Эклиптика - Бенджамин Вуд

но, приглядевшись, я увидела, что это трещина, крест-накрест заклеенная пластырем. Я сняла колпак, чтобы получше разглядеть корабль. Он был так умело собран, что его наверняка можно было пускать по воде, а вот краску накладывали неряшливо и без фантазии. Сгустки лака виднелись на стыках и свисали с кормы. Казалось, модель смастерил взрослый, а доделывал ребенок. Когда я водрузила корабль на место, подставка сломалась, и отколовшийся кусочек упал в приоткрытый нижний ящик. Нагнувшись за ним, я заметила, что ящик забит чертежной бумагой с помятыми краями, и, не в силах себя остановить, вытянула верхний листок, ожидая увидеть эскиз фасада или план этажа – частичку гениального проекта собора. Но нет. Это был скорее набросок художника. Комната с ковровыми дорожками, плавные изгибы скамей, выложенных плиткой, мозаичные колонны; тощие карандашные женщины лежали на полотенцах лицом вниз, окунались в купель. Я узнала эту комнату с первого взгляда. Подпись гласила: “Кальдарий (предварит.)”. Я принялась рыться в ящиках; одна и та же сцена повторялась на всех рисунках, лишь мелкие детали были изменены или тонированы тушью разных оттенков. Кальдарий за кальдарием за кальдарием за… Я разорвала последний листок надвое и скомкала. В панике, бездумно, я распахнула дверцу печки и бросила его в огонь. На этом я не успокоилась. В ящиках было еще полно рисунков. Я собрала их в охапку и с трудом затолкала в топку, в комнату повалил густой дым. Во рту у меня пересохло, горло жгло. Когда стало нечем дышать, я выбежала во двор. Скорчившись на солнце – из домика валили клубы дыма, – я увидела, как Куикмен, Мак и Петтифер спускаются по склону. Заметив дым, они помчались со всех ног, поскальзываясь в грязи.

– Ты цела? Что случилось? – спросила Мак, подбежав ко мне.

Петтифер поспешил внутрь, бросив на ходу:

– Господь всемогущий, Нелл, что ты наделала? Психованная!

Из распахнутой дверцы печки вылетали опаленные клочки бумаги и, точно пылинки, плясали по комнате. Петтифер схватился за голову:

– Неужели… О господи, все! Она сожгла все. Это годы… годы моей жизни! Ты, блядь, больная! Что я тебе сделал?

Лицо у него побагровело, точно от удушья.

– Успокойся, – сказал Кью. – Наброски пострадали не все. Еще не все потеряно.

Он принялся собирать рисунки с пола, со стульев – отовсюду, куда они упали.

– Не надо меня успокаивать! Она просит позвать вас, я возвращаюсь и вижу это. – Тиф мерил шагами комнату. – Я… Я убью ее…

Маккинни схватила меня за руку:

– Что на тебя нашло?

Я скинула ее руку и зашла в домик.

– Нелл, – окликнула она меня. – Нелл.

Я вытащила чемодан из-под кровати.

Куикмен вытаращился на меня и скороговоркой заговорил:

– Не делай этого. Не уходи так. Это ничего не изменит. – Он шагнул вперед, вытянув руку, чтобы взять у меня чемодан. – Тиф будет в порядке. Правда, Тиф? Мы все будем в порядке. Главное – держаться вместе, тогда все будет в порядке. – Я позволила ему подобраться поближе. – Так, ладно. Присядь. Сейчас мы тут уберемся, хорошо? Все будет в порядке. Я тебе обещаю.

Я рванула к двери.

– Черт! – воскликнул Куикмен. – Она не слушает.

Мак попыталась преградить мне дорогу, но как-то нерешительно – когда я вылетела из двери, она вжалась в стенку, будто боялась обжечься, и, потянувшись к моему плечу, ухватилась за холст. Бечевка врезалась мне в горло, потом ее пальцы разжались.

– Нелл, подожди! Письмо! – Я остановилась посреди склона, и земля поползла у меня под ногами. Мак поспешила ко мне, в знак капитуляции подняв над головой квадратик бумаги. Я потянулась за ним, и осколки солнца вонзились мне в глаза. – Куда бы ты ни направлялась, не останавливайся, – сказала она, вкладывая конверт мне в ладонь. Ни тени разочарования в голосе. Одобрение. Благословение. Я сунула письмо в карман. – Не останавливайся, слышишь? Раз уж решила выбраться отсюда, беги и не оглядывайся.

Так я и сделала.

Я побежала вверх по склону – холст хлопает по ногам, чемодан в руке легкий, но неудобный. Перепрыгивая через корни деревьев, я добралась до дорожки и, даже не помахав на прощание Мак и остальным, припустила во весь опор так, что камни полетели из-под ног. Слева смазанным пятном пронесся домик мальчика, справа вырос особняк. Я не сбавляла темпа, планируя добежать до своей мастерской, а оттуда – через лес до утеса. Но, обогнув особняк, я увидела, что навстречу мне бежит Ардак с огнетушителем. Я оглянулась: над деревьями клубился темный дым. Заметив меня, Ардак резко затормозил и чуть не упал. Он разрывался между двумя катастрофами. Задыхаясь и размахивая руками, я пронеслась мимо. Секунду-другую он крутился, как флюгер на ветру, затем крикнул мне вслед: “Dur! Hey! Nereye gidiyorsun!”[55] Когда я обернулась снова, он уже гнался за мной, а огнетушитель покачивался в траве. Я бежала все медленнее. “Hey! Dur!” Чемодан оттягивал руку. С правого фланга через лужайку на меня несся Эндер. Я поняла, что с чемоданом мне от них не уйти. Я бросила его, и он кубарем покатился за мной следом. Бежать сразу стало легче. “Dur! Hey! Dur!” Миновав свой домик – и еще один, и еще, – я добралась до опушки леса, а погоня все не прекращалась. Кустарник царапал руки и лодыжки. Деревья смыкали ряды и расступались, а я искала глазами зарубки на стволах, но из-за тряски и сбитого дыхания ничего не могла разобрать. Если и дальше бежать в этом направлении, я окажусь на грибной поляне, но это слишком далеко – нужно взять левее. Старик настигал меня. Я не понимала, какие звуки его, а какие мои. Лес шелестел тяжелыми шагами, трескающимися ветками, задыхающимися ртами. Я не чувствовала своего тела. Оно было лишь движущейся оболочкой. И вдруг откуда ни возьмись кто-то выскочил мне наперерез, и я сбила его с ног. Мы упали, я перекатилась через него, заехав коленом ему по ребрам. Он схватил меня за ботинок, но я ускользнула.

В синяках и ссадинах, грязная и выдохшаяся, я помчалась дальше не оглядываясь. Деревья редели. Повеяло морем. Вскоре оно открылось взгляду. Я с трудом остановилась у края обрыва, шишки, земля и галька полетели вниз.

Скала была не отвесная. Крутая сверху, она переходила в галечный пляж, усыпанный валунами и омываемый Мраморным морем. Все пути к отступлению отрезаны. Либо вниз, либо назад.

– Dur!

Ардак стоял в нескольких шагах от меня. Эндер тоже. Их лица блестели от пота. Рубашки рваные, в пятнах крови. Старик был босой. В каждой руке он держал по башмаку.

– Куда вы можете идти? – выдавил он, хватая ртом воздух. – Зачем? Зачем бежать? – Он прочистил горло и сплюнул. – Все окей. Все окей. Вы стоять спокойно. – И они подобрались чуть ближе: ловцы собак в парке. Ардак прижимал ладонь к ребрам. – Куда вы можете идти? – повторил старик.

Назад нет смысла.

Только вниз.

Я метнулась влево.

– Ugh. Sen delisin[56].

Они не попытались меня перехватить. Я взглянула на поросший кривыми сосенками склон: можно спуститься по переплетению стволов. Я присела – холст согнулся, чиркнул по земле – и потянулась к ветке, нависшей над обрывом. Волны толкались в глыбы на берегу. Море шипело и бурлило. Я не знала, выдержит ли ветка мой вес. Но Ардак и старик уже надвигались. Повиснув на ветке, я нащупала ногами крошащиеся мшистые камни. Ветка за веткой, корень за корнем я сползала все ниже, пока деревья не кончились. Оставалось разжать пальцы и надеяться, что в скале попадутся удобные выступы. Подошвы сцепились с камнем, а потом я сорвалась.

Я поехала вниз, перекатываясь,