На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

— Черная дырень с вами, соплюки гальюнные! — сдается кэп. — Чтоб впереди моего дыхания в скафандр впрыгнула! А ты, яйцеклад джокордов конопатый, получаешь три наряда по камбузу и мытью гальюнов! И никакой посудомойки, по старинке, ручками. Усек?! Взял моду поперек приказа вякать! И только попробуй что еще выкинуть — термак с тебя спущу и кабелем выдеру по старинке — и жрать, и судном рулить стоя будешь неделю!

Окончания капитанской тирады я не дожидаюсь, поскольку на всех парах стартую к шлюзу, торопясь ввинтиться в противометеоритник, пока Варг не передумал. Кто бы мог представить, что Нюк рискнет ради меня своими ушами и прочими, не менее ценными частями организма? Придется помочь ему потом писсуары драить… а то этак я вконец погрязну в долговых обязательствах. Тем более, что полтора наряда вне очереди из трех явно принадлежат мне по праву.

Завидев нас, посол склоняется в каком-то нелепом поклоне, переплетя ноги так, точно и до их гальюнов мстительный местный бортинженер добрался. Кое-как раскрутившись обратно и чудом не грохнувшись, он с открытым ртом воззряется на Рори, несущего в себе ящик новоявленной валюты.

— Эй, але. На Гингеме, — щелкает Варг металлическими пальцами, утомившись ждать, когда ж тот из кататонии удивления выпадет.

— Верховный бог-громовержец выражает неудовольствие пустой тратой небесного времени и желает немедля узреть старейшин, — на всякий случай поясняю я, стараясь придерживаться местного диалекта, в котором успела-таки немного попрактиковаться с Бо. Кактусоносец, наконец, переводит сияющий взор, не замутненный излишками интеллекта, на нас и почтительно произносит:

— Добро пожаловать наша деревня. Великий праздник начаться, можно колесница звать? Ноги идти по грешный земля нельзя богам.

— Отлично, тут есть такси, — радуюсь я. — Вызывайте свою колымагу… то бишь колесницу. Не будем осквернять свои организмы небожителей хождением по недостойному божественных пяток грунту.

— Колесница? — грустнеет Нюк. — Может, лучше немножечко осквернимся? Я как вспомню гужевой транспорт Тагарана… Или своим ходом, на ранцах. Пусть только направление покажет.

— Мы хорошо подобранной коллекцией мозолей разжиться успеем, пока до их деревни по пересеченной местности в скафандрах доковыляем, а посланцам звезд это не к лицу… или не к пяткам, — возражаю я. — Да и вдруг эти ребята вызверятся, что топчем их многогрешную землю своими божественными копытами, вопреки всем традициям и суевериям? Может, по ней пристало скакать только демоническим приспешникам этой… Мамуки.

Пока Нюк и его вестибулярка предвкушают прелести поездки, из зарослей на полянку выкатывается нечто вроде гигантской корзины на разнокалиберных, грубо выструганных колесах. Хотя вообще-то это больше похоже на разворошенное птичье гнездо. Чего только нет в его конструкции! И ветки, и лианы, и неизменные, пожухшие уже цветочки, и какие-то неизвестного происхождения провода, и черная дыра еще ведает что. Влачится это кособокое сооружение за странного вида скотинкой, изрядно смахивающей на увеличенную до размеров быка голубую лягушку с рогами и хвостом-метелкой в довесок. За повозкой, пышно разубранные цветами, выступают давешние агрессоры. На копьях теперь тоже цветы, а говнометалки, похоже, в деревне остались. Они нестройно подвывают какую-то песню, а чешущий впереди пацаненок сеет из корзинки лепестки.

— Поглоти меня туманность! Колоритненько… весьма, — комментирую я, впечатленная этим безумным шествием.

— О, гнездо. Я в таком уже бывал, — обреченно вздыхает Стратитайлер. — И этот… источник снарядов. Такая скотинка, поди, ведро накладывает за раз…

— Вакуум мне в сонную капсулу! Это что, Первый марш Космодесантников? — изумляется Варг, прислушавшись.

— В сильно вольной аранжировке, — хмыкает Цилли.

— Любимая дедушкина песня, — радуюсь я и даже начинаю тихонечко подпевать. Дедуля любитель архаичного музона — он мне, когда закатывался на Славию в отпуск, всегда вместо колыбельных этот марш наяривал, так что я потом до утра была бодрее ужаленного в зад коборука.

С поклонами и приплясываниями делегация останавливается напротив, и вождь персонально жестами приглашает нас на борт своего кустолета. Или кустоезда? Бас отключает поле и выпускает пару зондов, чтобы следить за нашей экспедицией по видеосвязи. Кэп показывает заволновавшимся было аборигенам пудовый кулак с бластером и говорит, что это божьи очи и тыкать в них копьем — страшный грех, за который последует немедленная кара в виде жарки живьем.

— Звездный ветер нам в закрылки, — хмыкает Варг, занося ножищу над повозкой. За ним по старшинству в нее забирается Цилли, потом Нюк подсаживает Рори и подает руку мне.

— Не поскользнись… тут навоза по периметру — на всю твою ферму. Вруби антиграв.

— Только навоз и держит, поди, всю эту конструкцию единой, — хмыкаю я, не без труда переваливаясь через борт поданной кареты. — Не… прибережем чудо левитации на сладенькое.

Будь скафандр хоть размера на три меньше, это действие не потребовало бы столько усилий. Рекичински вроде помельче Баса… может, в следующий раз у лже-суперкарго противометеоритник экспроприировать? Главное, не соглашаться играть на него в шахматы, а то до второго адорианского пришествия не заполучу…

Голубая лягуха несколько раз судорожно дергается в своей упряжи, точно ее расшиб приступ альтаирской эпилепсии, но гнездо прочно, хоть и криво стоит на прежнем месте. И когда я уже начинаю думать, что на этом наша поездка бесславно и закончится, повозка вдруг резко срывается с места. Нас бешено подбрасывает, во все стороны летят ветки и солома, а лягушка чудовищными скачками прет вперед, не разбирая дороги. Зонды с жужжанием устремляются следом, держась метрах в тридцати над землей.

— Смо…три-ка, даже чаю… не…по…надоби…лось! — вцепившись в край повозки, выдавливает Нюк. Рори немедленно отращивает на лапах здоровенные когти и заякоривается за дно, остальным приходится последовать примеру бортинженера. Туземцы бодро бегут следом, продолжая истошно голосить марш десантников.

— Метеорит мне в корму, ей же… ни…кто не уп… равляет! — в промежутках между прыжками удается выговорить мне.

— Если вы… когда-нибудь… кому… растреплете! — угрожающе произносит Варг, совсем небожественно подсигивая в нелепой колеснице.

— Раз…ве мы про Та…сю растре…па…ли? — не без ехидства парирует Нюк, явно выпрашивая еще пару нарядов вне очереди.

— Ну что… ты, к-к-кэп, все…ё-ё-ё, что про…исходит в этой гала…ктике, тут и остается, — заверяет Цилли.

— Не волноваться, великие боги, Кларочка — ум нашей конюшни, и так знать дорогу! — орет нам вслед несущийся вприпрыжку вождь. Конюшни? Он точно так сказал? Или все же лягушни? В шлемофоне так все дребезжит, что толком и не разберешь. Мимо пролетают, вернее, проскакивают местные пейзажи. Когда впереди начинают маячить какие-то не то хижины, не то шалаши, Кларочка приступает к торможению. И только тут я понимаю, что перегрузки на нашем рыдване — просто щекотка по сравнению с этим видом транспорта. В конце тормозного пути колеса от тарантаса с треском отлетают и дальше катятся сами по себе, а мы, дико подпрыгивая, несемся в треклятом гнезде так, что только пыль столбом стоит. Когда колымага наконец замирает, мы успеваем пропахать четыре нехилых борозды в грешном грунте.

— Об… обещаю сажать рыдван до скончания своих дней. И даже не препираться со старшими по званию. Только больше не заставляйте меня кататься на ЭТОМ, — выстанывает Нюк, наконец-то размежив очи и страдальческим пьяным взором обводя пункт прибытия. А тут есть, на что посмотреть.

— А хорошо кровушку разогнало! — замечает Цилли.

Кларочка бросает на нас укоризненный взгляд выпуклых очей и принимается меланхолично пожирать то, что осталось от божественной колесницы, уделяя особое внимание норовящим упрыгать в разных направлениях многоногим тварям размером с ладонь. Должно быть, им тоже неплохо разогнало кровь… или что там у них вместо нее. И вот вместе с этими заразами тут принято возить небесных посланников? Наверняка кусачие и кровососущие, вот прям по фасетчатым наглым глазенкам вижу. Хлопнув по сфере, чтобы избавиться от царящего внутри звона, спешу убраться подальше от метрового языка Кларочки, деловито орудующего в опасной близости от моих ботинок. Я после встречи с джокордом их отмывать замаялась, только слюней здешних лошадолягух мне и недоставало.