — другое, и привыкшие думать, что «так и надо», они вполне приемлют государство-оборотень, церковь-оборотень, оборотня епископа или священника. Для таких «верующих» важно лишь, чтобы оборотничество было достаточно точным, то есть чтобы все, делаемое в «патриархии», изображалось, обозначалось в соответствии с внешним православным чином, уставом. Чин, обряд стали центром веры. Принадлежность к православному обряду сделалась главным и, пожалуй, единственным условием «спасения в Бозе» (через Церковь) в глазах верующих «совков», не желающих и слушать о том, что такое «спасение» может оказаться мнимым». Этим объясняется прискорбный факт в нашей новейшей истории, который нас значительно отдалил от действительного возрождения.