Эклиптика - Бенджамин Вуд

достать букет с заднего сиденья, да так без шляпы и ушел. Мимо входа проползла карета “скорой помощи” с надписью “Больница Вейл-оф-Ливен” на боку; то же название, как по трафарету, было выведено на спинках кресел-каталок и на указателях у соседних корпусов. Но мысленно проложить сюда маршрут оттуда, где я находилась прежде, я не могла. Я не помнила переходов между утренними часами и дневными, от одного месяца к другому. А перед глазами то и дело возникали предметы, которых никто, кроме меня, похоже, не видел.

Уложенные кольцами тросы на тротуаре. Спасательные круги на заборе. Военно-морская форма. Пытаясь отвлечься, я слушала, как тикают часы у меня над головой, и смотрела, как в такт им капает раствор. Оказалось, что отсчитывать минуты – занятие успокаивающее. Я просидела на месте еще целых шестнадцать. Портмантл, бухта Хейбелиады и панно уплывали все дальше. Затем я встала и попыталась развернуть кресло.

– Эй, полегче, – сказал Виктор. – Давай я. Ты точно больше не хочешь смотреть в окно?

– Я хочу видеть часы.

Он прищурился:

– Ладно. – Затем развернул меня и передвинул капельницу.

Я завороженно следила, как тонкая красная стрелка кружит по циферблату, и с каждым ее шажком на душе у меня становилось все спокойнее.

Вскоре Виктор поднялся и сунул папку под мышку. Жидкость в капельнице закончилась, и он пошел за медсестрой. Вернувшись, он снял пиджак, засучил рукава и придвинул свой стул вплотную к моему креслу.

– Сейчас у тебя снова возьмут кровь. Но мы ввели тебе приличную дозу тиамина, и туман в голове должен рассеяться. Кстати, у тебя истощение. Нужно постепенно восстанавливать силы, поэтому пока ты на лечебной диете. Когда снова будешь нормально есть, мне разрешат тебя забрать. Хорошо?

Я пожала плечами и тут же поморщилась от боли.

– Ключица будет болеть еще около месяца. Но это только полбеды. – Он подбадривающе улыбнулся. – У тебя в организме обнаружены токсины. Мы думаем, это следствие таблеток, но результаты анализов неоднозначны. Посмотрим, как подействуют капельницы. Ты уже выглядишь немного лучше. Не такой бледной.

Вторая стрелка завершила очередной круг.

– А Джонатан в порядке? – спросила я у часов.

– Да, – буднично ответил Виктор. – А вот мою секретаршу ты чуть до удара не довела. Ей пришлось взять двухнедельный отпуск.

– Я правда думала…

– Я знаю. – Виктор кинул папку на стоявшее поблизости кресло. – Полицейские не смогли определить, как ты получила травму. Ты что-нибудь помнишь?

– Я упала.

– Откуда? С неба?

Я и забыла, как он любит эти свои шуточки.

– С высокого и крутого берега, – ответила я. – А потом ударилась головой. Вроде бы о землю.

– Что ж, это многое объясняет. – Виктор со вздохом скрестил руки на груди. – Им пришлось вытаскивать тебя из-под причала. Ты знала?

– Нет.

– К несчастью, это так. Ты была не в себе.

– Где? – спросила я.

– Что?

– Где меня нашли?

– В деревне неподалеку отсюда. Названия я не запомнил.

– Где?

– Постой, оно у меня записано. – Извернувшись, он дотянулся до папки. – Ласс, – сказал он, пролистав записи. – Причал в деревне Ласс. С двумя “с”.

У меня перехватило дыхание.

Виктор кивал, перечитывая свои каракули.

– В полиции сказали, что ты ночевала под причалом. Завернутая в украденный из лодки брезент. Они не знают, сколько времени ты там провела. Прольешь свет на эту загадку?

Я не могла выдавить ни звука.

– Они попытались посадить тебя в патрульную машину, но ты потеряла сознание. Тогда тебя погрузили в “скорую” и привезли сюда. Тебе повезло, что рядом оказалась хорошая больница. Тебе сразу поставили капельницу.

Ласс, думала я. ЛАСС.

– Врачи нашли у тебя в кармане назначение с моей фамилией, – продолжал Виктор. – Я попросил их держать тебя здесь до моего приезда. Но на путях сейчас ремонтные работы – сплошные сбои в расписании поездов, так что пришлось добираться на машине. Еще я долго улаживал дела на работе. В итоге, когда я наконец приехал, ты уже, скажем так, сама себя выписала. Жаль, что я пораньше не вырвался.

– А Джим знает, где я?

– Кто? – Он приподнял бровь. – Джим?

Я рассказала, как приехала в Ласс на похороны Генри Холдена и узнала, что Джим Калверс живет в старом домике неподалеку. Я рассказала, что провела там несколько месяцев с Джимом. Виктор слушал, не меняя выражения лица.

– Так вот где ты пряталась с нашей последней встречи? В этом доме с Джимом Калверсом?

– Не все время.

– А где еще?

– Вряд ли я смогу тебе объяснить.

– А ты попробуй.

– Трудно отделить правду от вымысла.

– Над этим поработаем вместе.

– В каком-то смысле я до сих пор ощущаю себя там. Я знаю, что это не так… Что это невозможно. Просто больно думать, что меня никогда там не было. Понимаешь?

Внезапно непонятно откуда на меня нахлынула грусть. На ресницах повисли крупные слезинки и покатились по щекам.

Виктор отложил записи:

– Тише, не волнуйся. Со временем все встанет на свои места. Зря я на тебя давил. – Он протянул мне платок: – Держи. Он чистый.

Я промокнула глаза, не в силах оторвать взгляда от часов.

– У меня тут есть одна вещица, которая тебе поможет, – сказал Виктор, вставая. Он вытащил из кармана брюк кожаный бумажник и, усевшись на место, принялся в нем копаться. – Она точно была тут. Господи, ну где же… А, все, нашел. – Он достал прямоугольный снимок, сложенный по размеру бумажника, и протянул его мне. – Эту фотографию мы сделали прошлым летом. В нашем загородном доме в Норфолке. Он не хотел позировать, но Мэнди настояла, и я этому рад. Уже не такой мелкий прыщ, но попробуй заставь его снять этот костюм.

На снимке Джонатану Йеилу было не больше одиннадцати. Он стоял на стене из камня сухой кладки, раскинув руки и плотно сжав кулаки. Волосы ерошит ветер. Позади – небо в облаках. Лицо в лучах солнца. На нем синий свитер в обтяжку и развевающаяся мантия. На груди – желто-красная эмблема Супермена, вышитая вручную. Глубоко сосредоточенный взгляд. Как я была рада увидеть его лицо…

– С чем только не приходится мириться, – сказал Виктор. Он перевернул снимок у меня в руке и указал на подпись: “Несемся к Норфолкским озерам, авг. ‘62”. – Скоро пойдет во взрослую школу. По-прежнему заноза в заднице, но, если я когда-нибудь его потеряю, мир утратит всякий смысл. Я бы ни за что не оправился от такого удара. Что бы, по-твоему, ни случилось, радуйся, что этого не произошло. И напоминай себе об этом, когда будет невмоготу.

* * *

Дружба с Маккинни, крепнувшая год от года, восхищение, которое вызывал у меня Куикмен, добродушные пикировки с Петтифером – такие вещи нелегко отпускать, когда тебе нечем их заменить. Любые разговоры о них были бы сродни признанию, что они ненастоящие. Но я могла принять правду и быть благодарной за свои фантазии. А Виктор уж точно не станет их обесценивать.

Ближе к вечеру, когда в мои вены вливали новый пакет раствора, а в руках у меня был очередной недопитый стакан белесой смеси, в голове немного прояснилось, но в душе по-прежнему был разлад.

– Я знаю, что меня там на самом деле не было. – Я так внезапно нарушила тишину, что Виктор вздрогнул. – Но я еще не решила, что хуже: хранить это место в тайне и никого туда не пускать или говорить о нем и смотреть, как оно исчезает.

Виктор уже